Все больше убеждаюсь в этом. 

Мыслей много и все они методично заебывают.
Я часто вспоминаю ее постель. Поначалу и не разберешь, что не так. Только потом, разбираясь в этом, накрывает. Да она живет в постели. Там скраю крем, ножницы, пилка, рядом наушники, ноут снизу. На подоконнике книги. Игрушки, резинки, какие-то бутылочки. Это не кровать, а логово.
Все это отнимает дохуя сил. Помнить отнимает силы.
Меня бесит смесь, когда тянет и бесит.

Легко любить сильного, умного, красивого человека. Всегда сталкивался с чувством презрения, когда друзья делились своими приключениями с дурочками. Всегда казалось, как он может/мог быть с такой идиоткой? Лучше одному. Мне всегда было лучше одному. С ней мне не приходилось краснеть. Да и им не приходится краснеть в паре с дурами вроде. Пошлыми, глупыми девками. Но я о том, что сегодня я понял их. Как можно любить дуру. Она мне просто подруга, еще с универа. Отношения с мужчинами она строит по принципу "Я хочу - ты должен". Он ее трахает по пьяни, напоенный ею, а она лелеет их большую любовь. Потом слезы, он подонок. Полная дура! Но когда сидит, мается, нервно курит, но улыбается плоским шуткам. Я ее люблю. Эту маленькую дуру. Не как женщину, как-то иначе. Но я их понял. И понял, что любовь женщины, да это скорее всего жалость "Я ему так нужна!". Эти маленькие дурочки отчаянно хотят быть нужными. 
Легко ли любить умную, сильную, красивую?

Прошло лето и я вернулся в уже холодный Киев. Наверняка тут принято писать, что изменилось и "Как я провел лето", но писать нечего. Я даже не заметил этого времени. Больше молчу, много курю, меньше матерюсь, стер все номера телефонов и даже не могу позвонить тому, кому действительно хочется.

В голове зацепился образ, когда она приходила как будто случайно. Мы пили пиво - единственные две бутылки, которые остались перед отъездом в холодильнике. Жарко, она хотела пить и пила пиво, которое никогда не любила, прямо из бутылки, которая в ее руках казалась бокалом вина. То, что она как будто вдыхает другую атмосферу в уже заезженные вещи и ситуации, меня всегда это поражает. Я знаю, что мы не нужны друг другу. Пиво и вино никто не сочетает.

И жара. Футболка липнет к телу. Телевизор как спецом хуярит благоухающих, облитых химией, декоративных мужиков. Таким каждый должен быть, а ко мне липнет футболка. Потеет лицо. Почему все бабы считают, что все свое время мужчина проводит в мыслях о сексе и них-сексапильных? Когда этот блядский ветер метет пыль в глаза, я думаю только о блядской пыли в глазах.

Но таки цепляется взгляд за худощавую девицу. Только потому, что пыль и жара ее тоже беспокоят. Жмурится, закрывает глаза ладонью. Второй пытается удержать свой баул и юбку одновременно. Эти барышни с неловкостью, как будто только отвлеклись от образа тигрицы.

Она поджимает губы и чешет глаз. Попало. Трет, а это на ресницах, что-то мелкое. Дилемма блядь: промучаться до дома или клозета, или таки размазать штукатурь.

Я чуть не встретил пару столбов, но видал рекламную паузу тигрицы. А вы бы хотели?

Какого хера потянуло меня туда на майских?

Дыра дырой. Фигня эти их пирамиды. Галопом по головам других туристов и потом часа два-три в сувенирах.

Немытые уебки местные.

За территорию в город ни ногой.

Фу бля. Никогда больше.

Она играет в теннис. Я не помню ее без бзика этого. Со школы. Или с младенчества. Может, ее папаша подсунул ей ракетку, когда она лежала в коляске. Хотя какой папаша, она его и не видела наверное.
Меня бросает из крайности в крайность. Хочется соответствовать. Хочется, чтобы тывидела, что я другой. В мозгах другой, не в кошельке. Это не твои друзья со своими Парижами, Римами и Миланами. Я блядь совсем другой. И ты это знаешь, но будто не хочешь замечать. Делаешь вид, что тебе все равно. Ты делаешь вид вообще слишком часто.
Пока ты на этих зеленых лужайках, вся такая в беленьком, носочки, юбочки. Ракетка в твоей руке и эти взгляды. Эти крики. Ты будто специально крикнешь на выдохе, будто я сейчас на тебе, а не смотрю с расстояния дохуя метров и жду, пока смогу закурить, или хоть выйти отсюда, встать. Стоит от одного твоех "ааоах!".
Ты моя опухоль. Тебя не вырезать уже, не забыть, но я тебя ненавижу. 
Ты тот кайф, от которого отказаться уже никак. Когда ты взмахнешь ресницами, будто делаешь вид что тут такого?. Мы с Сашей прогулялись после игры, он сказал, что едет в Будапешт в мае. Там замечательный корт. Блядь......... Ты просто блядь. Моральная блядь. Тебе не надо с ними ебаться, тебе надо их поклонение. И со мной ты только пока не читаешь эти строки.
Твой европейский чистенький беленький экстаз. 

Только иногда кажется, что ты настоящая. Если бы я мог знать тебе с садика. Маленькую и настоящую. Я бы мог что-то сделать. Пока я только обижаю и глотаю обиды.
 

Из головы никак не выкину развод друга. Он же со школы еще и за одной партой сидели. Он наверняка дергал ее за косички. Как все это там описывают.

Хуяк.

Я учился с ним в той же школе и почти ничего о ней не помню. Ни за что не дергал, наверняка не замечал. Но потом сошлись. Жили вместе, поженились. Я ходил, перевязанный, как на выпускном, на его свадьбе. Бухали перед ней и он говорил, что она одна его понимает. Еще сказал, что она его изменила.

Было особенно паршиво, потому что меня никто не изменял. Могли изменить мне, но не меня. Он слабак - поэтому его и меняет любая баба, которая когда-либо могла взять интеграл, или решить дифур. Когда у бабы что-то есть в мозгах, она становится социально опасной. Разве их просит кто-то менять людей?

Он бросил курить и пить. Со мной во всяком случае. Я думал, она сильная стерва. Всегда гнула свою линию. А потом на какой-то попойке она плакала на балконе. И мне показалось, что она стала похожа на человека. На женщину. Что-то почувствовал и теперь думаю, как мог мужик, который хоть раз это видеть, допустить еще раз.

В суде она тоже плакала. Не ревела, как это принято, а одна дорожка по щеке и моргала часто. Мокрыми ресницами. А ему блядь нечего для нее не осталось. Сказал, даже жалости.

Если она его изменила, то он изменил себе этим разводом. А я подумал, что никогда не женюсь.

Как это тут начинается? Я никогда не думал, что буду писать блог. Потому что я вообще не вижу

смысла об этом думать. Вот задумался и сразу решил писать.
Я ничего из себя не представляю. Я комок мыслей, чувств собственного производства и того, что в

меня вложили мои акционеры: родители, воспитатели. Друзья.
У меня есть друзья, которых я уже не чувствую близкими. Сижу курю и вижу нас со стороны в

каком-то кабаке. А в кабаках сплошные бабы. И смотрят так хищно со своими сигаретками.

Выставляют ляжки. Мясо.
У меня есть родители, которые слава богу мало знают обо мне. Смотрю на них и думаю, что нас

связывает? Наверное те моменты, когда мать вдруг наберет меня, когда я в командировке, и

спросит все ли хорошо. Непривычно и дико. Рявкаю что-то в трубку. А потом улыбаюсь тихо.

Мать... С сединой на висках. И каждая седая волосина наверняка моя заслуга.
У меня есть плеер. Если у кого зависимость от кокоса. У меня от него. Когда-то я буду

спрашивать:"Что блядь?" и оглохну. Но пока слышу, он со мной.
У меня есть машина. Которая 300 дней в году проводит в ржавом гараже. Вонь бензина и всей этой

дряни совсем не кажутся ароматом лучшего друга. Остальные дни ее водит третий абзац и

последний.
Даже не знаю, что написать. Женщины. Хотя чем больше вижу и знаю о них, все больше кажется, что

это в основном телки или бабы. Потому что злые, алчные. Если они милые и хорошие, я сам делаю

все, чтобы сделать их злыми и алчными. Изначально им понадобилось наше ребро. И до сих все

что-то надо.