Седьмого сентября 39-го года Сталин сказал генеральному секретарю Коминтерна Димитрову: «Война идет между двумя группами капиталистических стран <…> за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население».

Именно в этом и состояли главные побудительные мотивы советского вождя в его «польской операции». К тому же он лелеял план собирания потерянных в 1917—1921 гг. территорий бывшей Российской империи.

После нападения германских войск на Польшу и объявления Англией и Францией войны агрессору СССР уклонился от четкого определения своей позиции. Тем не менее уже 1 сентября Молотов дал Берлину согласие на использование радиостанции в Минске в качестве радиомаяка для германских самолетов. Мурманский порт стал перевалочным пунктом для немецких грузов. Позднее Рейху была предоставлена и ремонтная база для его подводных лодок и крейсеров.

4 сентября Шуленбург сообщил Молотову о телеграмме Риббентропа, в которой спрашивалось: «Не считает ли Советский Союз желательным, чтобы русские вооруженные силы выступили в соответствующий момент против польских вооруженных сил в районе сферы русских интересов и со своей стороны оккупировали эту территорию».

Молотов ответил: «Мы согласны, что в подходящий момент обязательно придется нам начать конкретные действия. Но мы считаем, что этот момент пока еще не назрел».

Однако к этому времени сталинское руководство уже энергично готовилось к вступлению частей Красной армии в Польшу. 1 сентября был принят закон о всеобщей воинской повинности. Тогда же Политбюро ЦК ВКП(б) решило увеличить количество стрелковых дивизий в РККА с 51 до 173. 3 сентября этот орган продлил на месяц службу в армии 310 тысячам бойцов, отслуживших свой срок, санкционировал поднятие на учебные сборы приписного состава Ленинградского, Калининского, Белорусского и Киевского округов. 6 сентября Ворошилов приказал провести Большие учебные сборы в семи военных округах, что означало скрытую военную мобилизацию.

7 сентября Сталин принял в Кремле военачальников, задействованных в «польской операции». С 7 по 16 сентября были отданы приказы о передислокации многих соединений в направлении западной границы, формировании новых дивизий и корпусов. В составе Киевского особого военного округа (КОВО) и Белорусского особого военного округа (БОВО) были созданы мощные армейские группы.

9 сентября в связи с немецкой информацией о занятии Варшавы Ворошилов и Шапошников подписали директивы о переходе армейскими группами БОВО и КОВО в ночь с 12 на 13 сентября советско-польской границы с задачей разгромить польские войска. 10-го числа Молотов сказал Шуленбургу о том, что уже мобилизованы 3 млн человек. Однако сообщения о том, что Варшава держится, привели к отсрочке перехода частями Красной армии советско-польской границы.

Концентрация соединений РККА у советско-польской границы вызвала озабоченность в мире. О том, что французское правительство считает возможным оккупацию части Польши Советским Союзом, сообщал 14 сентября из Парижа посол Яков Суриц. В этом случае «гарантия,  данная Польше, будет, естественно, и против СССР», уточнял он. Особое возмущение  мировой общественности вызвало опубликование 14 сентября в «Правде» статьи «О внутренних причинах военного поражения Польши».

Она появилась в связи с тем, что именно 14 сентября Сталин принял решение о переходе Красной армией советско-польской границы 17 сентября. В этот же день Ворошилов и Шапошников направили директивы Белорусскому и Украинскому фронтам начать наступление советских войск в 5.00 17 сентября. На Белорусском фронте должны были действовать четыре армейские и одна конно-механизированная группы. В приказе по Белорусскому фронту определялась (цитирую) «ближайшая задача фронта — уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточнее Литовской границы и линии Гродно — Кобрин».

В составе Украинского фронта действовали три армейские группы. Северная должна была к исходу 18 сентября занять Ровно, Дубно, Луцк и наступать на Владимир-Волынский; Восточная — овладеть Тарнополем, выйти в район Перемышлян, Бобрки и в дальнейшем овладеть Львовом; Южная — завладеть районом Галича, Станиславова и далее наступать на Стрый и Дрогобыч, отрезая противнику пути отступления в Румынию и Венгрию.

17 сентября в 2 часа ночи Сталин принял Шуленбурга и сообщил ему, что Красная армия перейдет в 6 утра границу с Польшей на всей ее протяженности. Он зачитал ему текст ноты советского правительства Польше и с готовностью внес в него коррективы с учетом пожеланий посла.

В 3 часа ночи 17 сентября замнаркома Потемкин попытался вручить текст этой ноты польскому послу Вацлаву Гжибовскому. Как докладывал Сталину Потемкин, посол отверг оценку, даваемую нотой военному и политическому положению Польши. Он считал, что польско-германская война только начинается и нельзя говорить о распаде польского государства. Основные силы польской армии целы и подготовляются к решительному отпору германским армиям. При этих условиях переход Красной армией границы является ничем не мотивированным нападением на республику. Если оно произойдет, это будет означать четвертый раздел Польши, подчеркнул Гжибовский. И он был прав.

Капитуляция Варшавы была подписана лишь 28 сентября. Польский президент, правительство и главное командование находились в это время в стране и даже пытались осуществить перегруппировку войск. Как следует из обзора, составленного начальником штаба Украинского фронта Ватутиным, польские армии, которые действовали на западе, отводились на восточный берег Вислы и Сана; в район Брест-Литовска — те части, что были на северо-востоке с задачей обеспечить связь с Румынией; перед армией генерала Кутшебы ставилась задача прорваться из окружения на юго-восток. Командованию 9-го корпуса поручалось создать заградительную линию Пинск — Брест-Литовск. Одновременно в Ровно, Ковель, Луцк и Дубно были посланы высшие армейские чины с заданием сформировать новые части. «Но переход войсками Украинского фронта границы сорвал эти намерения», — подчеркивал Ватутин.

Введя на рассвете 17 сентября без объявления войны части Красной Армии на территорию Польши, сталинское руководство тем самым нарушило все советско-польские договоры и ряд международных актов, запрещавших агрессию.

17 сентября Молотов обратился по радио «к гражданам и гражданкам Советского Союза», обосновывая действия Красной армии.

18 сентября было подписано советско-германское коммюнике, составленное Сталиным, в котором прямо говорилось об общей задаче СССР и Германии в войне против Польши. Фактически она состояла в ликвидации Польши как независимого государства.

С первых дней в операции Красной армии на восточных территориях Польши были задействованы 35 дивизий, 10 танковых бригад и 7 артиллерийских полков. В них насчитывалось более 466 тыс. человек, около 4 тысяч танков, свыше 5,5 тыс. орудий и 2 тыс. самолетов. По своей мощи они превосходили все Войско Польское.

Для правительства и верховного  командования Польши вступление на их территорию Красной Армии явилось полной неожиданностью. Польский посол в Париже Лукасевич прозондировал намерение своего правительства объявить «состояние войны» с СССР. Однако французы сказали ему, что «это поставило бы  в исключительно трудное положение Париж и Лондон, которые хотят избежать осложнений и не смогут последовать за польским правительством».

Войска Белорусского и Украинского фронта, перейдя  границу 17 сентября в 5 часов утра, стали почти беспрепятственно двигаться на запад, делая по 50 — 70 км в день. К утру 19 сентября войска Белорусского фронта вышли на линию литовской границы,  и с вечера этого дня приступили  к овладению Кобрином. 22 сентября  они сломили  упорнейшее сопротивление защитников Гродно.

Армейские группы Украинского фронта, также стали быстро продвигаться вперед. К 18 сентября  Северная группа  заняла Ровно, Восточная  -  Золочев,  Южная - Чортков, вышла на р. Стрыпа. 19 сентября советские части заняли Владимир-Волынский, вышли на окраины Львова.

Военный атташе Германии в Москве  Кёстринг, констатировал, что военное сотрудничество между СССР и Германией  в Поль¬ше было  реальным и протекавшим на всех уровнях. Уже через два часа после перехода Красной Армией  границы немецкие войска получили приказ «остано¬виться  на линии Сколе – Львов – Владимир-Волынский  - Белосток».

Тем не менее, Кремль был встревожен сведениями, полученными из Берлина, о том, что там хотят оставить Львов  на германской стороне. Молотов заявил решительный протест Шуленбургу, подчеркнув, что и он, и Сталин не могут согласиться с демаркационной линией, предлагавшейся Берлином. В результате переговоров германское руководство вынуждено было согласиться с требованиями Москвы.

20 сентября была установлена демаркационная линия по р. Писса, Нарев, Висла, железная дорога вдоль р. Сан, а на следующий день подписан протокол, зафиксировавший порядок и временные параметры отхода немецких войск на запад до установленной  линии, который должен был завершиться к 4 октября.

Характерно, что германским войскам, в течение десяти дней окружавшим Львов, не удалось заставить город капитулировать. В ночь на 20 сентября Кёстринг сообщил советскому командованию: «Восточнее Львова советские танки столкнулись с немецкими войсками. Есть жертвы. Идет спор о том, кто должен занять Львов. Наши войска не могут отходить, пока не уничтожены польские войска». Спустя час он  просил отменить наступление советских танковых войск на город; в 11.20 - предложил взять Львов совместным штурмом частей вермахта и РККА.

Однако Москва настаивала на своем праве занять Львов, и в соответствии с достигнутым соглашением германские части начали отходить на запад. Их место занимала Восточная армейская группа. 21 сентября ей было приказано занять Львов. Однако в 8.40 22 сентября начальник гарнизона Львова польский генерал Лянгнер явился лично на командный пункт Восточной группы и сдал Львов. В соответствии с условиями сдачи польскому гарнизону была гарантирована возможность уйти в Румынию или Венгрию. Однако обещания не были выполнены. Большинство офицеров — свыше 2 тыс. человек — вскоре оказались в Старобельском лагере и в апреле — мае 1940 г. были расстреляны. Решительно пресекался переход поляками границы и в других операциях.

Ввиду сближения немецких и советских войск потребовалась большая координация действий вермахта и РККА. В этих целях в Москве 20—21 сентября прошли переговоры, в которых с советской стороны принял участие Ворошилов и Шапошников, с германской — Кёстринг, Кребс и Ашенбреннер. В их итоге вермахт взял на себя обязательство воспрепятствовать «возможным провокациям и акциям саботажа со стороны польских «банд»; командование же Красной армии обещало в случае необходимости выделять «силы для уничтожения частей польских войск или банд» на направлении отвода германских войск в оккупируемую ими зону».

22 сентября Ворошилов приказал войскам Белорусского и Украинского фронтов с рассветом 23 сентября начать движение к разграничительной линии, организовав его с таким расчетом, чтобы выйти к вечеру 29 сентября на восточный берег реки Писса и к вечеру 1 октября — на восточный берег реки Нарев…. В директиве также предписывалось (цитирую): «При обращении германских представителей к командованию Красной Армии об оказании помощи в деле уничтожения польских частей или банд, стоящих на пути движения мелких частей германских войск, командование Красной Армии, начальники колонн, в случае необходимости, выделяют необходимые силы, обеспечивающие уничтожение препятствий, лежащих на пути их движения».

Приведу один из примеров оказания Красной армией помощи частям вермахта. 23 сентября командование сообщило, что западнее г. Грубешова собираются крупные силы поляков (до 3 пехотных, 4 кавалерийских дивизий, а также артиллерия). Немцы собирались нанести удар во фланг танками по грубешовской группировке. «Одновременно предлагают, — указывал комдив Иванов в донесении командующему КОВО, — чтобы мы участвовали в совместном уничтожении данной группировки». В результате 8-й стрелковый корпус Северной группы был направлен в район Грубешова, где вступил в бой с польскими частями. 24 сентября он форсировал р. Буг и захватил Грубешов.

25 сентября Сталин выразил готовность передать Германии Люблинское и часть Варшавского воеводства в обмен на Литву. Берлин дал на это свое согласие. В подписанном 28 сентября Договоре о дружбе и границе устанавливалась окончательная граница обоюдных государственных интересов на территории «бывшего польского государства». К договору прилагалось несколько секретных протоколов.

В целом же за 12 дней боевых действий на территории Польши Красная армия заняла территорию общей площадью  190 тыс. кв. км (50,4% территории Польши) с населением около 13 млн человек.

Во время польской кампании погибли с польской стороны 3500 военных и гражданских лиц, около 20 000 были ранены или пропали без вести. Советская сторона официально объявила о 737 убитых и 1862 раненых.

Итак, хотя СССР не объявлял войны Польше, он ее вел в тесном взаимодействии с Германией. При этом нападение и военные действия были тщательно спланированы, подготовлены и осуществлены с использованием большого количества войск и боевой техники. Огромная военная мощь РККА обрушилась на почти безоружных людей, на части, потрепанные в боях с немцами и к тому же по приказу своего главнокомандующего, как правило, не оказывавшие ей сопротивления.

Главными методами господства на присоединенных к СССР территориях стали террор и массовые депортации. Недавно в деле, переданном из Архива президента в РГАСПИ, я обнаружила записку Берии, направленную 12 декабря 1940 г. Сталину. В ней он подвел итог работы «по очищению от антисоветского и враждебного элемента», проделанной органами НКВД с сентября 39-го по 1 декабря 1940 г. в Западной Украине и Западной Белоруссии. За этот период (цитирую) «было арестовано до 407 тыс. чел., <…> и выселено в Казахстан и северные области СССР — 275 784 чел.». Таким образом, до 1 декабря 1940 г. были репрессированы около 700 тысяч жителей западных областей УССР и БССР. Наталья Лебедева, специально для «Новой»

Автор —  известный историк, исследователь истории Нюрнбергского процесса, Коминтерна, Катынского преступления, доктор исторических наук (Польша), кандидат исторических наук (РФ)