Непостижимая отрада

И неземная благодать,

Вам мной хворать совсем не надо,

Меня хотя бы понимать.

Меня хотя б немного слушать,

Я ядом едким не теку,

А лишь разматываю душу,

Чтоб было чем вязать строку.

В ней всё совсем не понарошку,

И нет пустых потуг блеснуть,

Из слов и снов моих одёжка

Умеет даже греть чуть-чуть.

Возможно, Вы и не ошибка,

А мой маяк на берегу,

И я вяжу в надежде зыбкой,

Что этим хоть помочь смогу.

Мой голос тосклив и печален,

И взгляд его слогу под стать,

Он словно дикарь средь развалин,

Что только и знал, что ломать.

Холодным сомнением веет,

В попытке создать хоть чего,

Но строить, увы, не умеет,

Тому не учили его.

Он раньше хотел встретить чудо,

Да был неудачен почин,

Вот ходит и стонет, зануда,

Не нужный, как прежде. Один.

Когда в огне горящей муки

Растают милые черты,

Я подниму к восходу руки

И прокричу: «Ну что же ты?!

Ведь в тех чертах так много света,

Меня хранил он столько лет,

И пусть со мной их рядом нету,

Кто оградит ещё от бед?

Без них всё в мире этом хлипко,

Без них до косточек продрог,

Верни тех черт хотя б улыбку,

Чтоб эту жизнь дожить я смог».

В осени немилости

Растворён уют,

Мокрые унылости

За окном живут.

Тихо умываются,

Словно завтра в храм,

Гнутся и качаются

С ветром пополам.

Песней милозвучною

Кличут свет чудес,

Вытираясь скучною

Серостью небес.

Минуты стучатся и бродят,

В хмельном утонув бытии,

И дни по спирали восходят,

Да жалко, они – не мои.

Под солнечным рыжим закатом

Готов их носить на руках,

Но снова парю где-то рядом

И вижу их тени лишь в снах.

Согласен я впиться в рассветы,

Там дни тоже рвутся блеснуть,

Но смотрят на это планеты

И мимо рисуют мне путь.

Дешёвый мир, дешёвый взгляд

У мира этого, увы,

Он как большой, дремучий сад

В плену разросшейся травы.

Дарил бы ласку, но не мил

Тот сад. Так было решено.

Его хозяин посадил,

Да не проведывал давно.

И я искал в нём благодать,

Но повелел мне господин

В саду бурьян словами рвать,

Но что я сделаю один?

За жёлтой маской сентября

Таятся грустные романы,

Незаживающие раны,

Клыки искуса-упыря.

Он знает что-то про меня,

По капле каждый день смакует,

И улыбается, ликует,

От тихой радости храня.

Я тоже знаю про него,

Он не отступит, он – упрямый,

Он рыскать будет постоянно

В потёмках сердца моего.

Взмывает день огромной птицей,

Открыто воскресенье,

И солнце, как цветок в петлице,

Взывает к восхищенью.

Достав бутылку эликсира,

Жизнь вечность пьёт по стопке,

И ткань плетут большого мира

Людей мурашьи тропки.

Честное гложет и мается,

Не находя покоя

Во времени,

Да и не ищет,

И не отрекается

От прошлого,

Каким бы ни было оно.

И я хотел соврать,

Себе или ему,

Не знаю точно,

Но не получилось.

Слишком въелось

В меня.

Прости за эту слабость,

Если сможешь,

Я давно разучился

Этому умению –

Прощать себя самого.

Потерян смысл, потерян взгляд,

Дни проплывают самочинно,

Я доживаю наугад

То, что досталось беспричинно.

Само пришло, уселось здесь,

Без мелкой капли покаянья,

Загнало в неизвестность спесь

И молча просит подаянье.

Но подаянье для него

Не звон серебряный монеты,

Всё ждёт вниманья моего

И слов кровавые рассветы.