Корнел вместе с приёмными родителями Кена и Дорин Манн

«— А у нас в квартире газ. А у вас?

— А у нас водопровод. Вот!»

Рифма проста и стишки приятны, как стук мячика в пинг-понге. Детством пахнет. Такие стишки легко пародировать. «Скоро в Киеве футбол. Я пошел». Нечто подобное многие скажут в столице Украины в связи с предстоящим чемпионатом.

Это, конечно, заметное событие, и опровергать его важность бесполезно. Инвестиции, имидж, спортивный праздник. Большие надежды, от страстей загустевший воздух стадионов. Но так уж повелось, что одни убегают от того, к чему другие стремятся. И того, чего одни люди ждут с нетерпением, другие ждут с опасением.

Что я хочу сказать? Что чемпионат отшумит, гости разъедутся, вслед за ними столицу покинут карманники и блудницы, съехавшиеся «на работу». Уборщицы, шепча ругательства, подметут с трибун и улиц тонны мусора. Милиционеры перестанут носить в карманах английские разговорники. Накал ожиданий обернется неизбежной грустью и чувством опустошения. Подведение итогов всегда похоже на поминки. Но я хочу говорить о футболе, независимо от чемпионата. 

* * *

Как много внимания уделяется спортивным шоу! Профессиональный спорт как будто специально придуман для TV, поскольку постоянно выбрасывает порции новостей, связан с сенсациями и пропитан денежным интересом. А что такое TV, как не перерывы на рекламу между дутыми новостями и сомнительными сенсациями?

Те мотивы, которые привели к появлению Олимпийского движения и популяризации спорта, ныне не в центре, а на периферии процесса. «Человек груб и несовершенен. Человек агрессивен, — думали мудрые люди. — Нужно попробовать переплавить грубую энергию военных приготовлений и столкновений в благородную энергию честных соревнований». Еще не так давно можно было прочесть: «О, спорт, ты — мир!» При помощи спорта можно попробовать привить человеку трудолюбие, терпение и стремление к совершенству. Спортом можно прославить страну. И нельзя сказать, что ничего из этого не делается. Но как-то получается очень похоже на сюжет фильма «Человек с бульвара капуцинов». Там вместо спорта — кинематограф. Придуманный, чтобы просвещать, уводить от грубости и облагораживать, он в фильме становится добычей людей, стремящихся при помощи кинематографа развращать и усиливать имеющиеся страсти.

* * *

Стало привычным, что в связи со спортивными зрелищами извергаются нешуточные вулканы подлинного безумия болельщиков. Причем это характерно не для отдельно взятых стран, что можно было бы списать на южный темперамент, или природную дикость нравов, или бедность населения. Это характерно для всех стран, вне зависимости от уровня культуры и цивилизованности. И машины поджигаются на всех континентах, и витрины бьются, и полицейским в души закрадываются сомнения в правильности выбора профессии. А еще банды формируются настоящие, и кровь льется не киношная, и ненависть к фанам противника тождественна ненависти к врагу на войне. «Наши выиграют — мы им вломим на радостях. Наши сдуют — мы все вокруг переломаем т огорчения». Это как назвать? В ХХІ веке, раздуваясь от чувства собственной значимости и получая телевизионный сигнал из космоса, человек руководствуется одними только врожденными инстинктами и приобретенными рефлексами. И вся жизнь его в ХХІ веке — это не молельная комната и не мастерская, а какая-то лаборатория Павлова, в которой сам человек играет роль подопытной собаки.

* * *

Церковь многое запрещала. Например, кровавые зрелища в Риме или танго в Аргентине. Хороша была бы Церковь, если бы все разрешала! Что-то запрещенное умерло, что-то изменилось, а что-то и не думало умирать. Сколько было сказано гневных слов, причем людьми часто святыми, по поводу строительства драматических театров близи храмов, или пьес, идущих на сцене накануне праздников. Сегодня эти слова нельзя повторять. Во-первых, театры могут быть самым приличным местом из числа тех, что окружают наши храмы. Во-вторых, держа руку на пульсе, сегодня можно звать людей в театры. В обществе, которое на каждом шагу шепчет человеку: «Смысл жизни — потребление», хороший театр — друг Церкви хотя бы потому, что шепчет человеку: «Думай и сострадай». А вот превращение массовых зрелищ в главное удовольствие и чуть ли не смысл жизни — несомненный грех и безобразие. Церковь может, указав на беснующиеся трибуны, сказать: «Вот где зло. Это — смерть отдельной души и рождение стада».

* * *

Конечно, Церкви этого не простят. Вспомнят все, что было, а чего не было — придумают. Вы, дескать, только и делаете, что все запрещаете. Отстаньте и не мешайте жить.

Мы попробуем сказать в ответ, что христиане за то, чтоб воспитывать и закалять молодежь посредством спорта; что девиз «Citius, altius, fortius!» рожден монахом-доминиканцем Анри Дидоном; что лозунг Кубертена «Главное не победа, а участие» взят из проповеди католического епископа Толбота. Мы еще что-то скажем, и нас кое-кто услышит. Но воз останется на месте, или, точнее, паровоз продолжит бег по рельсам, не сворачивая.

* * *

Евро-чемпионат в Украине еще не начался, но уже успел и напугать, и утомить. Успел стать темой для политических спекуляций. Остап Бендер, помнится, на голодный желудок представил шахматистам из Васюков грезу о превращении их городишки в столицу мира. При помощи, разумеется, шахматного турнира. Что-то подобное слышали мы, и еще услышим. Впору писать исследования на тему: «Одноразовое массовое зрелище как фактор изменения цивилизационной модели». Немного раньше с такой же поистине «дикой» серьезностью у нас относились к Евровидению. С психологической точки зрения эти попытки войти в мир чужого комфорта при помощи «звериного воя» на трибунах или приплясывания перед телевизором очень забавны.

...Что до «звериного воя», то это — цитата:

«Я вплетал бы свой голос в звериный вой, Где нога завершает начатое головой. И из всех законов, придуманных Хаммурапи, Наилучший — пенальти и угловой...» (Иосиф Бродский).

В Луганской области оперативники возбудили уголовное дело по статье 149 УК Украины (Торговля людьми либо незаконная сделка в отношении человека) против фермера-рабовладельца, который в нечеловеческих условиях держал 6 лет 11 своих работников. Об этом „Луганск.Комментарии» сообщили в отделе связей с общественностью ГУМВД в Луганской области.

Статья предусматривает  лишение свободы на срок от 3 до 8лет.

Как выяснилось, с людьми рассчитывались не деньгами, а продуктами и крышей над головой. «Владельцы бесплатной рабочей силы особо не церемонились с людьми, которых превращали в бессловесных животных, не имевших право претендовать на плату за каторжный труд, а также даже не помышлявших когда – нибудь покинуть пределы этой зловещей фермы. У нового пополнения всегда отбирались документы. Никаких трудовых соглашений с рабами хозяин не заключал. Каждому вновь прибывшему в этот «рай» новичку давалась кличка, словно животному», - отметили в пресс-службе. Также с первых же дней им внушалось, что обратного пути у них нет.

Для проживания и досуга рабам было отведено три вагончика, которые внутри больше напоминали грязный притон, чем нормальное жилище. Среди персонала хозяйства оказались и две немолодые женщины. Одной из них 56 лет, а второй за 60. Одна из них готовила еду. А вторая отрабатывала свой хлеб: пасла огромное стадо овец, состоящее из нескольких десятков голов, чистила свинарник, коровник и кошару. Мужчины трудились на поле трактористами, выпасали и ухаживали за скотом.

По словам начальника подразделения УБПТЛ ГУМВД в Луганской области полковника милиции Олега Григорьева, вся система работы в этом фермерском хозяйстве была организована примерно, как в концлагере времен второй мировой войны. У одиннадцати работников, превращенных в ландскнехтов, были забраны документы, и им строго запрещалось покидать пределы территории хозяйства. Рабочий день начинался с построения и раздачи нарядов на работы, а заканчивался вечерней перекличкой и подведением итогов. Те, кто плохо (с точки зрения хозяина) трудился, подвергался самым жестоким и унизительным наказаниям, подавляющем в этих несчастных людях их достоинство.

Например, все рабы в порядке наказания раздевались догола и бежали несколько кругов вокруг ангара. Такая групповая «ответственность» за провинность отдельных «грешников» играла своеобразную профилактическую роль и внушала непокорным рабам животный страх перед наказанием. «Оперативников удивило то обстоятельство, что большинство других обитателей этого «рая» не хотят ничего менять в своей жизни и смирились со своим рабским положением», - отметили в пресс-службе.

Сотрудники УБПТЛ ГУМВД Украины в Луганской области задокументировали преступления, которые совершались на этой необычной ферме.

Ведется следствие. Источник фото: пресс-служба областного ГУМВД

"Луганск.Комментарии"

Игумен Агафангел (Белых). Фото Дениса Маханько

Весна 1984 года была холодной. Мы бесцельно слонялись небольшой стайкой по тёмным, мокрым переулкам и грелись пошлыми анекдотами и дешёвыми сигаретами. Не помню уже, кто сказал, что завтра Пасха. Это было хоть какое-то развлечение, — пойти в церковь в праздник. Всё, что мы знали, это то, что служба должна быть ночью. Домой рано никто не собирался и мы понеслись через полгорода в сторону кафедрального собора. Через 16 лет и два месяца там меня будут рукополагать во диаконы.

Издалека была видна пестрая толпа у церковной ограды и яркий свет из высоких окон храма. Мы приблизились к воротам. Я совершенно не помню ни своего настроения в этот момент, ни того, о чем я думал. Зато я четко помню свои ощущения спустя несколько минут. Спокойно и уверенно, как мы обычно заходили в кинотеатр или какой-нибудь ДК на дискотеку, наша компания направилась ко входу в храм. В этот момент я почувствовал, как мягко, но властно меня взяли за локоть.

Лицо человека в потертой кожанке было невыразительным, но даже подростку было ясно, что этот дядя из органов. Глядя в сторону, он будничным тоном осведомился о цели нашего визита. Кругом были люди и я не делал ничего противозаконного, поэтому с определённой долей нахальства я заявил, что мы идем, короче это… молиться, — я с трудом вспомнил, что обычно делают в церкви. В этот момент я заметил, что у ворот стоят преимущественно мужчины с красными повязками на рукавах. Пасха в том году пришлась на день рождения Ленина и, может быть, по этой причине храмы усиленно патрулировались нарядами милиции и дружинниками.

Ещё крепче сжав мою руку, невыразительный человек спросил номер школы, сколько мне лет, где мои родители и не желаю ли я помолиться в отделении милиции, покуда они за мной явятся? От забора в нашем направлении двинулась группа дружинников. Притянув меня вплотную к себе,  дядя из органов хрипло прошептал мне в ухо несколько слов. Наверное, следовало бы написать, что он обдал меня при этом смесью чеснока и перегара или просто каким-нибудь малоприятным ароматом, но это не так. Он просто грязно выругался и сообщил, мешая мат и разговорный русский, что если я не хочу неприятностей, то через секунду и духа моего здесь быть не должно.

В мгновение ока, выдернув рукав куртки, я рванулся было бежать и тут же почувствовал увесистый пинок в то место, где на джинсах обычно пришивают задние карманы. Потеряв равновесие я слетел с тротуара в грязь. Раздался хохот людей с красными повязками. Человек в кожанке в нецензурных выражениях посоветовал мне ускорить темп. Я отряхнул грязь, насколько это было возможно и нарочито медленно пошел в сторону от храма. Всегда мне доставалось в уличных конфликтах за такие несмиренные штуки больше прочих и, кстати, вполне заслуженно.

Ночью автобусы не ходили. Свою компанию я не нашел. Шлёпая по весенним лужам, в которых рябью отражались редкие фонари, я тащился через ночной город домой и думал: Гады, ну какие же они гады!

Как выяснилось на другой день, моих друзей также прогнали от храма дружинники. Возможно, формально они были правы, – нечего было несовершеннолетним делать в полночь в людном месте без сопровождения взрослых.

А в собор я все же попал. Через неделю. Зашел из принципа и чувства протеста прямо среди бела дня. Там было солнечно, тихо и совсем пусто. И была в этой тихой солнечной пустоте какая-то тайна, непонятная и привлекательная. Потому что её тщательно охраняли от меня, а значит, — она была настоящей.

Игумен Агафангел (Белых) - igumen_aga