О горе, радости и разумных людях

Я в Чернобыль ехал, честно говоря, как на похороны. Гог, мудрый человек, не спрашивал, зачем мне это нужно, а родители так вовсе тоже захотели поехать, но я в уме все равно сочинял страстные речи на тему "Вот в Освенциме тоже музей!". Перед поездкой еще раз перечитал всю свою чернобыльскую библиотеку, пересмотрел фильмы, надел на физиономию тщательно разработанную маску трагического всепонимания...

Когда в Киеве я обнаружил перед автобусом толпу весело гомонящих ребят с пивком, я думал, меня удар хватит от возмущения. "Да как они смеют кощунственно и цинично ржать над величайшей трагедией!" - думал я, кипя и бурля. И первые полдороги сохранял на морде вышеупомянутую маску, отказываясь общаться с пошлым зажравшимся турьем.

До меня начало что-то потихоньку доходить только на КПП "Дитятки", когда мы разъезжались с автобусом, увозившим в Киев отработавшую смену с ЧАЭС. Они так весело нам махали, так улыбались, что я задумался - минутку, а уместна ли моя скорбь? А какие шуточки отмачивал офицер, проверяя наши паспорта! А как в Чернобыле гид нам рассказывал про презентацию игры "Сталкер"! А какое кошачье семейство живет при агентстве, наедая мамоны на остатках туристских обедов!

Ну а уж в самой Припяти меня накрыло покоем и теплом по полной, я про это уже писал. А какие люди были у нас в команде! Девочка Аня из Питера, создавшая уникальную базу "Адресная книга Припяти". Киевский архитектор с рулеткой и планшетом, с 9 класса строящий макет Припяти. Великолепные, потрясающие ребята с проекта Pripyat.com с их идеей сделать город и Зону единственным на Земле музеем техногенной катастрофы. И эта идея реализуется, вот что главное!

Я к чему все это говорю? К тому, что отрицать трагичность произошедшего глупо и некрасиво. Да, катастрофа была, и точное число ее жертв не знает никто, а в определенном смысле она продолжается и поныне. Но. Кликушествовать, заламывая руки, бить пяткой в грудь себя и окружающих, писать безграмотные трактаты про Скорбь и Память (да, да, это в огород Алексиевич, чернобыльской Ниенны, так ее) или - чего доброго - про звезду Полынь, инопланетян и выбросы черной энергетики - вдвое глупее и оскорбительнее. Для погибших и для нас, живых, будет гораздо лучше, если мы запомним урок, поддержим больных и сирот, а в Припяти устроим заповедник. Ну где еще ты увидишь рысь, живущую в квартире?

Сложно все это рассказывать...
Вот меня Эльвюна спросила: какие впечатления от поездки в Чернобыль. Блин, не знаю я, как это рассказать. Понимаете, если я скажу абсолютно честно, то мне тут же прилетит по ушам от тех, для кого Чернобыль - символ беды, горя, смертей, болезней, вынужденного переселения... Чего уж тут может быть хорошего? Но и компромиссы мне сложно искать, да и не хочется.

Я совершенно не считаю себя знатоком темы, хотя читал/смотрел/слушал очень много. Мне не хватает образования, возраста, личной причастности к случившемуся... В общем-то даже мне стыдно и неловко осмеливаться что-то вякать на тему. Кто я такой? Так, зажравшийся турист, "сделайте мне красиво" плюс какие-то легенды. В апреле 86-го мне было 7 лет, что я могу помнить?

И все-таки. Ладно. Больно не бейте.

Ребята, там реально ХОРОШО. Неимоверно. Там такой покой, такая тишина, такая... елки-палки, гармония. Смерти нет. Там торжествует жизнь. Простая, естественная, сбросившая с себя человека-насильника. Здоровенный бурый заяц, вспугнутый на спортплощадке школы. Следы кабанов и "орешки" косули на крыльце подъезда. Буйная, золотая стая метровых лещей и толстолобиков в пруду-охладителе. Крохотная шелковая летучая мыша, спящая на ветке. Чешущий зудящие молодые рога о дерево лось. Деревья - везде: на карнизах и балконах, во дворах и на улицах... "Напущу я на вас неотвязные лозы..."

Борис Натанович был неправ. Он там не был. Он просто поддался влиянию стереотипов. Хотя Припять - не Зона, вот уж ничуть. Нет там никакого Золотого шара, и не нужен он. Там вот что:

"Город смотрел на них пустыми окнами, он был удивителен, этот город - покрытый плесенью, скользкий, трухлявый, весь в каких-то злокачественных пятнах, словно изъеденный экземой, словно он пробыл много лет на дне моря, и вот, наконец, его вытащили на поверхность на посмешище солнцу, и солнце, насмеявшись вдоволь, принялось его разрушать.
Таяли и испарялись крыши, жесть и черепица дымились рыхлым паром и исчезали на глазах. В стенах росли проталины, расползались, открывая обшарпанные обои, облупленные кровати, колченогую мебель и выцветшие фотографии. Мягко подламывались уличные фонари, растворялись в воздухе киоски и рекламные тумбы - все вокруг потрескивало, тихонько шипело,
шелестело, делалось пористым, прозрачным, превращалось в сугробы грязи и пропадало. Вдали башня ратуши изменила очертания, сделалась зыбкой и слилась с синевой неба. Некоторое время в небе, отдельно от всего, висели старинные башенные часы, потом исчезли и они..."
 

з повАгою STRELOK