К разговору о государстве

Белаш А.В., Белаш В.Ф.

"Дороги Нестора Махно" (из книги)

Карелин писал: «Государство — это шайка разбойников на работе.

Государство — это антогонистическое (распадающееся на враждебные части) обще­ство живущих на какой-либо территории людей, часть которых — правители — обладает самостоятельно принудительной властью, а другая часть — подвластные — не имеют ее...

Государство — это известным образом для целей эксплуатации и угнетения прекрасно организованные люди, угнетающие и эксплуатирующие плохо организованных трудящихся людей... 

С государственной точки зрения, подвластные являются пассивными (бездеятельными) членами общества, что не исключает, разумеется, их реагирования (ответного действия) на деятельность властных и активных (деятельных в смысле управления государственными делами) членов этого общества.

Естественно, что правители пользуются властью для своей выгоды и для выгоды тех лиц, на которых им приходится опираться или которых они боятся. Эти угнетатели и эксплуататоры так организовали разные учреждения, главным образом, учреждения насилия, что не позволяют трудящимся серьезно организоваться для сопротивления этому насилию и угнетению.

Короче, государство, это — организация господствующих, "давящих", — по точному выражению Л. Н. Толстого, — классов.

Государство является совокупностью институтов (учреждений) насилия, но так как последних не хватает для целей эксплуатации и угнетения, то есть, не хватает для того, чтобы держать народ в повиновении, то и институтов лицемерия...

"Государство — это собрание одних людей, насилующих других", — говорит Л. Н. Тол­стой.

"Основываясь на наблюдении действительности, — писал Элизе Реклю, — анархисты говорят, что государство и все, что с ним связано, представляет не что-то абстрактное, не какую-либо абстрактную формулу, а совокупность людей, поставленных в особые условия и испытывающих на себе их влияние. Им предоставлены высшие должности, больше власти и больше содержания, чем остальным их согражданам..."

Выясняя сущность государственной власти, государствовед Леон Дюги пишет: "Я говорю, прежде всего, что государственная власть есть не право, а простой факт, факт превосходства силы..."

Определяя государство, его цели, исторически и логически верно было бы сказать следующее: "цель государства заключается в том, чтобы таким соединением людей дать возможность одним людям обогащаться за счет других и пользоваться их услугами, не давая ничего взамен, мешать этим лицам осуществлять те цели, мешать постигать таких ступеней существования, какие возможны для свободных, не знающих принудительной власти обществ. Цель государства сводилась к развращению лиц, обладавших принудительной властью, к тому, чтобы сохранить ее в руках этих лиц! 

Для чего приходится мешать подвластным приобретать такую сумму просвещения, силы и свободы, которая мыслима в вольном обществе, то есть держать подвластных в невежестве, рабстве и безсилии. 

Итак, цель государства отуплять, уродовать и принуждать большинство человеческих существ, развращать и отуплять меньшинство; другими словами — мешать проявиться той культуре, к которой способно человечество, мешать проявиться назначению последнего; цель государства — всеми силами препятствовать развитию человечества в направлении к свободе... "

Нигде и никогда государство не ставило своей целью охрану слабых от сильных. Его девизом всегда был нелепый совет: "слабого обижай, падающего толкни".

Если ему и приходилось иногда защищать слабого от нападения сильного (очень редко), то только для того, чтобы не потерять объекта угнетения и эксплуатации (чтобы не лишиться людей, которых оно могло бы эксплуатировать и угнетать), другими словами, только для того, чтобы поддержать свое могущество, но отнюдь не потому, что защита слабых была целью государства...

И только потому, что творческие силы общества не могли быть всецело уничтожены государством, возможно было приписывать ему благотворное влияние на людей.

Одним из важнейших факторов прогресса является взаимопомощь и самодеятельность людей, а государство мешая самодеятельности своих подданых, всегда и везде мешало развитию в их среде взаимопомощи...

Государство и общество — одно и то же "в том смысле, в каком лев и ягненок составляют одно и то же после того, как лев съел ягненка" (Тэкер).

Ни по своему происхождению, ни по своей деятельности принудительная власть не имеет ничего загадочного. Это — просто хорошо устроенное постоянное насилие, около которого в скором времени объявились ядовитые цветы обмана и лицемерия правителей и купленных ими людей.

Государственная принудительная власть не имеет ничего общего с духовным влиянием одного лица на другое, и попытки соединить эти понятия в одно оказались неудачными...

Итак, обладающие принудительной властью правители причиняют людям тяжелые страдания. Где государство, — там всегда имеются палачи в мундирах или сюртуках, утонченно лютые или спроста свирепые палачи...

М. А. Бакунин указывает, что общество отличается от государства тем, что оно является естественной формой существования человечества, что оно управляет нравами, привычками людей, но не законами. Оно идет вперед благодаря толчкам, которые даются ему почином отдельных лиц, но не потому, что его толкает вперед мысль и воля законодателя.

Утверждая, что люди должны жить в государствах, а не в вольных общежитиях, обыкновенно говорят, что люди слишком испорчены для того, чтобы жить без приказов начальников...

Для того, чтобы собирать с подданых подати и держать их в повиновении, правители делятся на группы, задачи которых будто бы строго разграничены. Законодатели, судьи и чиновники — исполнители, представляют из себя группы со строго будто бы разделенными функциями.

В сущности же, эти функции не могут быть строго разграничены, а затем, только смешивая понятия, можно сказать, что эти "разделившие" власть правители тем самым ограничили ее.

В сущности же, "разделение власти" только усилило власть правителей.

Итак, правители распадаются на несколько групп. Законодатели указывают, в чем именно заключается воля правителей. Судьи приказывают мучить людей, нарушающих эту волю. Полиция это — сборище насильников, прибегающих и к убийству для того, чтобы была исполнена воля правителей.

Армия, это подчиненные известным правилам люди, большая часть которых, путем угроз муками и путем мучений, обращена в дисциплинированных и обученных убийству вооруженных рабов; другая же часть этой армии, состоящая из членов правительства, командует этими рабами для пользы правителей.

Правители организованы иерархически: низшие подчиняются высшим, а те еще более высшим, вплоть до главных правителей.

Главные правители разрешают соглашениями непредусмотренные конфликты между собою. Остальные же члены иерархии повинуются главным правителям или, потому, что подкреплены деньгами (жалованием) и заинтересованы в поддержке правительства, частью которого они являются, или же потому, что им грозят, в случае неповиновения, лишениями и мучениями, которым они будут подвергнуты по распоряжению главных правителей.

Низшие исполнители повелений правителей, например, солдаты, присяжные заседатели, сельские полицейские низших рангов завербовываются на службу правительства силою, угрозами тяжких и легких наказаний.

Среди подкупленных и бескорыстно служащих правительству чиновников и навербованных людей попадаются и такие, которые убеждены, что правителей надо слушаться потому, что такое послушание полезно людям.

Правителям выгодно иметь в своих рядах и глупых людей, не разобравшихся в том, где добро, где зло, но вместе с тем людей, убежденных в правоте правителей. Такого человека выгодно держать на виду, поставив его, хотя бы и номинально, во главе правительства...

Особенно дорого платят правители судьям, которые приняли на себя обязанность приказывать другим людям (палачам) душить или резать людей.

Оно и понятно, почему буржуазия уважает, а правители большими деньгами подкупает судей. Эти судьи горой стоят за правителей, приказывающих мучить людей, не исполняющих приказов-законов этих же правителей; они горой стоят за буржуазию, наказывая людей, которые наносят ей или только думают нанести ей имущественный ущерб. Но они не наказывают буржуа и правителей, постоянно наносящих ущерб рабочему люду. Зачастую, — даже очень часто, к сожалению, — суд, как две капливоды, походит на подлую травлю подсудимого, напрасно доказывающего свою невиновность.

Нравственная испорченность судей позволяет им считать себя порядочными людьми и даже посторонние люди считают их таковыми, несмотря на их палаческие занятия. Ведь приказывать мучить и душить людей так же скверно, как самому мучить и душить их...

Судьи, то есть, подстрекатели палачей, тюремщиков и других насильников, это — одни из самых развращенных людей в мире. Они меньше считаются с человеческим достоинством, чем самые последние хулиганы.

Необходимым придатком судейской деятельности является выслеживание тайн, шпионство, предательство...

Искажение закона путем его толкования в пользу эксплуататоров и угнетателей — обычное дело судов.

Даже применяя уголовный закон, судья зачастую обрушивает тягчайшую из степеней наказания на лиц из трудящихся классов общества и легчайшую на тех, кто близок к судьям по классу, по воззрениям и пр.

Нет беспристрастного судьи. Нет и судьи, способного охватить всю жизненную сложность разбираемых им дел. Нельзя утешаться и тем, что обычно нелепый свод обычных глупых законов выведет судью на верную дорогу...

Мы не будем говорить много о деятельности так называемых военных судей. Правители назначают на эти места или особо неразвитых, особо тупоумных или особо свирепых и злобных людей, применяющих к попавшим к ним людям, обычно не совершившим ничего плохого или злого, самые дикие, самые нечеловеческие муки...

Тем не менее, перед нами повсюду стоит одна картина: "с одной стороны,  заключенный, посаженный подобно дикому зверю в железную клетку, доведенный до полного упадка умственных и нравственных сил; с другой — судья, лишенный всякого человеческого чувства, живущий в мире юридических фикций, посылающий людей на гильотину со сладострастием и холодным спокойствием сумасшедшего, не сознающий даже до какого падения он дошел" (П. А. Кропоткин)...

Каждый член развитой правительственной иерархии, властвуя, подчиняется и прячется за спину другого властителя, а все правители вместе прячутся за закон, как будто закон не является простым выражением воли высших правителей, обычно тождественной с волей богатых классов общества

Каждый правитель оправдывает свое поведение даже тогда, когда сам понимает, что оно приносит вред людям и ссылается при этом на волю других людей, как бы не понимая, что такая ссылка ничего не оправдывает. "Я очень сожалею о том, что должен приписывать отбирание произведений труда, заключение в тюрьму, изгнание, каторгу, казнь, войну, то есть, массовое убийство, но я обязан поступить так потому, что этого самого требуют от меня люди, находящиеся во власти. Если я отнимаю у людей собственность, хватаю их от семьи, запираю, ссылаю, казню, если я убиваю людей чужого народа, разоряю их, стреляю в города, по женщинам детям, то я делаю это не на свою ответственность, а потому, что исполняю волю высшей власти, которой я обещал повиноваться для блага общего". (Л. Н. Толстой)...

Высшие же правители, опять-таки, преследуя свои личные интересы, еще охотнее ссылаются на "общее благо", как раз тогда, когда творят зло и оправдывают, таким образом, удивительно подлые поступки.

Сущность власти одна и та же, какова бы ни была форма и как бы часто ни менялись правители, остается страшно вредным для населения учреждением...

"Люди, вследствие того, что они имеют власть, делаются склонными к безнравственности, то есть, к подчинению общих интересов личным, чем люди, не имеющие власти, как это и не может быть иначе... Расчет или даже бессознательное стремление насилующих всегда будет состоять в том, чтобы довести насилуемых до неизбежного ослабления, так как чем слабее будет насилуемый, тем меньше потребуется усилий для его подавления... Нет тех ужасающих преступлений, которых не совершили бы люди, составляющие часть правительства и войска, по воле того, кто случайно может встать во главе" (Л. Н. Толстой).

Подчинение всегда оскорбительно и тягостно для взрослого человека.

Власть — это моральная язва, развращает и подчиняющих и подчиненных. Правительство противодействует серьезным порывам людей к самосовершенствованию. Такое совершенствование неизбежно порождает протест против поработителей и, в конечном счете, против всякого правительства...

Развращенные правители не могут не развращать подвластных, обращая их в орудие насилия. "Одна из особенностей правительств заключается в том, — говорил Л. Н. Тол­стой, — что они требуют от граждан того самого насилия, которое лежит в основе их и поэтому в государстве все граждане стали угнетателями самих себя".

Уже одно то, что и государственная власть немыслима без мучений, а государство немыслимо без такой принудительной власти, заставляет смотреть на государство, как на нежелательное учреждение...

Самый серьезный довод правителей изложен Л. Н. Толстым в следующих словах: -"все люди, находящиеся у власти, утверждают, что власть нужна для того, чтобы злые не насиловали добрых, подразумевая под этим то, что они-то суть те самые добрые, которые ограждают других добрых от злых, но, — продолжает Л. Н. Толстой, — для того, чтобы захватить власть и удерживать ее, нужно любить власть. Властолюбие же соединяется не с добротою, а с противоположным доброте качеством — с гордостью, хитростью, жестокостью. Без возвеличения себя и унижения других, без лицемерия, обманов, без тюрем, крепостей, казней, убийств не может ни возникнуть, ни держаться никакая власть... Всякое правительство, — говорил Л. Н. Толстой, — а, тем более правительство, которому предоставлена военная власть, есть ужасное, самое опасное в мире учреждение".

Свобода и государство, — все равно, правовое или деспотическое, или всякое другое, — несовместимы. Пока есть власть, всегда будет и фикция свободы или отсутствие даже этой фикции.»

Карелин А. Государство и анархисты М.1918