Томас Валентин "Юность лучшей ученицы", рассказ

1.........................................
   На пути к вокзалу она не проронила ни слова. Она откинулась на спинку сиденья такси и рассматривала обе руки, которые лежали на её подоле, руку её батюшки, и руку её матушки. Отцорвская рука оканчивалась коротко оточенными, почти четырехугольными ногтями; на тыльной стороне ладони курчавилась рыжеватая поросль. Материнская рука была голой и кроткой. Плотский теплый дух  струился сквозь складки её платья, из-промеж бёдер.
   Шофёр нарезал повороты- и её затошнило; она сунула скрюченный указательный палец в рубы, закусила его до кости. Её родители немо смотрели в лобовое стекло.  
   Автомобиль остановился у самого входа. Она ненавидела залы ожидания. "Никто тут не думает о возвращении ,- она растопырила колени , а руки родителей покинули её подол,- каждый- лишь о прощании".
   На перроне наяривал военный оркестр. Инструменты блистали на солнце, а медные аккорды хлопали о кафельные стены. Отец пошёл в вагон чтоб поискать своё купе. Он понёс с собой кожаный чемодан в шрамах; в ответ молодому добровольцу, приветствовавшего его жестом, отец вскинул правую руку ладонью внутрь и сразу же уронил её.
   До самого отправления поезда они стояли у вагонной лесенки и смотрели на взаимно прощающийся народ. Её мать расплакалась. Она , потупив взгляд, прятала лицо в отцовский мундир.
   "Но, но!- шептал отец и нежно похлопывал её дрожащую спину".
   По громкоговорителю взывали к осмотрительности. Станционный смотритель пересек колею, вышел на перрон- и добровольцы шумливо стали забираться в вагоны.
   Нё мать расплакалась пуще прежнего, а отец снова потрёпывал её по спине. Мать пыталась выдавить улыбку и комкала носовой платок.
   Она стояла впритык к паре и рассматривала своих родителей. После того как отец склонился к мокрому лицу её матери и поцеловал жену в губы, та обернулась к играющей капелле.
   "Макси!- крикнул отец, уже на лесенке и высоко ,одним махом поднял её..- Тебя я едва не забыл!"
   Он поцеловал и её. Его лицо едва пахло мирабельным шнапсом, табаком и пеной для бритья. Она ничего не сказала, а она и не плакала, когда отец возвратил её на перрон.
   Состав очень медленно покатил из-под навеса. Из окон вагонов торчали лица, весёлые как у гримированных шутов. Лишь отцовское лицо было печальным и застывшим.
   Капелла унялась. Когда они её миновали, музыканты вытряхивали слюну из мундштуков на бетонный пол. Мать пожелала схватить её за руку. Она сказала ей :" Меня знобит, мама" и поглубже суенула кулаки в карманы короткого жакета.

2.........................................
   Война неожиданно для них затянулась. В первые её месяцы отец часто наведывался домой на отдых. Затем он перешёл под иное командование- и уже много недель не бывал дома.
   Дом казался вымершим без прежнего раскатистого смеха, пока её мать не стала приглашать компании в гости по вечерам.
   Постоянным гостем оказался герр Бертрам. Макси играла с ним в крокет и звала его дядей Франком. Война длилась уже год, когда дядя Франк поселился в комнате наверху.
   В патнадцатый свой день рождения Макси выпила с ним по рюмке секта, впервые. Она после того не могла уснуть и ,лежа в кровати, слышала танцевальную музыку: играл граммофон, пока гости не разошлись.
   Её мать спустилась по лестнице, бесшумно вдавила дверную ручку и всмотрелась в тёмную спальню. Макси обернулась к стене и притворилась давно уснувшей. Позже она слышала шёпот и стоны из родительской спальни. Она спустила ноги на коврик. Её зубы цокали, а пот оросил её затылок. Медля, она встала с кровати и накинула на себя купальный халат. Босиком она поднялась по лестнице и замерла у двери родительской спальни.
   Причитания и всхлипы то смолкали, то раздавались громче прежних. "Франк! Фоанк!- услышала она сдавленный голос, который, смертельно перепугавшись, опознала.
   Макси стучала в дверь, пока там не стихло.
   -Ты больна, мать?- спросила она.
   -Нет, ничего, Макси! Иди спать, детка, а то простудишься.
   Голос её матери прозвучал не так, как, бывало, за кофейным столом или на уроках в школе.
   Послушно потопала Макси назад.
   В своей кровати, до боли сцепив руки, говорила Макси: "Она должна умереть, сегодня ночью она непременно умрёт! Любимый Боже, сделай так, чтоб она умерла, иначе я разуверюсь в тебе!"

3.........................................
   Следующим летом зачастила Макси что ни послеполудень плавать с сыном их домашнего(семейного) доктора. Подросток звался Йобстом, ему было шестнадцать, он надевал красные купальные штаны.
   -Зачем ты носишь талисман на шее?- спросила его Макси, когда они радом лежали на берегу в купальне и принялась рассматривать золотой рожок.
   -Он же ещё моей матушки.
   Макси молчала и раздумывала о Йобсте и его покойной матушке.
   Он снял свои наручные часы и сунул их в Максину  купальную шапочку.
   -Иду на башню, выполню сальто, -молвил он.
   -Я с тобой!
   -Ты упадёшь животом!
   Они карабкались лестницей.
   -С какой доски прыгаешь?- спросила Макси.
   -С десятки.
   -И я.
   -Спятила! Отавайся внизу!
   Йобст взобрался на высочайшую доску- и Макси наблюдала, как он, раскачавшись на краю, прыгнул кузнечиком, обернулся в полёте и гладко вошёл в воду.
   Макси медленно сосчитала до двадцати одного, зажмурилась, и прыгнула. Она косо нырнула и ожутила пламенный удар, отчего у неё перехватило дыхание.
   -Больно было?- спросил Йобст, когда она выползла за кромку.
   -Нет, а тебе?
   -Немного.
   Макси отворила сумочку и достала портсигар: "Битте!"
   -Я взатяжку пока не курю,- отказался Йобст.
  Она зажгла себе сигарету, скрестила ноги и пустила дым из носу.
  Йобст смотрел на ней сглатывая слюну.
  По пути домой они сошли с дороги и  присели на ствол упавшего дерева.  Макси, рассматривая парня со стороны, заметила мокрые волосы. "Сыграем в раыцарский турнир?- вскричала она и вскочила". Йобст усмехнулся, высоко взобрался по стволу и скрестил на руки на груди. Они прыгали на одной ноге и толкались немилосердно.
   -Ты дерёшься не по правилам!- крикнула она ему.
   -Да ну.
   -Это подло! Думаешь, я свалюсь, но я крепкая!
   -Да, и хорошо.
   Йобст пару раз поддался, после передумал- и свалил её. Она тут же вскочила на ноги и ударила его в лицо. Она плотно сомкнула губы, расплакалась и била его.
   Йобст безмолвно уставился на неё и ,не закрываясь, повалился на землю. Макси бросилась сверху и молотила ему грудь. Его нос кровоточил, его лицо было взрыто. Он уткнулся им, укрыв голову руками, в землю.
   -Макси!- кричал Йобст вдогонку.
   Она его не слышала.
   Калитка в сад была отворена- и Макси забежала не разбирая пути за дом. Дядя Франк стриг машинкой газон. Он увидел ,как она ввлалилась- и перепугался её исцарапанному лицу и пятнам крови на руках. Она прижалась к его плечу.
   -Я крепкая, -всхлипывала она,- я уже такая сильная!

4.........................................
   К Максиной конфирмации отец получил отпуск. Это случилось на четвёртом году вийны, и праздник удался на славу. Явились высшие офицеры гарнизона, тройная духовая капелла наяривала, а дамы обрядились в новёхонькие национальные костюмы разных краёв, что мужья их покорили.
   Когда пришёл суперинтендант, все танцевали. Макси очень хорошо смотрелась в чёрном платье с соболиным воротничком. Она вначале станцевала с батюшкой, затем- с дядей Франком, после- по разу с каждым офицером.
   В паузах стояла она у холодного буфета, что был возвигнут в салоне, ела бутербродики с кавиаром и пила сект из старых раскрашенных стакашек.
   В полночь мать отвела её прочь. Макси всем протягивала ручку, отвешивала книксены, прощалась.
   Она пошла в ванную,стала под душ, быстро вытерлась, облачилась в короткую голубую пижаму. Она открыла дверь ванной, взглянула вверх и побежала затем в отцовскую комнату.
   На господском комоде покоился его стальной шлем. Макси нахлобучила его себе на голову, затянулась в портупею и пошагала вниз.
   В первый миг никто её не заметил. Гости танцевали. Её отец и дядя Франк стояли у буфета и о чём то остро перешёптывались. Её отец, пьяный, опёрся двумя руками о столешницу, когда заметил входящую Макси, и ,покачиваясь, засмотрелся на дочь. Дядя Франк согнулся со смеху- и все наконец-то обернулись к ней.
   Капелла умолкла и наконец общество обступило Макси кругом. И мать её смеялась. Только отец молча уставился на дочь.
   Макси козырнула правой и запела "Лили Марлен". Когда мать укутала её в палантин и усадила на диван, все закатили овацию и пили за неё.
   Каждый поднимал свой бокал за её счастье и проиносил короткую здравицу в честь Макси, она же крохотными глотками опустошила ещё один стакан секта.    На прощание она, встав, поблагодарила своих родителей, гостей и капеллу короткой манерной речью.
   И вот, стояла она так, в стальной каске не по мерке, с распалённым личиком, куталась в палантин и захотела было пожелать тут всем "чтоб глупая война поскорее завершилась победным концом и каждый снова обрёл свою долю panem et circenem". Она выучила это крылатое выражение в школе и нашла его как нельзя более подходящим случаю. Но в самый горячий момент что-то на неё нашло- и Макси пожелала всем и себе тоже нелепые "pЕnem et circenem".
   Дядя Франк тотчас сообразил, в чём соль. Он чуть не треснул со смеху. Некоторые офицеры ,как выяснилось, были не слишком сильны в латыни, но большинство строго воззрилось в сторону, а дамы, казалось, были не в курсе.
   Макси внимательно присмотрелась к каждому. Она убрала растрёнанную чёлку со лба, крохотные жемчужины пота оросили её кожу, в висках заколо. Очень горда шлемом и довольна собой, она обернулась и ,пробежав по салону,метнулась лестницей наверх.
   Закрывшись на замок изнутри, в своей комнате она в каске бросилась на кровать. Мать пришла следом и стучалась в дверь.
   Макси ей не отворила.

Продолжение следует;
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Оригинал текста: Thomas Valentin  " Erzaelungen; 2. Katfige der Freiheit " Frank. am M., Berlin, Wien "Ullstein", 1980. "Jugend einer Studierenraetin"