Эта музыка и твои печальные глаза. Ты заставляешь меня мучиться,
от того что я знаю, что с тобой случилось. Мне не жаль тебя, ты почти
добровольно выбрала свой путь. Теперь у тебя печальные глаза. Боль сочится изо
всех пор твоего тела, ты носишь за собой пелену разноцветного спектра, - это
видения прошлого.
Твоя мать, у тебя ее глаза, такие же печальные. Вы с твоим
отцом сделали ее несчастной, вы убили ее; «она умерла от одиночества», - ты
говоришь. Я ненавижу твоего отца, я хочу его проклясть, но тогда он получит
свое возмездие здесь – тленное, переносимое, а я хочу, чтоб он мучился вечно,
чтобы капилляры на его глазах лопались, чтобы все его тело покрылось язвами,
чтобы черви точили его заживо, чтобы он сгорал, но был жив. Я не проклинаю его,
я его ненавижу. Мне хотелось бы отпустить всю эту печаль, всю эту грязь, всю
эту боль, но твои откровения пропитали меня насквозь, я похожа на влажную
губку, я просто смотрю на твои глаза и думаю, что ты могла бы быть счастливой,
если бы не родилась вовсе.
Скажите мне, откуда берутся ублюдки? Почему они могут жить
рядом с живыми? Эти гнусные куски плоти с похотливыми глазами. Я не видела
твоего отца, я видела твою мать, почему она выбрала его? Почему судьба выбрала
твою мать, чтобы наказать ее сполна, за что, почему? Почему вы думаете, что
боль далеко? Она везде, вперемежку с тошнотой.
Если бы меня стали мучить галлюцинации, я бы убила твоего
отца, ссылаясь на свой недуг, но поверь, я бы делала это осознанно – одним выстрелом,
одним толчком из окна, одной таблеткой вещества.
Из-за вас, я не могу спать. Все для главного, говорите вы? Для
кого-то главное – кислород, для кого-то рыжеволосые девушки в платьях изо льна,
для кого-то совесть. Мне неважно, из-за какого чертового колеса сдохнет твой
отец, я отвечу: «Ничего я не помню и никого я не помню».
