Феечка

Она сидела на пластиковом подоконнике и болтала ногами. В жёлтом неверном освещении уличного фонаря предметы оставались лишёнными формы и осязания. Если попытаться сесть на стул - его не будет (а он так сейчас нужен, ноги были ватными и чужими). Всего остального тоже просто не могло быть – гора грязной посуды в мойке напоминала горную гряду на Кавказе, тарелки на кухонном столе сонную приморскую долину. А женский силуэт на подоконнике вполне реальный    и, похоже, очень приятный, если дотронуться…

Очень, очень нужно присесть и выпить водочки… и ещё срочно закурить. А что, если включить свет? Всё встанет на свои логичные и привычные места. Эльбрус в раковине станет тем, чем и должен быть – горой немытых тарелок. А приморская долина превратится в неубранный после пьянки стол – там, на столе, должна быть ещё початая бутылка водки, очень нужная вещь в складывающихся обстоятельствах.

Очень, очень осторожно касаюсь рукой стула – вот он здесь и вполне материален, значит можно присесть – уже хорошо. Спящий, свернувшийся калачом ум, стряхивает алкогольное оцепенение и возвращается к осознанности – рывками, словно из глубины мутной реки на поверхность.

- Хорошо, это же моя квартира? - Конечно, моя холостяцкая двушка – самая, что ни наесть!

От мягкого дивана к холодильнику и в туалет «по приборам» с закрытыми глазами, затем на кухню – минералочки попить… а тут такое, кому сказать - скажут «белка».

Так, снова хорошо, пока всё укладывается в основную концепцию – кроме…

…Кроме этой тоненькой фигурки, сидящей на подоконнике, слегка откинувшись назад и опираясь на руки. Невыносимая неловкость тишины и бабушкины часы, громко - словно плёткой - рассекают ночь на краткие незабываемые мгновения.

- Ты кто? – прохрипел я (пожалуй, надо было всё же откашляться)

- Феечка я. А ты кого тут ещё среди ночи ожидал увидеть? – вкрадчивый мелодичный, стотыщлет знакомый смех принёс покой и умиротворение.

- Я вообще-то, ничего такого не ожидал… - несколько грубо выдавил я. И тут же, спохватившись (воспитание не пропьёшь),-  Кто, кто?

- Ф е е ч к а !- растягивая буквы, пропела она и словно в подтверждение своих слов, расправила прозрачные как у стрекозки крылышки – мягкий, похожий на солнечный свет залил неприбранную кухню… они светились и издавали мелодичный Оммм.

- А ты сюда как попала? Ведь сетки на окнах, … и этаж восьмой, – задал я вопрос и тут же осознал всю глупость и невозможность происходящего. Этого не может быть!

И «белки» у меня не может быть - пил я хоть и метко, но редко… так не бывает!

- Глупый, сетки от комаров и мух хорошо помогают, а я существо редкое, нежное и красивое – живу долго, знаю много, умею ещё больше, Смотри! – она легко взлетела с подоконника и зависла по центру кухни. Несколько раз смеясь и танцуя обернулась вокруг своей оси. Опустилась на пол. Ножки стройненькие, босые. Пальчики маленькие аккуратненькие с коралловым педикюром. Короткий летний сарафан подчёркивал тонкую талию и маленькую, очаровательной формы, грудь. Изящные, с длинными пальчиками руки опустились на подвздошные кости таза.

- Смотри! - её пальцы с острыми коготками под бесцветным лаком оставляли в воздухе инверсионный след: она рисовала, быстро и грациозно. Внезапно остановилась, подула на рисунок, висящий в пространстве, начертанное растворилось… так же исчезла грязная посуда из мойки, кухонный стол сиял чистотой, на окошке зацвёл прежде сухой фаленопсис, – Вот так, теперь намного уютней.

Огромные фиалковые глаза с густыми длинными пепельными ресницами лишали возможности говорить и двигаться… вертиго, похожее на торнадо.

Я тону!

Я превращаюсь в прах и снова возрождаюсь…

Земля к земле – прах к праху.

Глоток воздуха… и я орущий младенец.

Если сейчас она пропадёт, улетит – на крыльях, метле, если её не будет – я шагну за ней с восьмого этажа…