Ко мне намедни племяшка из города приезжала – отдохнуть после сессии.
Тоща – в чем только душа держится. Ножки как спички, шейка – тово и
гляди переломится, сисек и вовсе нет. Я ей говорю, пригорюнившись:
- Танька, как же вас там в городе мужики-то распознают, каково вы
полу? Напялите брюки да кепки – сам черт не разберет, баба аль парень.
Она смеется:
- Теть Клань (эт я, значит), когда надо закадрить мужика - мы
опознавательные знаки надеваем. Ну там трусы веревочкой чтобы из штанов
выглядывали, лифчик красный под белой прозрачной кофточкой, золотое
колечко в пупок проденем.
А потом призадумалась:
- А вообще… Как говорится, найди десять отличий. Нифига сейчас не
различить! Мужики и косметикой пользуются, и парфюмом благоухают почище
некоторых баб, и серьги носят. Уж не говоря о том, что и любовью
занимаются не с женщинами, а с себе подобными.
Я чуть с тубурета не упала от новости такой. Ажно сплюнула –
вертеп и гоморра! Это что бы у нас в деревне происходило, если бы
производитель наш, бык Аполлон, начал бы не на коров громоздиться, а на
других бычков?
Положила ей сметанки побольше, да картошки жареной навалила с
горкой: - Ешь. А то ветром в поле сдует. Может, за месяц тут тебе хоть
сиськи отрастим.
А она ест как курица, тык-тык вилкой в тарелку мимо еды, да еще одним глазом в журнал смотрит, из городу привезенный.
Я ей строго так: - Тань, ты печатную продукцию свою отбрось. Это вы
в городе даже в сортире читаете, а у нас тут два дела разом не делают.
И правда, как на толчке журнальчик читать? Им можно только от мух
отмахиваться, и то, с осторожностью, чтобы в яму не упасть от резково
движению.
Она сквозь помидор во рту мне бубнит: - Теть Клань, да статью тут
читаю, как мужика надо в браке ублажать. А то вдруг замуж соберусь - а
теории никакой! Одна практика.
И снова смеется, засранка такая.
Не одолела она завтрак мой, улетела на речку загорать да купаться.
А я журнальчик тот в руки-то взяла поглядеть. Любопытство разобрало:
это чему же там молодежь в городе учат, каким таким брачным хитростям?!
Открыла на середине – чуть кондратий меня не схватил. На весь
разворот голая тетка с бананом во рту. И держит она его так непросто.
Со значеньицем! Мол, съем заморский продукт одна и никому не дам.
Потому что очень вкусно. А почему она его голая ест – да кто ж разберет
этих городских?
Нашла статейку, которую племяшка читала. Она там на этой странице как раз пятно от сметаны прилепила. Ну… с богом.
Читаю, и глаза у меня поверх бровей выпрыгивают: один пункт хлеще
другого. Ну пиньюар с вырезом до пупка я переварила. Ужин при свечах
(якобы романтично) это тоже без проблем. У нас электричество год назад
надумали протянуть. Проводов только до сельсовета хватило. Да и то
генератор убогий какой-то, энто электричество дрожит и мигает хуже
керосинки.
Так что свечи нам как родные! Да и ложатся спать в деревнях
засветло, на кой нам эти нововведения. А вставать в четыре утра к
коровам - уже светло
Ванна с всякими пенами-хренами… Тут я призадумалась. Баня у нас
есть, но вот никакой там ванны или душа, конечно, нет. Если только в
дубовой кадушке мово Федора посадить? И что ему сказать при этом? Мол
хочу тебя ублажить - лезь давай в кадушку, буду нежно тебе причиндалы
мочалкой драить? Он не поймет всяко.
Но в конце статьи пошли вообще термины научные. Вот что такое –
меннет, а? Мол, прется от этой штуки любой мужик, и не просто прется, а
впадает в шок, раж и сексуальную озлобленность. Эвон как! Ладно, думаю,
придет племяшка – спрошу.
А дальше уже и вовсе непонятно. Про позы разговоры, игры ролевые.
И всё жмут на одно – одевайтесь, бабаньки, сексуально дома! Можете,
дескать, разок постирушку устроить в голом виде. Только фартучек
оденьте, дабы передок-то прикрыть. Или ужин подайте в таком виде.
Да у меня Федор вилку себе на причинное место уронит, если я ему
чугунок с картошкой в таком виде подам! А если председатель по делу
залетит, или соседка какая – мы ж не запираемся у себя тут, нам
скрывать нечего, прослойке деревенской.
Да и грудь у меня… не как у Таньки - размера минус три. Прижгу печью.
Пошла в огороде картошку окучевать, и все мысли мне в голову лезут
посторонние и неприличные. Прям в краску впадаю, жука колорадского
собираю - а кладу мимо ведра.
Прилетела племяшка, за спиной ее Колька маячит соседский на мопеде
(парень – золотые руки, на коленке сможет комбайн собрать). Кричит мне:
- Теть Клань, мы тут на дискотеку сгоняем, в соседнюю деревню,
растрясем немного вашу патриархальность. Я ее пальцем маню: - Мол,
подойди-ка, чего спрошу.
Ну и бухнула ей вопрос про меннет. Танька колокольчиком залилась звонким и на ухо мне шепчет:
- Теть, это вообщем когда женщина при занятиях любовью… эээ… у
мужчины его гордость в рот берет. Ну целует как бы. Сосет как конфетку.
И улетела, а я стою соляным столпом во дворе, и мысли из моей
головы вразброд разбегаются, как жуки колорадские из ведра. Надо ж,
оказывается, любовью еще и занимаются!
Вечером приезжает пыльный да усталый Федя мой, сенокос – пора
горячая. Баньку ему затопила, веники свежие запарила. Сидим на полке, а
я его хозяйство молча разглядываю и думаю: это как же мужику такие
вещи-то предлагать, даже не знаешь с чего начать. А надо сказать, что
посох у мужика моего – все село завидует. Как-то лет пять назад он по
пьяни с Веркой из сельмага спарился - дак она месяц от такого счастья
отойти не могла. Всем бабам рассказала, какой размер, да толщина. А мне
че, жаль что ли? Разок не смылится.
Он взгляд мой перехватил и ухмыляется: что, нравится?
Я ему осторожно так: - Федя, мне тут Танька сегодня просвещение
делала по поводу нашей сексуальной безграмотности. Мы тут на
периферии-то вообще размножаемся не так!
Он даже обиделся: что, плохо свой мужской долг разве справляю?
Я ему толдычу: - Городские вон штучки какие выкидывают, мужики-то ихние просто в вечном оргазме находятся!
Тут Федя мой заинтересовался: - Ну-ка, ну-ка? После ужина расскажешь. Хоть и устал я, но про вечный оргазм послушать можно.
Подаю ему ужин, при свечах, конечно - романтика, как она есть.
Налила водочки холодной с устатку, огурчики малосольные, картошечку
свежую с укропом и горчицей, пельмешки с молодой бараниной. Сама
мыслями к меннету готовлюсь, даже еда в рот не лезет.
Нашла у себя я пиньюар этот, будь он неладен. На свадьбу нам
дальняя родня Федора дарила, из Парижу везли, о как! Написано на
тикетке буквами нерусскими: Made in China.
Надела эту страмоту только один раз, да и бросила в комод: сиськи
наружу, жопа светится через разрез, в бантиках Федька сразу же
запутался и оторвал напрочь пару.
Он сидит на крылечке, курит после ужина – а я выплываю на крыльцо
павой этакой, в пиньюаре. Он чуть цыгарку не проглотил свою, заозирался
вокруг и шепчет: - Ты что это, Клав? В избу давай, в избу срочняком!
На руки меня - и потащил. Я даже подумала: неуж и правда, первый
пункт так быстро подействовал? Заносит в спальню – бух меня на кровать.
И сразу волосатой лапой к сиськам тянется и шепчет:
- Ох и красоту ты носишь, Клав. Так бы и мял тебя перманентно.
Это он БСЭ читает, на собрании вручили премию ему такую, книгами,
за достижения в сельском хозяйстве. Так вот - до буквы П наконец
добрался, сыплет словечками все иностранными в бытовой речи - популизм
да попадалово...
Я умника по граблям шлепаю и чинно так ему:
- А ну, убери-ка конечности. Икспериментировать будем сейчас. Учиться меннет производить.
Он спрашивает: - Ну а я что при этом должен делать?
Я ему: - Лежать и получать удовольствие.
Ну стягиваю семейники с него, в маках расписанные, посох его колом
стоит, дырку в простыне делает, а я прикидываю - сколько ж этой красоты
в рот-то поместится?
Если весь – так это в желудок упрется. Потрогала пальцем - он еще больше стал. Сижу, думаю, а Федька ерзает.
Потом вдруг встревоженно так спрашивает:
- Клав, а ты ведь пельмени с горчицей ела? А сейчас мою нежность в рот потащыщь.
Я его успокаиваю : - Молоком потом запивала, не дрейфь, Федь, не сожгем твой завод оборонный.
Ну с богом. Наклонилась, лизнула самый кончик (это я вспомнила, что
Танька говорила про «сосать конфетку»), мужик мой дернулся и захихикал.
Я ему говорю: – Лежать, молчать!
Он виновато: - Щекотно ж, Клав. И потом испуганно: - Ты только зубами не лязгай! Спишь вон иногда ночью, скрипишь ими – аж жуть.
Я снова пробую лизнуть - ну ниче так, есть можно. Но в рот
категорически не помещается. Я уж и так, и сяк. И клала Федьку ничком,
и садила, и боком - не входит! Употела аж, пиньюар весь до ушей сбился,
а мужик терпение теряет, спрашивает, ну скоро я там
наискпериментируюсь?
А то ведь ночь глубокая, скоро вставать, а я тут меннеты надумала осваивать. Это в сенокос-то!
Еще через 10 минут ему надоело ждать, рванул он пиньюар этот на две
полоски, да и засадил по-своему, по-деревенски периферийно, у меня аж
дыхание перехватило. Кончил быстро, видимо, возбудил его все-таки
меннет мой!
Закурил и говорит удовлетворенно так:
- С меннетами зимой будем развлекаться, а летом - по старинке,
потому как высыпаться надо, куролесить всю ночь некогда. Мы на переднем
фланге, не будем работать – Россия с голоду сдохнет. Поэтому летом не
до секса по городским справочникам. Пиньюар я тебе в сельпо куплю,
Верка подгонит любой, хоть хранцузский, хоть албанский... Что там еще в
журнале этом прописано было? Ты мне его дай завтра, я мужикам дам
почитать, пусть тоже просвещают своих супруг. А сейчас спать будем, а
то я завтра по недосыпу объект меннета под косу подставлю электрическую
И поцеловал меня крепко так, как в первую брачную ночь. Нет, в этих журналах определенно что-то есть!
