Гляжу на напыщенность, чванство и Осло,
и резко мельчают высокие чувства.
Как прежде хвастлив, задираешь свой нос. Ло-
литу оставил с детьми на дежурстве.

Лолита надёжна, как бронемашина
(о, ей не 12, а имя – совпало):
удобна, проста. Пафос твой индюшиный
смягчает борщом и пампушками с салом.

Лолита рассчётлива: знает, что вскоре
любовницам станешь не так-то и нужен.
Инструкция к счастью – не фуга в миноре,
а плотный такой, своевременный ужин.

Лолита подходит тебе идеально!
Вы – 2 сапога и умильная пара.
Вот только стошнит от взаимности сальной,
пустой, как закрытый ларёк стеклотары.

Жопу лайкает народ –

Не перепутай имена,
когда раздвинутые ноги
вдруг соблазнят тебя с дороги.
Учти, что под тобой – жена.

Эй, представлять меня не смей!
Свою излюбленную позу
разнообразь хотя б к морозу:
зимой пристройся сзади к ней.

Промежность вовремя побрей,
чтоб выглядела аккуратно:
миньет заслужишь однократный.
Один – за год твоих морей.

А дальше – вялая рутина.
В округе сельская скотина
бредёт на зАмковый лужок...
Примяв собою пирожок,

поёрзаешь с десяток фрикций,
секс окрестишь одной из фикций
и упокоишься в раю
с женою. Баюшки-баю.

И как оно? С ней "всё в порядке"?
Молчи. Мой зад был страстным, сладким.
Вставлял бы мне сейчас, ага?!
Свой толстый член, а не рога.

Кукусу нынче 8 лет – 

В разных странах,
лёжа в своих постелях,
делается странно,
чувства противоречивы.
Глядя на потолок,
я представляю ели,
а ты – ничего
не берусь предположить.
Едва различимы

Время вышло: кончай уже плакаться!
У терпения лопнул хребет.
Это ж надо: всё так же не трахаться
через чёртову дюжину лет!

У либидо был ноль до инфляции.
После – сдохло под весом нулей!
Не исторгнуть потомков для нации
из х*я, не спустив труселей.

На вопрос: «Нафига ты морочилась
с мужиком, что тебя не еб*т?»
все ответы протухли, просрочились,
превратились в унылый помёт.

В 37 у корыта разбитого
с отвращением в море гляжу.
В отражении – дура набитая.
Но рыбёшку, поди, поужу...

Это был Новый Год:
одеянья пестрили.
Я пила из стекла,
ты – из тусклой пластмассы.
Ни объятий, ни танца:
как будто на дрилле*
мы стояли вдвоём,
а любовь – мимо кассы

проплывала, швыряя
нелепое счастье
то ли в бровь, то ли в глаз
одного из скитальцев...
В буре дней что осталось при нас,
в нашей власти?
Пианиста рука,
на двоих – 20 пальцев.

"Три, два, раз!" Среди звёзд,
среди моря ночного
восходила печаль,
предваряя картинно
горький факт, что не встретимся
в море мы снова,
а на суше война
нас разделит плотиной

выживания врозь,
прозябания всуе,
принадлежности новым
и зыбким пространствам.
Я мечтаю с тех пор
о твоём поцелуе!
Ну а ты – о другой.
И о смене гражданства.

Я: "Погибаю!"
Он: "Понимаю..."
Кажется, это фашизм.
К слову "предатель",
лёжа в кровати,
враг подберёт эвфемизм.

Славно, удобно...
– Смерти подобно!
Носит же гадов земля!
Политкорректна
труса уретра
и эгоиста сопля.

Лёжа в кровати
трахнул и – нате!
"Вышло само, не хотел!
Я очень верный,
робкий, примерный".
Хм, а на мне-то вспотел...

Сельская клуша
в плотных берушах
и розоватых очках
примет обратно
пуфик свой ватный,
нежно нальёт молочка.

Кое там! Пива!
Вечное Vivo
доблестной лжи и вранью!
Злая концовка?
Левой берцовкой
в пах получи "I Love You!"

Послезавтра ты выйдешь на площадь,
и такси довезёт до вокзала.
Чемоданов: один или два?

Послезавтра когда-то казалось
вероятным едва.

А потом ты покатишься вгору
(если думать, что некуда вниз).
Послезавтра: твоя ли опора?
Мой ли карниз?

День приезда пройдёт терпеливо: