Не каждый выбирает для себя

Ту женщину, которую полюбит:

Любовь всегда для всех загадкой будет,

Её нельзя купить или призвать,

Её никто не в силах предсказать,

Любовь внезапно можно лишь познать

С той женщиной, которую любя,

Не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя

Религию, в которую поверит:

Он может долго тщетно лицемерить,

Искусно правду от себя скрывать,

И может даже атеистом стать,

Души своей совсем не замечать –

Религию, где только Бог судья,

Не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя

Дорогу, на которой трудно будет,

Что к храму поведёт, в пути разбудит

Религию и женщину познать,

Любить научит, верить и страдать,

Себя в лишеньях преодолевать –

Дорогу, испугавшись бытия,

Не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя

Ни женщину, ни веру, ни дорогу –

Они нас выбирают, слава Богу; Они нас выбирают для себя, И мы живем им всем благодаря...

В.Варченко

Всё случайное – неслучайно,
Все теченья текут куда-то,
Кто-то всех нас давно когда-то
Разлучил друг от друга втайне.

И с тех пор мы чего-то ищем,
Зову сердца служа заветному,
Свои взоры направив к светлому,
Становясь всё мудрей и чище.

На пути нас ждут испытания,
И паденья порой случаются.
Вновь упавшие поднимаются,
Очищаясь в огне страдания.

Всё когда-нибудь, да кончается,
Льды полярные летом тают,
Даже звёзды, и те сгорают –
Половинки всегда встречаются.

Не страшны испытанья смелому,
Все уроки в душе останутся,
Все цветы в небо к солнцу тянутся,
А все части чего-то – к целому!

В.Варченко

Человек во Вселенной – пылинка,
Чем-то большим рождённая стать.
Где ж ты бродишь, моя половинка?
Как тебя средь других отыскать?

Равнодушна холодная Вечность,
Не познать её звёздную высь.
Не имеет конца Бесконечность,
Но имеет его наша жизнь.

Как успеть в этой краткости мига?
Как узнать тебя в тысячах лиц?
Человек – это целая книга,
Но раскрыта лишь пара страниц.

В.Варченко

Она… словно кошка… по жизни одна...

Мечтает немножко всю ночь у окна...

И прячет подальше свои коготки

От прикосновений любимой руки...

Она любит звёзды и свет фонарей…

Она ждёт того… с кем ей будет теплей...

Она.. словно кошка… ни с кем и ничья...

Свободна... и очень боится дождя...

Дождя по асфальту... дождя по щекам...

Безумно тоскует по нежным рукам...

Изящною лапкой ступая в ночи…

Всё ищет того… кто её приручит...

Её забавляет немножко играть…

Дарить свою ласку.. а после поспать...

Свернувшись калачиком..спит рядом всю ночь...

А утром бесшумною поступью прочь...

Уходит... навстречу рассветной дали...

Её манит свет… что там.. впереди..

Пойми её просто... её не держи..

Она.. как все кошки… не знает любви!

Что делать, мой ангел, мы стали спокойней, мы стали смиренней.

За дымкой метели так мирно клубится наш милый Парнас.

И вот наступает то странное время иных измерений,

где прежние мерки уже не годятся - они не про нас.

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить                                

и вновь перевесить и можешь отрезать семь раз,

отмеряя при этом едва.

Но ты уже знаешь как мало успеешь                        

за год или десять,и ты понимаешь,

как много ты можешь за день или два.

Ты душу насытишь не хлебом единым и хлебом единым,

на миг удивившись почти незаметному их рубежу.

Но ты уже знаешь, о, как это горестно - быть несудимым,

и ты понимаешь при этом, как сладостно - о, не сужу.

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить,                                

и вновь перемерить и вывести формулу,

коей доступны дела и слова.

Но можешь проверить гармонию алгеброй                                

и не поверить свидетельству формул -              

ах, милая, алгебра, ты не права.

Ты можешь беседовать с тенью Шекспира                                

и собственной тенью.

Ты спутаешь карты, смешав ненароком вчера и теперь.

Но ты уже знаешь, какие потери ведут к обретенью,

и ты понимаешь, какая удача в иной из потерь.

А день наступает такой и такой-то и с крыш уже каплет,

и пахнут окрестности чем-то ушедшим, чего не избыть.

И нету Офелии рядом, и пишет комедию Гамлет,

о некоем возрасте, как бы связующем быть и не быть.

Он полон смиренья, хотя понимает, что суть не в смиренье.

Он пишет и пишет, себя же на слове поймать норовя.

И трепетно светится тонкая веточка майской сирени,

как вечный огонь над бессмертной и юной                      

душой соловья.

Юрий Левитанский. "День такой-то".