Иван и Данило "и мы до этого дожили"

    Налетело на солнце облачко. Сделалось в природе пусто; то есть не пусто, а как бы затаенно. Деревья и трава - все свои секреты при себе держат.    Унеслось облачко. И снова все вокруг - полной чашей. И каждый секрет вдруг стал тем, чем всегда и был - у каждого - своим, особенным голосом. И все эти голоса вместе беззвучно поют о радости того, как мы все живем.    Сидит Иван на крылечке, и душой, и телом к этой радости причастен.     Данилы нет, Данило в город уехал. Был ему утром таинственный зов, собрал в мешочек понемногу всяких корешков целебных да орехов и ушел. Иван дрова поколол, по огороду походил, теперь просто сидит. Слушает музыку могучую - деревья под ветром шумят, солнышко кожей впитывает; со всем, что есть - заодно.    Сидел-сидел, слышит - шорох на полянке. А глаз сразу не открывает, знает, что можно спешкой всю полноту расплескать.А когда открыл - стоит перед крыльцом белый олень, смотрит на него пристально. Иван говорить не торопится, улыбается себе в бороду. И олень молчит. Долго они так молчали, потом олень говорит:    - А ты знаешь, что стоит у сарая на пне?    - Не знаю, - говорит Иван. - Придет время знать - узнаю.    Олень опять на него смотрит. Долго молчал, потом говорит:    - Ты странный человек.    - Да почему странный, - говорит Иван. - Вот сижу на солнышке, жизни радуюсь, природу слушаю.    Олень отвел глаза, смотрит на лес.    - Другие за мной охотятся. А те, кто боится - уверяют себя, что меня нет.    Помолчал еще.    - Сказать тебе, когда ты умрешь?    Иван мотает головой, да все улыбается:    - Зачем? Живу - и живу. Когда надо будет - умру. А наперед знать - баловство.    Сказал - и доволен. А олень на него опять смотрит. И Иван на оленя смотрит. Ветер почему-то стих, тихо вокруг стало, только кузнечики стрекочут, как сумасшедшие; и все вокруг от солнца как медом истекает.    Иван на оленя смотрит и вдруг говорит:    - Оленушка, а ведь ты устал очень.    Олень в глаза ему смотрит, не шевелится.    - А устал, то ложись спать. В лесу не можешь, так хоть здесь сосни. Место у нас тихое, никто тебя тут не приметит.    Олень в глаза Ивану смотрит и молчит. Потом прикрыл глаза, ноги медленно подогнул и так перед крыльцом и лег, голову опустил.    А Иван сидит и сон его охраняет. И пока олень спит, ни одна былиночка не шелохнется, ни один листик не качнется, и солнце с места не сходит. Перестало время идти, одни кузнечики стрекочут.    Вечером возвращается из города Данило, бежит - аж приплясывает, до того хочется поскорее Ивану рассказать, что с ним было. Так с ходу мимо дома и пролетел, за самый огород унесло. Он - обратно, глядь - опять на подходе к дому, да только с совсем другой стороны. И ведь дом прямо перед глазами стоит, а не подойти, все тропинка вбок куда-то уводит. Остановился Данило, потряс головой, чтобы от наваждения избавиться, слышит - Иван с крылечка тихонько смеется.    "Не торопись, Данилушко, у нас сегодня такой гость был, что вокруг избы вся экология дыбом встала".    От голоса Иванова наваждение прошло, но Данило, чтобы и в третий раз не промахнуться, уж от тропки под ногами больше глаз не отрывает. Пока до Ивана дошел, уж и забыл - что про город рассказывать хотел. Бухнулся на траву у крылечка: "Что же, Ваня, за гость такой, что к дому не подойти?"    А Иван все посмеивается. Данило к нему повернулся - батюшки светы! Иван сидит и весь в сумерках мерцает, как будто зимними звездочками по контуру обведен.    "Давний у нас, Данило, был гость, уж не чаял я его увидать. В аккурат там и лежал, где ты сидишь".    Данило так и вскочил, как ошпаренный. Было на крыльцо - а там Иван мерцает; и Иван, а все равно каверзно.    "Ваня..." - говорит, а дальше и не вымолвить.    Набрал полную грудь воздуха: "А ты, что же, теперь по ночам светиться будешь?"    Иван руку поднял, поглядел на нее, как будто забыл, что у него руки есть, и опять тихонько засмеялся.    "Твоя правда, Данилушко, вот что значит с давними гостями дружбу вести".    А совсем поздно, когда уже все друг другу рассказали, сидят оба, да вдруг:    "Слышишь, Ваня?"    "Тс-с, Данилушко..."    Как будто - женское пение в лесу. И вот именно, что как будто. То далеко, а то вдруг рядышком; то с этой стороны, то с той, а то сразу отовсюду. А главное - никогда такого еще не было, а голос этот с колыбели знаком. Да что - знаком; не сказать этого вообще, потому что это - Другое. Смотрит Данило, а у Ивана слезы на щеках. Смотрит, а сам не знает, что встал, и ноги его прямехонько в лес несут. Так бы и пошел, если б Иван его за руку не взял.     Стоят, как дети, за руки держатся.    "Вот, Данилушко, и мы до этого дожили".

Б.Г. "Иван и Данило" 1986 г.