В эту осень деревья, желтеть не желая, бурый цвет выбирают, роняя листву. Этой осени дал бы я имя Аглая; симпатичное, кажется, имя на звук. Хоть по счёту тридцатая, но по контрасту самой близкой мне станет. Один на один будем время листать и смотреть безучастно дней картинки, потом по ночам уходить в сумрак снов. Оставляя дневные фрагменты чьим-то лицам случайным, асфальту, ветрам, амальгаме поверхности луж, что зачем-то небо множит собой. И по-новой с утра.

Перегоревший диалог в начале. Осенним холодом у ног молчанье. Вопрос "зачем и почему" открытый. Сердечный стук теперь ему, как ритм.

Не дождь, а водяная пыль. Не день, а сгусток серой массы. Я всех простил и всё забыл без всяких "если да кабы", увидев суть под этой маской. Устои новые с трудом, но, всё ж находят место как-то. Работа, дом; работа, дом. И осень с жёлтым чувством такта меня оставит на потом.

В перманентности ожиданий я по жизни иду наощупь через суток без цвета данность, как-то однообразно, в общем. Всё не то и не так. Туманна перспектива вся в белых пятнах. Я какой-то наверно странный, не могу изъясниться внятно. Мало что мне вообще известно: ни желаний, ни целей. Только знаю то, что я не на месте, но от этого мало толку. Рифм ещё не люблю глагольных и осознанно делать больно.

К горю, добру или так просто на озере чаек стая кружила в такт ветра, как будто нечаянно. Крик, разрезая простор, эхом лучей разливался солнца закатного - спор в ритме вечернего вальса. Крылья свои распластав, воздух беря за основу, чайки на фоне холста синего снова и снова. 19.04.2011

Как в море пара кораблей всё удалялись друг от друга. Хотелось верить - это блеф, но одиночество упругой, холодной гладью тишины напоминало об обратном, шептало - Вы уже не "Мы", а каждый сам себе украдкой. Ещё виднелся дым вдали туманным росчерком печали, в эфире эти корабли хранили радиомолчанье. [Приєднана картинка]

Остывшей ночи пустой балкон со мной тот же дым глотает. Его пустота, как будто в тон моей. Истекает таймер. А дальше будет какой-то сон возможно лишённый смысла, как всё, что до него и потом. Дней нет. Есть лишь только числа.

Кажется так или нет, часто ловлю себя на ощущеньи - здесь я чужой; не по мне эта среда и система вещей в ней. Быть среди них - значит стать в ровень. И выбора два у ладони: првый - пуста, но чиста; выбор второй - есть на первый антоним. Тише звучат голоса, что семенами рассыпаны где-то в сердце. А тех, кто бросал вместе с собою ушедшее лето вдаль увело. И я сам. [Приєднана картинка]

На зеркале реки застыло время, как шёпот еле уловимый. В вышине под серым одеялом небо дремлет и в том же зеркале становится вдвойне спокойствие его беспрекословно для личной суеты и тех, кто сломлен. Как будто замер день, баланс в себе держа и знак равно сентябрьской середины. Прозрачен воздух осени. Ему не жаль, что путь в апрель настолько будет длинным. А так же тех не жаль, кто каждый новый вдох считает по дороге до. [Приєднана картинка] [Приєднана картинка] [Приєднана картинка]

Центральной улицы конец, тридцатой осени начало. Ещё живой, и, как по мне, такой пустяк - не так, уж, мало. Сто двадцать градусов у стрел в углу - четыре по полудню. Прохожих лиц анфас смотрел, но все - чужие только люди. О рифмах думал, как бы их приблизить к чести максимально, чтоб не сломать при этом стих? Вопрос остался актуальным. В тени деревьев дым пускал, всё было ровно и беспечно. Сентябрьский ветер у виска нашёптывал о чём-то вечном.