Мы увлекаемся игрой,

Нося привычно маски,

И забываемся порой,

В свои же веря сказки.

Нередко маска прячет мрак

И паутину фальши,

Да и актёры мы – так-сяк,

Но продолжаем дальше.

А для кого? А для чего?

Зачем всё это надо?

Как-будто польза оттого

И в небе будут рады.

А, может, нас сжимает страх

Лицо подставить свету?

Свою я маску снял в стихах,

Да кто оценит это?

Что может быть скучней, чем люди,

Которых чувства не зовут?

Они не рвутся и не ждут

Огня в души своём сосуде.

Что может быть светлей, чем люди,

Которым не знаком покой,

Обворожительный, живой,

И цель видна в желанном чуде?

И кто же я?

Дней прошедших тают лица

Дымом надо мной,

Ими пройдена граница,

Вот и шепчут: «Стой».

Ну чего тем дням? Живое

Им же не болит,

Горечь их не беспокоит,

Не течёт навзрыд.

Превратить хотите песню

На такой же дым?

Дни, молчите! Бесполезно,

Я – неизлечим.

Топил любовь я в омуте забвенья,

Топтал, в грязи вываливал её,

Выдёргивал из строчек длинных звенья,

Науськивал чумное вороньё.

На улице забыть её пытался,

Пусть кто-нибудь возьмёт потом к себе,

На хриплый стон не шёл, не откликался,

Когда она звала меня в толпе.

Я ей кричал: «Тебя я знать не знаю!

Твои неинтересны чудеса!»

Она в ответ молчит, полуживая,

И с верностью глядит в мои глаза.

За гранью совестного права,

Что, в целом, каждый должен знать,

Людская страшная забава

Себе подобных поедать.

И ладно, если бы зубами

Драл на кусочки брата брат,

Так поедают и словами,

Что даже злее во сто крат.

Как странно то, что я ещё умею ждать,

И что от боли не рассыпался в крупицы,

И что собою продолжаю поливать

Давно уставшие от горечи страницы.

Как странно то, что жизнь подобна кораблю,

Сойти возможности в открытом море нету,

Как странно то, что до сих пор ещё люблю,

Хотя моя награда вечно ходит где-то.

Подарок нежно-светлых стай,

Манящий в поднебесье взглядом,

Ты – мой осенний терпкий чай,

С неповторимым ароматом.

К тому привык давно уже,

А сколько лет – не знаю счёта,

Я пью тебя, когда душе

Кричать от холода охота.

Один глоток – и в стороне

Что доедало в день постылый,

Как хорошо, что дали мне

Твоей коснуться тёплой силы.

Как хорошо, что у меня

Хоть это есть, пусть мало очень,

И я живу, тебя храня

Как средство от грызущей ночи.

Когда я в небе растворюсь

И станет сердце безмятежно,

Моя непонятая грусть

Тебя коснётся очень нежно.

Не будет больше рваных ран

И лжи, сидящей на престоле,

И грусть моя, как талисман,

Обережёт тебя от боли.

Пока не перешла черту,

Живи и наслаждайся светом,

И знай – тебя я подожду,

Иначе зря жил в мире этом.

Не веря искренним словам,

И это не твоя вина,

Ты не пила меня. Я сам

Излил себя до блеска дна.

И всё. Не заживляя ран

Я таю в неизбежной мгле,

Пустой, надщербленный стакан

На грязном жизненном столе.

Вы не сумели мне помочь,

Решив исчезнуть. Было поздно.

Ведь Вы оставили мне ночь,

В которой холодно, но звёздно.

В ней нет щемящей пустоты,

Уж очень звёзды говорливы,

В них вижу Ваши я черты,

Что так нежны и так красивы.

Меня просили не любить?

Я потерял ту просьбу где-то,

Мне с этой ночью жить и жить,

Хотя, хотелось бы рассвета.