буквы в коробке потерялись...эмоции в банке разбились...осталась осень, уныние, суета...небо, потерявшее вкус. сухое, пресное, вечно голубое небо...небо над суетливым городком, дырявое, слишком высокое, холодное небо...

   от злости кровь сгущается....ей становится труднее проталкиваться сквозь тоненькие туннели вен...она сгущается и поток горящего пепла движется внутри, раздуваемый ужасной печью гнева. этот сгусток негатива заставляет сердце битьс чаще, заставляет челюсти смыкаться все сильнее, скрипя зубами....заставляет улыбаться О_о. вернее нет, улыбатьс заставляет симбиоз гнева и музыки...знакомые мелодии успокаивают кипящую кровь...это волнение...и натягивает смешную улыбку...хочется смеяться...это уже истерика...хочется смеяться или уебать кому нибудь кирпичем...ррр.

   я спрячу эти эмоции в банку цвета снега....и когда чудовищная энергия разорвет ее в клочья, я буду наблюдать снегопад, буду наблюдать и улыбаться...смеяться над тем как колючие снежинки вонзаются в кого нибудь по самые...пятки

   соблазнившись тучами, топтала я сырое поле кедами...пыталась засунуть большие свинцовые тучи в обьектив, глупая. а под ногами сухие ветки бледные...промокши от холодного дождя, путались. на горизонте туча хлыстала землю ливнями...я шла усталая и вдохновленная. шагами мяла траву, ленивая...пришла замерзшая, теперь знобит меня((

пришла и вспомнила, что собиралась запихнуть мысли в банку, нет, это не будет банка с анализами...просто их нужно туда положить...

   мысли о тучах, дожде и осени в баночку цвета бури...и закупорить покрепче, чтобы сохранить свежесть дождя...я буду открывать ее знойными летними вечерами, чтобы дуновение холодного ветра остудило меня, чтобы слушать шум дождя, отзывающийся эхом в банке, а зимой...буду наблюдать как темные свинцовые тучи вьют гнезда за прозрачным стеклом темницы, злятся, бурлят, наливаются дождем.

   когда-то...усталая, поздно вечером приду я домой...и достану из под кровати мысли о просторном поле...чистый как хрусталь воздух будет упираться в крышку, тихонько шевеля зеленую раву на дне...лучи солнца, проскальзнувшие в банку, будут путаться в больших стогах, только что скошеного сена, аромат которого  окутывает теплом.

   я буду прятать колючие, злые мысли в зеленую банку, чтобы хоть как то скрасить уродливые зубастые рты, мощные когтистые лапы, бьющиеся о хрупкое стекло, царапающие его, оставляющие след зловонной слюны...я не буду открывать эту банку...пусть злые мысли потомятся вневоле).

   теплые, кружевные мысли о любви...ммм...я спрячу под подушку, чтобы каждый раз когда я лажусь спать...мягкий пух внутри ее вздрагивал и я чувствовала биение его сердца...

я положу свои мысли в коробку, нет, не мозг в черепную. я разложу свои мысли по маленьким баночкам нет, я не сошла сума. я просто разложу....фаак = )) настроение хорошее...не могу продолжать...в другой раз

только капля...только одежды поменьше, чтобы прочувствовать. только мгновение подольше, чтобы понять. только память покрепче, чтобы не забыть.  не забыть как люди осени ловили дождь, люди - тени немых облаков. не забыдь как люди осени повиновались ветру, люди - пыль забытого забытия...только потише звуки, чтобы прислушаться крепче. услышать как пели люди осени, подпевая глубокой тиши трав, люди - изгиб горизонта. только без слов, чтобы лучше запомнить. запомнить как таяли на асфальте люди осени, люди - лужи тихой мечты.

на моем окне в двухлитровой банке живет улитка...она была выловлена в озере, принесена домой в пакете. у нее нет имени. она не любит когда солнце, множа свои лучи, проникает к ней через толстое стекло. она не любит что на нее смотрят, когда она выныривает из своего домика. не любит она и пустую ракушку, лежащюю на дне, почти утонувшую в песке, потому что она любит одиночество. она не любит когда за окном иссушающая жара и чистое небо, ясное солнце, потому что она любит одиночество...она любит когда свинцовые тучи упираются кудрявыми боками в стекло ее маленького мирка, когда наблюдают за ней, свесившись с подоконника. она любит бескрайнюю пашню за окном, кукурузное поле вдали, где то там сухие деревья, потому что она любит одиночество...она любит когда темные тучи путаются в сухих ветвях великанов...когда покорно деревья прогибатся под силой ветра. еще...в непогоду она любит подслушивать музыку, которая тихо шумит у меня в наушниках...она ползет по стеклу, разводя тоненькие усики, волоча свой дом. она люби одиночество, потому что она любит небо и музыку...так точно отражающую текстуру бури...у нее нет имени, она любит небо...небо которое начинается там где заканчивается ее банка...небо которое заканчивается там, где начинается ее фантазия...бесконечное небо без вкуса и запаха, бесконечное небо с множеством характеров и лиц, небо с его холодным испепелющим взглядом...она любит одиночество, потому что никто еще не разделял ее любви, никто не видел над головами того, от чего у нее замирало сердце...у нее нет имени, она любит одиночество и свой круглый домик...

    такое состояние души. души-бури, души-дождя и ветра, состояние души или просто плохая погода. такое очищение разума. очищение бурей, очищение дождем и ветром, очищение или наполнение. такое уединение мыслей. наедине с бурей, наедине с дождем  и ветром, уединение или опустошение...

   такой небывалый простор, в нем так легко потеряться...или найтись. простор...наполненный волнением, молчанием, предверием...буря...близится. дождь...нагнетает давление и дикую синеву в тучах...ветер пользует сполна всю свою силу, всю свою мощь, вздымая дорожную пыль, ломая ветви деревьев, ломая листья...разрушая ветхую пыль...пыль дорог, пыль снов в наших домах...пыль, ломая желтый хрупкий песок, истощеные руки и пальцы деревьев, может быть, ноги...молчание...сотни тысяч молчащих голосов вмещает в себя ветер, его бестелое тело...его бесцветный цвет...его бесвкусный вкус и запах, запах дождя, или тумана...мыслей

    под куполом, не церковным. Так часто бывает, так всегда было...с жуками в банке. На них интересно смотреть, им неитересно сопереживать, спасение - только их личное дело. 

    жаром веело отовсюду. Раскаленая до зияющих трещин земля, кололась диким жаром. В истошном молчании застыла сухая трава поля, сухая, прожженая до корней...Не видно. Совсем ничего. Только сухие колючки, не дальше собственного носа. Вокруг бледная, густая, застелившая все, пелена дыма. Или это тучи пали так низко...слышны раскаты грома. Чуть видны кружевные облака сквозь белую пелену...

    в глухой деревне не слышно другого разговора... лишь об аномальной жаре. Говорят старухи, старики, дети, подростки, говорят синоптики, чиновники и большие чины...ни больше, ни меньше...ничтожность под куполом, не церковным.

                                                                                                                                                     = \\

    А если поселиться на Луне...

    Первой увидеть первозданный солнечный рассвет,

    И малеьких светил узоры в темноте,

    Гигантские горящие хвосты камет.

    А на Земле будут дни сменяться ночами,

    Не жалея тепла, будет Солнце слепить,

    И по космической пыли усталыми ногами

    Луну шагами бороздить.

    Пусть убежит сквозь пальцы пыль Луны,

    Метеориты падают, впиваясь в твердь.

    Пройти вс. темную, дойти до светлой стороны,

    Ведь вся Луна у моих ног теперь.

    И пусть мои следы опоясуют Серый Шарик,

    Пусть крутятся над нами в свете звезд,

    Пусть бьют метеориты в них, пусть перемалывают в ямы,

    Исчезнут пусть следы...но я еще вернусь.

                                                                                                                               (:

           бавают такие летние ночи, вечера...да они все такие...тянутся медленно, синеют, темнеют, наполняются прохладой...но никогда не торопятся. больше всего летом не хватает темноты. 

            вот и тогда...не торопилась ночь накрыть темным одеялом с дырками - звездами маленькую деревню, не торопилась, но в то же время стремительно распускала синеватую паутину в воздухе, повсюду, сумрак, вслед за розовыми растекшимися пятнами на небе кралась темнота, такая синяя и легкая снаружи и такая непроглядно черная внутри. на улице тихо, трава не шумит, лес не шепчет, ветер не дует...трещат сверчки.... да, трещат, как сухие дрова, или больные суставы...сверчки трещат, но тишину слышно...слышно ее  притаившееся эхо, в траве, на сухой земле, эхо тишины...

            в комнате не спали только часы, они никогда не спят ведь их Бог - время...не спали часы, а все остальное погрузилось в глубокий сон, ведь летом так не хватает темноты...даже кресла спали, а еще днем скрипели старыми деревяными коленями, или локтями...никто и ничто не проснулось даже тогда, когда она почувствовала это...словно большие, скользские, холодные черви устроились клубком на ее руке. она проснулась, вздрогнув, широко раскрыв глаза, растворившись в мурашках...дикий ужас готов был вырваться воплем изнутри, но нет...тишина, темнота...не давали ему выхода. оцепев, она лежала, лежала и боялась повернуться...но повернуться было нужно, она знала, просто знала это...

             на полу сидело нечто...о таком она даже в сказках не читала...лицо скрытое тенью густых волос,маленькое тельце, подогнув под себя ножки и положив руку на нее сидело оно на полу...по бледным, худым рукам струилась липкая жидкость, струилась, капая на пол, струилась, заполняя трещинки на коже...это существо сидело тихо, без лишних движений, сидело и, расправляя ребра, жадно вдыхало воздух. она больше никогда не забудет эти глаза...они сверкали за волосами...сверкали множеством огоньков, огоньков внутри, глубоко...очень глубоко, за пределами...за пределами всего...зеленоватые огоньки, зеленоватый туман их окутывал...сухие губы немо двигались...немо, или она от ужаса больше ничего не слышала, лишь чувствовала как слизь растекается по ее руке, обжигая холодом, мерзостью...тщедушное тельце  существа вздымалось, поглощая воздух, вдруг все чаще и чаще, сухие губы открыли черную дыру....черную яму....прямо в голове....в глазах у нее потемнело, все потемнело и погасло.

              когда она открыла глаза, множество холодных игл вонзилось вних, тупых, холодных игл...вода стремительно заполняла ее изнутри, стекаясь отовсюду, а ее дикий вопль уплывал желтыми пузырями вверх, безисходно, предательски поднимался все выше...А когда она закрыла глаза, эхом впивались в ее существо глухие удары...размытый плач, глухой стук...похожий на дождь по деревянной крыше...дождь, слишком тяжелый, слишком последний, он слишком стремительно заливал ее, но она ничего не чувствовала, только слышала...слышала, быть может даже закрытыми глазами.

               когда она вновь откроет глаза...эти глаза она больше не откроет