Немає бажання шукати початку
дороги нової, тим більше нових
облич, рук і подихів. Десь моя частка
назавжди залишилась. Знову на "ви"
з душою чиэюсь - такого не хочу.
Нехай буде тільки самотнє "не до...",
та пам'яті враження, що позаочі
ведуть сірий сум за собою слідом.
Купол синий своим крестом,
как указательным перстом
в небо тычет, а парк пустой
тайны наши хранит до сих
пор и полон всё так же сил,
весь пропитанный "соль, ля, си".
Там знакомый пути маршрут
помнит прикосновенья рук,
и в молчании не соврут
те свидетели, что стоят
вдоль аллеи, её края
формируя собою, в ряд.
Стану ли там теперь искать
самодостаточность, пока
осени жёлтая тоска
цвет растеряет к холодам?
Да, и бесцветность врядли даст
что-то. Лишь календарных дат
чёрно-красная ерунда.
Последний день. Хватаюсь я
за стрелок острые края,
но время режет мне ладонь,
всё меньше остаётся до
полярной сути трёх других,
я просто ненавижу их
за всё с начала по итог,
за то...
Ещё сегодня. Жив пока.
А завтра, сам не зная как,
две трети суток бред терпеть.
Свою оставшуюся треть
на сон истратить всю почти,
курить, молчать, смотреть на штиль
минут последних перед сном
в окно.
Лета остывший итог.
Приторно-сладкая свежесть
осени. Я не смог,
где-то остался между
пальцами рук твоих.
В тёплых, сухих ладонях,
словно во сне притих,
так и не поняв, кто я.
Осень с собой ведёт
грусть без конца с началом
в сердце. А дальше лёд
тёмной зимы. Молчанье.
Бесперспективность снов
ночью и дней полоски,
без подходящий слов
схожие на наброски.
За окнами ветер шипит змеёй.
Отряд тополей, как солдаты тьмы.
Над городом ночь. Это всё её.
Купить нельзя, и не взять взаймы.
А мне остаётся лишь горсть идей,
сравнить, что есть с чем-нибудь другим,
в табачный пепел сгоревший день,
и вслед ему сигаретный дым.
В выражении его лица
нет ни шанса для встречных лиц,
зацепиться о том о сём.
По изогнутого кольца
траектории вдоль границ
личных мыслей идёт, и всё.
Не поймут, те кто мимо, что
очертания их теней
лишь являются для него
интересными. Руб за сто
всем цена. Только так честней,
чем дешёвых общений горсть.
А друзья далеко ушли.
Разбрелись, разлетелись, раз...
Ряд нулей на табло давно
и вопрос "да и были ли
настоящие, без прекрас?"
Но ему уже всё равно.
В рифмах пустых ковыряюсь.
Сам. Ни души, ни лица
рядом. Пониженный ярус
неба по цвету свинца
там, за москитною сеткой
вместе с началом конца
лета. Стеклянная клетка
здесь, не могу отрицать,
нет у меня оснований.
Нет у меня ни черта,
кроме тепла по гортани
ну, а потом изо рта
дыма клубов, что без формы.
Только для них и сей час,
формы касательно, фору
дал бы, в бесформие мчась.
