По углам мотались неприкаянные шали паутины. Под ногами тихонько поскрипывал песок. Предметы, вещи, техника... даже тени... казались укрытыми толстым одеялом пыли. На верёвке уныло мотался носок, уже много дней делающий вид, что сохнет. Мокрое бельё в тазике думало, что вполне может высохнуть и так. Повсюду высились минареты посуды и монбланы обёрток от фаст-фудов. Откуда-то издалека слышалось мерное покапывание. Попугай лениво разгребал лапой шелуху возле распахнутой настежь клетки. Открытые дверцы, вывернутые ящики, разбросанные вещи, одинокий засыхающий кусочек сыра в холодильнике... всё наводило на мысль о мародёрах.Слабые лучи дневного света с трудом освещали унылую картину разрухи и запустения.  "Можно приступать" -- подумала Дана. Картина "Гибель Помпеи" поблекнет перед новым мировым шедевром "Мама заболела".

Вот заходишь на сайт знакомств. Ставишь в поиске "мужчина от сорока пяти лет ростом от 185 см" и получаешь два десятка страниц сплошных фотографий. Спрашивается, где они, эти "от 185см" прятались двадцать пять лет назад?

Если вдруг тебе не хватит красок летнего заката,
Тишины звенящей неба, листьев шороха ночного.
Если кончатся вдруг сразу ноты песен и куплетов,
Звуки станут, как в тумане и кузнечик враз умолкнет.
Если в ватном одеяле повседневности унылой
От удушья ты проснёшься, только выбраться не сможешь.
Если вся твоя дорога, по которой шёл ты бодро,
Станет рельсами трамвая, даже если скоростного.
Это вовсе и не значит, что ты стал уныло-взрослым.
Это просто ностальгия. За булыжной мостовою,
За несносным попугаем, что в окошке дяди Жоры
Всех прохожих обсуждая, веселил народ на праздник.
Просто нету попугая, нету даже дяди Жоры,
И окошка то же нету -- дом стоит многоэтажный
Эпатажный, одиозный, с дорогим сараем схожий.
Нет, не улицу кромсают -- детство ластиком стирают.
Предлагая заменитель, суррогат и стилизатор
И кафе-эрзац в довесок, что б не портить панораму.
Всё красиво и нарядно, только слишком современно.
Только очень уж бездушно. Лишь вверху, ну там, где небо,
Цвет остался. Белый с синим. С облаками и ветрами
Детство ходит там в обнимку. И его не перестроить...

Порядок в доме это когда:
-- дети сыты
-- вещи чистые
-- цветы политы
-- и на поиск необходимого уходит не более пяти минут...

За окном шёл дождь и рота красноармейцев (с)

Изя нервно дописывала последние тезисы и покуривала конфискат. На чердачном окошке сидел одноглазый чёрный кот, отдалённо напоминающий Кальтенбруннера.

Ну и фиг с ним -- подумала вслух Изя -- и достала очередной косячок. 

Серёжа всё не шёл. Ни из головы, ни к Изе. 

Вот же скотина -- подумала вслух Изя.

Сама такая -- подумал про себя Кальтербруннер и тут же удивился, как он мог подумать такое про себя.

Внизу, ниже чердака, но выше подвала, вовсю веселился народ. 

Бардак -- подумала Изя.

Действительно, в доме располагался бардак, хозяина которого никто не видел в лицо. Только иногда... издали... на балконе... как и положено вождю....

Вот полночь близится, а Серёжи всё нет -- подумала Изя, дочитав очередной женский блог и поняв, что это он и есть.

Окурок плавно выпал из пальцев, голова мелодично стукнула по клавиатуре. Ровно через сорок семь минут и восемнадцать секунд она проснётся и продолжит свою нелёгкую миссию...

Кот лениво потянулся, нацарапал на подоконнике "Тут был СИРЬОЖА" и грациозно нырнул в темноту подвала.

Предлагаю избрать почётным блогером сообщества Агнию Барто, которая одной из первых осветила животрепещущую тему недостойного поведения Сирьожи в обществе и глубинные причины оного, переложив всю ответственность на слепую любовь родственников и полное попустительство с их стороны. Ну а по нечётным будут высказываться все остальные.

ИСТОРИЯ НА ПРОСЕКЕ Если вы попросите, Я вам расскажу, Как гулял по просеке Жук. Рогатый жук. Он топорщил усики: — Дайте мне пройти! — Он жуков малюсеньких Сталкивал с пути. А жучиха-бабушка В нем души не чаяла, Заступалась бабушка: — Это он нечаянно. Если вы попросите, Я вам расскажу: Шел Сергей по просеке, А навстречу — жук. Что случилось далее? Сбил Сергей жука. Он носком сандалии Дал ему пинка. Если вы попросите, Я вам расскажу, Как лежал на просеке Жук, убитый жук, Как была встревожена Бабушка Сережина. Между прочим, бабушка В нем души не чаяла. — Ах,— вздохнула бабушка,— Это он нечаянно.

Мне стало резко наплевать

на тех, кто предал, 

на тех, кто предал.

Вдруг стало ясно -- не от них

все в жизни беды,

все в жизни беды.

На тех, кто любит, ставка... кон...

а в ставке -- души,

а в ставке -- души.

Поставил душу, а потом

осталось слушать,

осталось слушать.

Крупье...улыбка...Господа,

тринадцать чёрный,

тринадцать чёрный.

Все ваши души, господа, 

уходят к чёрту,

уходят к чёрту.

Нам отыграться невтерпёж,

теперь не страшно,

теперь не страшно.

Любовь по-прежнему живёт

всегда на красном,

всегда на красном.

В весёлом этом казино

с названьем чудным,

с названьем чудным.

Играют в души и в любовь 

живые люди, 

живые люди.

И шансов выйграть, как везде,

была б удача,

была б удача.

И фарта в масть врагам желать -- 

твоя задача,

твоя задача.

Не умереть -- не значит жить,

с крупье поспорю,

с крупье поспорю.

Поставлю душу, а потом...

потом посмотрим,

потом посмотрим...

Дождик шлёпал босыми ножками
По карнизам, крышам и лужам.
Наплевать ему было свЫсока
На всех тех, кому люди служат.
На тельцов золотых в сиянии,
Да места в тепле и под солнышком,
На кресты на церквях с погостами
И на всё из того, что можем мы.
Ветер лето рвал на лоскутики,
И дождём марки туч приклеивал
На конвертики с адресами тех,
Кто в него навсегда уверовал.
И лиловый кот почтальоном стал.
Он конверты в домах раскладывал.
Всё успеть хотел, втихаря вздыхал
То, что вечер мал, грустно сетовал.
А в конвертиках были радости
И простые житейские вещи:
Доброта души и любовь детей,
И тепло от того, что вместе.
Дождик шлёпал босыми ножками,
Ветер в косы вплетал ивовые
И котёнок сидел на лавочке,
Поджидая Ричи бедового...

Ностальгия по каштанам,
По сиреневой волне.
Всё подёрнуто туманом
В повседневной суете.

И миров круговороты,
Словно дикий хоровод,
Мне в лицо смеются: Кто ты?
Дана, Ричи или кот?

Словно призрачный повеса,
Мир выписывал счета.
Хохотали дико бесы --
Мир банкрот, всё суета.

И затаптывали душу
В зиму, словно в кабалу,
Наполняли мысли чушью,
В сердце лили маету.

Но кричал новый мир: Подожди?
Здесь закаты весенне-багровые.
Всё пройдёт, как проходят дожди.
Зарубцуются раны неровные.

Там чужие слова --
Здесь огни в темноте.
Там обиды гроза --
Здесь надежда в душе.

Бесы дикие стрелы
Слали вслед наугад.
И плевались умело
В воспалённый закат.

Сто миров, сто мелодий.
Во вселенной семь нот.
Что ушло -- пусть уходит.
Что должно -- то придёт.

-- Ричи, ты здесь? -- котёнок пристально всматривался в темноту. -- Ричи, не молчи, ну пожалуйста. Скажи, что ты пошутил, что всё хорошо, а будет ещё лучше. .......Из темноты коридора не раздавалось даже эха.
-- Ричи!!!
-- Что, молчит? -- язвительно раздалось у него за спиной. Котёнок подпрыгнул сразу на четырёх лапах, повернулся в воздухе и уставился на Ричи.
-- А... как же.. ты же... там же... -- котёнок переводил взгляд с тёмного провала на Ричи.
-- Ну да... я же.. там же... как же... Да не знаю я как. Я просто закрыл глаза. Всё равно темно и ничего не видно. И увидел свет. Маленький. Даже два. Два маленьких света. И просто пошёл. Ну... вот в общем-то и всё.

Котёнок облегчённо вздохнул и устало закрыл глаза. Столько времени он не решался даже мигнуть. А вдруг Ричи именно в этот момент посмотрит в его сторону. Теперь можно было отдохнуть. Недолго, совсем немножко. Светлее не стало, но теперь они были вдвоём. А вдвоём даже с закрытыми глазами и в полной темноте не так страшно.


Дана издалека смотрела на знакомую пристань. Всё ещё не решаясь переступить зыбкую черту мира, в котором она не была слишком давно. Она  пыталась честно ответить  себе, что так тянуло её обратно. Иванса... поручик... Д ,Анж...
 Д ,Анж...Врать самой себе сложнее всего. Мир, из которого она сбежала на это раз, был настолько искусственным, что трещал на зубах пенопластовой крошкой и скрипел под пальцами ацетатом шелков. Одноразовые тарелки коробились под весом одноразовых закусок, а одноразовые стаканчики белоснежными горками напоминали о наступлении одноразовой весны. Пластик чувств сворачивался серпантином безысходности, взвиваясь салютом искусственных цветов и опадая каплями стеаринового дождя.

От воды тянуло прохладой и живым запахом приключений. Всё хорошо, а будет ещё лучше...