В очередной раз подслушал прелестное. Стоящий рядом дядя так громко и экспрессивно говорил по телефону, рассказывая про строительство какого-то объекта, что я чуть не подавился от офигения и смеха, услышав следующую фразу:
- И передай этим придуркам, что больничный оплачивать я им не собираюсь. Надо же было придумать, устроить фехтование на бензопилах!

- Смерть?
- Агасики.
- Ты за мной?
- Да вроде, здесь и нет никого больше.
- Что ж… ты должна была прийти рано или поздно.
- Должна, должна… Никому я ничего не должна! Вставай давай, пора нам.
Мужчина с трудом поднялся, оглянулся по сторонам на больничную палату, койку, свое измученное тело. Вздохнул, и подошел к высокой фигуре в длинном черном балахоне. Смерть, опираясь на косу, пристально смотрела на него, сверкая огненными глазами с белого голого черепа.
- Вот всегда хотел тебе вопрос задать? Ты косу эту с собой просто как символ носишь? Или голову мне ею будешь… того… сносить? – мужчина провел ребром ладони по шее.
Смерть удивленно подняла надбровные дуги – ее мимика была удивительно живой для мертвого черепа.
- Нет, для красоты! Ты что, пословицу не слышал – «Коса – девичья краса!»
У мужчины расширились глаза.
- Ну… не хотелось бы, конечно, тебя разочаровывать. Но…
- Что «но»?
- Как бы, не о том пословица. Не
о той косе…
- Да? Уверен?
Он кивнул.
- Вот, блин! – Смерть досадливо стукнула длинной рукоятью об пол. - А я старалась, точила. Еще
и отсрочку два года дала тому кузнецу, который мне эту косу впарил. «Возьми, - мол, - красавица, не пожалеешь».
Помолчали.
- Я тебя, уже два года жду, - сказал мужчина.
- Что, правда?
- Да, мне врач тогда сказал, что я больше месяца не протяну, а я живу все, живу… И тебя все нет, и нет.
- Ну задержалась немножко. А что? Девушка должна сломя голову в домашних тапочках на встречу бежать? Мне, как с тобой свидание назначили, так я сразу решила себя в порядок привести. Душ принять, зубы почистить, череп наполировать. Мантию вот, все выбрать не могла. Одна была, черненькая такая, парчовая, так она меня полнит.
Мужчина недоверчиво покосился на скрытый балахоном скелет собеседницы.
- А другая – тоже черненькая, полиэстер сто процентов. Ну куда такое надевать? А если вспотею?
Взгляд мужчины стал еще более недоверчивым и озадаченным.
- Шелковая хороша, но недостаточно черненькая. Хлопок – без капюшона. На свою любимую (в прошлом веке на распродаже отхватила) пятно посадила. Забирала как-то одного художника, а он пьяный был и краской белой мне на мантию – ляп! Вот эту надела. Как тебе?
- Хо…рошо, - тихо и неуверенно вымолвил мужчина, не переставая удивляться.
- Атлас. Красивая, мягонькая. Не полнит же? Нет?
- Не…нет…
- Ну вот. Потом маникюр, педикюр…
Он тщетно попытался рассмотреть на костяшках ее
рук и ног ногти.
- Потом аксессуары.
- Коса?
- Пояс! – Смерть продемонстрировала грубую веревку, свободно висевшую в петлях в районе талии. – Эксклюзив – с висельника одного. Собиралась, и время как-то незаметно пролетело. Да, не обижайся ты. Подумаешь, всего-то на два года опоздала.
- Я и не обижаюсь… Ты что, для меня старалась?
- Нет, конечно. Для себя. Я же сама себя уважать перестану, если начну к вам, смертным, как попало являться.
- И за два года у тебя разве других… эмм… клиентов не было?
- Почему, были. Полно. Мрете вы, как мухи.
«Логика. Где?» - думал он, все больше и больше запутываясь.
- Так к ним ты в чем попало приходила? В тапочках? Или тоже опаздывала?
- Тебе лишь бы ворчать! Они срочные были. Там хочешь не хочешь, косу в руки – и бегом забирать. Иначе влетит от начальства по черепушке.
- А я не срочный? – мужчина разволновался.
- А ты в руках Болезни. Как она с тобой закончит, так и мне можно приходить. А твоя Болезнь – та еще стерва. Крутит, вертит, то зажмет, то отпустит. Не люблю таких.
Смерть огляделась.
- Кстати, а где эта холера?
Мужчина сам принялся с интересом осматриваться.
- Так не холера же, - возразил он.
- Не важно, язва бородавчатая.
- Да нет!..
- Не суть! Обзываю, как хочу!
Сквозь стену в палату вынырнула бледная тощая девица с впалыми чахоточными щеками в истрепанном платье, глаза были жуткими, с огромными черными кругами вокруг, а наведенные губы выделялись болезненно-красным пятном.
- Забирааааешь? – зашипела она. Ее длинные седые волосы развивалась, словно под водой.
- Ну, а что? – ответила Смерть. - Сколько можно. Ты его и так два года уже изводишь, курва сифилисная.
- На себя посссмотриии, безнооосссая. Я еще не все сдееелалааа, - противно шипела девица, протягивая к мужчине костлявые руки с длинными ногтями.
Мужчина поморщился и отступил от нее, ближе к Смерти – та казалась ему более симпатичной.
- Сделала, не сделала. Мне то что? Мое дело маленькое.
- Разззве у тебя уже получееено разрешееениеее?
- А когда я без разрешения приходила? – хмыкнула Смерть и со строгой серьезностью бросила мужчине: - Идем!
Они шагнули прямо в окно, и тут же окно и палата исчезли, а вместо этого открылся длинный темный туннель с округлыми мягкими стенами, словно сшитыми из плотного черного бархата.
- Постоооой! – послышалось у него за спиной. – Подождииии! Ты ещееее недостааааточно страдаааал! Моооой!
Синюшная рука вынырнула из темноты и схватила его за запястье. Мужчина испуганно дернулся – болезнь изводила его уже два года невыносимыми болями, тошнотой, слабостью, головокружением… Не жил, а мучился. Смерть резко обернулась, отточенным движением взмахнула косой, отсекая конечность навязчивой Болезни.
- Не для красоты, значит… - уважительно сказал он, потирая запястье и глядя на сверкающий серп косы.
- Нет, - ответила Смерть. – Шутила я.
- И про долгие сборы шутила?
- Естественно. Да, троллила я тебя.
Он ухмыльнулся и вздохнул.
- Так значит… пора?
В ответ Смерть тихо хихикнула, с ловкостью джедая крутанув косу, сделала в ткани туннеля надрез, сквозь который засочился слабый свет.
Она обернулась к мужчине.
- Ты как очнешься, не делай резких движений. Там Михалыч дежурит, хоть и алкаш последний, а забирать еще рано. Смотри, чтобы сердце не схватило.
- Где? Кто?.. О чем ты вообще? – опешил он.
- В морге.
- Так… я же в палате… - смерть ведь с больничной койки его забрала всего пару минут назад.
- Нет. Умер ты, - пояснила она. Озорная улыбка смотрелась на голом черепе достаточно зловеще. – И в морг тебя отправили. Так что поспеши, пока не закопали.
- Но… минута всего…
- Тут время по-другому течет.
- Так… Ты меня отпускаешь, получается?..
- Получается. Не настало еще твое время. Живи пока.
- А Болезнь?
- Отцепится. Ты ведь умер.
- Но почему тогда?
- Уж больно Болезнь эту твою терпеть не могу. Ей лишь бы живого помучить. Злобная тварь. А ты иди-иди. Живи, радуйся.
Мужчина оторопело полез в разрез. Он видел лежащие на столах тела, и хотя все они были прикрыты простынями, а надписей на бирках отсюда не разглядеть, свое узнал сразу. Уже ступив в помещение морга, он обернулся.
- Не думал, что ты… такая…
- Какая такая?
- Ну… человечная, что ли…
- Иди уже! И смотри мне Михалыча раньше времени не пришли. А то окочурится еще, а я не накрашенная!..

Владислав Скрипач

            

Уговор:
— Дракоооооон!!! Выходи! Сразись со мной и умри!!!
Дракон нехотя выполз из пещеры, оглядел с головы до ног грозящего ему рыцаря. Маленький, слишком мелкий даже для гнома. Ярко размалеванный щит: розовая бабочка на фоне синего цветочка. Дракон не мог вспомнить, какому дому принадлежит этот герб. Доспехи какие-то странные, сбоку, где нагрудник чуть надорван и выгнут, видно, что они вовсе не из металла, скорее, из крашеного картона. На голове плюмаж, который волочится по земле ввиду низкого роста воителя. В руках меч… деревянный.
— Ты кто? — удивленно спросил дракон.
— Я великий воин! Выходи! Сразись со мной! — запищал рыцарь.
Дракон сузил глаза, что-то подозревая, приблизился, аккуратненько двумя когтями взял шлем за гребень и приподнял.
— Девочка? — он испуганно отпрянул от белокурого существа.
— Неважно! — сердито буркнул рыцарь, выхватывая у дракона свой шлем. — Сражайся и умри!
— Но… зачем?.. Ты же девочка!
— А ты — дракон!
— Да… но…
Девочка грозно зарычала и ткнула противника деревянным мечом в живот.
— Чего это ты? — удивился тот.
— Хочу тебя, — она не переставала молодить по чешуйчатой броне зверя, — убиииить!
— Хм… — дракон задумчиво приложил палец к щеке. — Убить… Угу… А зачем?
— Что. Тут. Непонятно?! — говорила она, с трудом переводя дыхание, но не оставляя своего занятия. — Я — принцесса! Ты — дракон! Я должна сразиться с тобой!
— Нееет, — дракон растянул зловещую пасть в снисходительной улыбке, — ты просто все перепутала, девочка. Это принцы и рыцари сражаются с драконами. А принцессы, — с легкой мечтательностью пояснял он, — принцессы — для красоты. Они сидят в башне, в плену, поют, вышивают. Плачут иногда. Ну и ждут… Пока принц или рыцарь их освободит. Тебя разве этому няни не учили?
— Знаю я это! — ворчала девочка, изменив тактику — теперь она не рубила живот дракона, а колола пальцы его задних конечностей.
— Ой, щекотно… — нервно хихикнул дракон. Он подумал немного, затем наклонился, подставляя воителю свой нос, — Слушай девочка, а можешь вот здесь порубить? — Нос зудел со вчерашнего вечера, и дракону было неудобно его чесать. Девочка тут же переключилась на новый объект. Дракон закатил глаза от удовольствия и заурчал.
— Ну, так если ты все знаешь, — продолжил рассуждать зверь, — зачем ты тогда пытаешься меня убить?
— Не хо-чу… — выкрикнула принцесса, сопровождая каждый слог яростным ударом. — Не хочу, чтобы меня спасали! Не хочу, чтобы за мной пришел этот вредный принц Ник!
— В чем же его вред? — спросил дракон, его сейчас беспокоило только одно — чтобы нос подольше чесали.
— Во всем! Он меня за волосы дергает и язык показывает! А если ты меня похитишь, и он меня спасет, то придется за него замуж выходить! Я тебя на куски изрублю!
— Значит, ты поэтому решила меня убить?
— Поэтому!
— Странные вы, люди, создания. Нет, чтобы просто договориться… — проворчал дракон, и принцесса неожиданно остановилась.
— Ну… — зверь поерзал, подставляя нос, хотелось еще. — Руби же!
— Договориться?.. — удивленно повторила девочка, видимо, эта идея раньше ей в голову не приходила.
— Ну да, — вздохнул дракон, поднимаясь — чесания носа больше не будет. — Поговорить спокойно, как цивилизованные существа, прийти к соглашению.
— А ты умеешь? — недоверчиво сощурилась девочка.
— Я-то умею. Я же не человек какой-нибудь. Итак, давай договариваться. Ты меня не убиваешь, а я тебя не похищаю. Хорошо?
Девочка опустила деревянный меч, почесала затылок.
— А гарантия?
— Честное драконье слово!
— А тебе можно верить?
— Конечно! Я же не принц какой-нибудь! Уговор?
— Ну ладно… Уговор, — и принцесса, забрав свой шикарный шлем, меч, красивый щит, срывая по пути цветочки, удалилась.

Три года спустя.

— Дракоооооон! Выходи!
Дракон нехотя выполз из пещеры. Пришедшую к нему принцессу трудно было узнать, особенно без шлема, доспехов и плюмажа, но у дракона в запасе, кроме зрения, нюха и слуха есть еще и магические инструменты идентификации личности.
— Что? Опять убивать меня пришла? — ворчливо спросил он.
— Нет. Но наш уговор… — принцесса сложила руки на груди и насупила брови, глядя куда-то мимо дракона. — Короче, я передумала… Похищай меня!
— Да что ж такое? — фыркнул он. — Вы, люди — сплошное непостоянство. Теперь, значит, ты хочешь, чтобы тебя похитили?
— Угу.
— И зачем?
— Этот вредный принц Ник сказал, что никогда не женится. А если ты меня похитишь, а он меня спасет, то ему ПРИДЕТСЯ это сделать!
— То есть… — дракон прекрасно помнил прошлый их разговор, ведь у подобных ему существ отличная память, — сначала ты хотела, чтобы тебя не похитили, чтобы ему не пришлось жениться на тебе. А теперь ты хочешь, чтобы тебя похитили, чтобы ему пришлось жениться?..
— Да! То было необдуманное решение. Я была маленькая и глупая. А сейчас, я уже взрослая и умная!
— И замуж, значит, хочешь?
— Да. Нельзя же позволять этому вредному принцу Нику делать все, что ему вздумается.
— И сколько тебе сейчас лет?
— Много! Целых десять!
— Ну да… Много… А вредному Нику сколько?
— Одиннадцать!
— Ты знаешь, мне кажется, — дракон задумчиво потер свой подбородок, — что он еще слишком мал. Ты-то нет, ты, конечно же, взрослая и умная. А вот он… боюсь еще маленький и глупый.
— Ты уверен?
— Да, я слышал, что мальчики взрослеют позже девочек.
— И что теперь делать?
— Давай подождем десять лет. Ровно через десять лет я тебя похищу, и ему придется тебя спасти. Хорошо?
— А десять лет — это долго?
Дракон задумался. Однажды он проспал десять лет к ряду, потом вышел из пещеры и увидел, что вокруг ничего не изменилось.
— Нет, совсем не долго. Уговор?
— Ну ладно… Уговор — Принцесса отвернулась и побежала в сторону своего замка, срывая по дороге цветочки.
— Эй! Принцесса! — крикнул ей вслед дракон.
— Что?
— Ты, случайно, не захватила свой меч?
— Нет.
— Жаль… А то нос так чешется…

Пять лет спустя.

— Дракоооон! Выходи!!!
Дракон проснулся, перепугано огляделся по сторонам, с трудом понял, где он, и наконец вылез наружу.
— Ну что случилось? Уже десять лет прошло?
— Нет!
— Только не говори, что ты передумала.
— Я передумала!
— Но почему?! — дракон совершенно не мог понять такого непостоянства.
— Вот что я хочу сказать: не похищай меня!
— Чтобы вредному принцу Нику не пришлось на тебе жениться?
— Да!
Дракон шумно вздохнул, улегся на землю, положив голову на сложенные передние лапы.
— Ну, выкладывай.
— Ник мне больше не нравится. Мне нравится Майкл.
— Это тоже вредный принц?
— Нет. Да.
— Принц, но не вредный?
— Да!
— Ну так, пусть он тебя спасет и женится. Зачем же отменять похищение?
— Он не сможет, — шмыгнула носом принцесса. — Он не любит драться. Он пацифист и выступает в защиту редких животных, особенно драконов.
— О! Этот Майкл мне тоже начинает нравиться. А Ник?
— А Ник говорит, что с драконами надо сражаться.
— Тогда понятно.
— Если я пообещаю тебя не похищать, ты не передумаешь?
— Нет, конечно! Мое решение твердо, — она пнула носком туфли какой-то булыжник, — как скала!
— Отлично. Потому что, если передумаешь, я заставлю тебя чесать мне нос! — сказал дракон, затем подумал и добавил: — И за ухом. И под подбородком. И…
— У тебя что блохи?
— Нет! — смутился дракон.
— Вот и хорошо. Уговор?
— Уговор.

Три года спустя

— Дракооон! Выходи!!!
— Чтоооо?!! Опяяяяять?!! — взвыл дракон, не вылезая из пещеры.
— Собирайся! — кричал знакомый, хоть и повзрослевший голос. — Я тебя похищаю!
От удивления дракон пулей выскочил наружу.
— Нет, девочка, ты все перепутала! Принцессы не похищают драконов! — раздраженно и чуточку тревожно возразил дракон — до этого дня никто не грозился его похитить. Мало ли что…
— Придется, — вздохнула она, оглядывая со всех сторон зверя, словно бы ища, за что его ухватить. — Будет лучше, если ты пойдешь сам! — наконец сделала она вывод.
— Такого уговора не было!
— Ну значит, будет!
— А прежние наши договоренности? И вообще, зачем это тебе понадобилось? До такого, надо заметить, еще никто не додумывался.
— Майкл, — вздохнула принцесса. — Он сказал, что мечта всей его жизни — изучить живого дракона. Но поймать его он никогда не осмелится.
— И что теперь? — возмутился дракон. — При чем здесь ты? А самое главное, при чем здесь я?
Девушка пожала плечами.
— Еще он сказал, что не женится, пока не осуществит мечту всей свой жизни. А ты?.. Ты — просто жертва обстоятельств.
— Ничего себе! — присвистнул дракон. — А если эта жертва обстоятельств возьмет и сожрет прямо сейчас невесту этого трусливого, как заяц, но наглого, как еж, Майкла?!
— Что?! — глаза принцессы округлились и недобро засверкали. — Какую такую невесту?! Он уже успел себе невесту найти?! Ах так!
— Ну… я тебя имел ввиду, — стушевался дракон от такой вспышки гнева.
— Ааа… — девушка вновь погрустнела. — Я нет. Я не невеста.
— Тогда какой вообще смысл? А если он не оценит? Ты станешь похищать огромное огнедышащее чудовище, рисковать жизнью ради того, кто тебе еще предложение даже не сделал?
— Ну, а как быть, если он сидит себе и все! Книжки свои умные читает! Драконами бредит! А меня в упор не замечает!
— А Ник?
— Что Ник?
— Ну был же еще вредный принц Ник. Он куда делся?
— А, — принцесса махнула рукой, — Ник это Ник. Он мне не нужен.
— Знаешь что, принцесса. Я бы конечно мог тебя испепелить или, там, сожрать. Ну, или в башне запереть. Но так как ты ко мне уже в четвертый раз приходишь, и мне уже как родная, я тебе, так и быть, помогу. Значит, давай так, ты приводишь сюда этого своего Майкла, а я разрешаю ему за мной наблюдать, в естественной, так сказать, среде обитания. И тебе хорошо, и риска никакого. Уговор?
— Уговор! — просияла принцесса.

Год спустя.

— Дракон… — услышал он тихий голос в пещере у себя под ухом. — Подвинься…
Дракон открыл один глаз:
— Ты мне снишься?
— Нет.
Дракон закрыл глаз.
— Ну и?..
— Пришла, вот… Буду у тебя жить.
— А что так?
— Надоели все эти принцы. С тобой спокойнее.
— Так получается я тебя похитил? — спросил дракон.
— Нет. Ни в коем случае. Я сама пришла. И, смотри, помалкивай, что я здесь! А то еще явятся, спасители-несчастные.
— А ты замуж уже не хочешь?
— Не-а.
— Все равно ведь через год-два передумаешь.
Принцесса промолчала.
— А ты не боишься?
— Нет.
— Доверяешь мне?
— Конечно, ты же не человек и не принц какой-нибудь…
Дракон открыл на этот раз оба глаза, внимательно посмотрел на девушку, прижавшуюся к его большому боку.
— Что? — буркнула она.
Он положил голову на пол пещеры.
— Ничего. Нос почеши.

© Владислав Скрипач

Никто уже не протирает тройным одеколоном головку звукоснимателя в кассетном магнитофоне. Как и не склеивают лаком зажеванную пленку в кассетах. Никто уже не вырезает телепрограммы из субботней газеты и не подчеркивает в ней интересные передачи, на которые нужно успеть. Никто уже не зашивает капроновые колготки. В экстренных случаях можно капнуть капельку клея. И никто уже не дает колготкам вторую жизнь, изготавливая из них губки для мытья посуды и коврики в прихожую. Никто уже не дарит на дни рождения отрез "веселенького ситчика". Никто уже не пытается приготовить пиццу самостоятельно. Никто уже не посылает сервелат в посылках. Никто уже не набирает горячую воду в чайник, чтобы быстрее закипела. Никто уже не хранит кораллы в серванте. Никто уже не подвешивает в автомобиль чертиков и рыбок-скалярий из капельницы. Никто уже не надевает комбинации под платье. Никто уже не называет бальзамин "Ванькой мокрым". А половник — "поварешкой". Никто уже не хвастает умением разжечь спичку, чиркнув об оконное стекло или об штанину. Никто уже не посмеивается над привычкой носить "семейники". Никто уже не сдает стеклотару. Напротив, ее покупают. Никто уже не спрашивает "лишние билетики". Никто уже не считает, что разгадывание кроссвордов подходящее занятие для эрудитов. Никто уже не считает, что лучшее средство от кашля — это банки. Или медовый компресс на ночь. Никто уже не вешает ситечко на носик чайника. Никто уже не заправляет одеяло в пододеяльник через дырку посередине. Никто уже не тратит половину месячной зарплаты на оформление подписки. Никто уже не пугает детей карьерой дворника. Никто уже не ходит за хлебом в "булошную" и не откусывает от него краюху по пути домой. Никто не высовывается в окно, чтобы крикнуть: "Сережа, обедать". Сережа дома проходит очередной уровень. Никто уже не стирает полиэтиленовые пакеты. Никто уже не переписывает "письма счастья" от руки. Никто уже не кипятит капроновые колготки с черными трениками. И не скручивает джинсы и футболки, чтобы прополоскать с хлорным отбеливателем. Никто уже каждый вечер не заводит часы и будильник. Никто уже не соскребает перламутр с елочных украшений, чтобы использовать его вместо теней для век. И никто уже не подводит глаза зеленкой. Никто уже не разбрызгивает воду изо рта во время глажки белья. Никто уже не трясет флакончиком лака, как маракасами, прежде, чем накрасить ногти. Никто уже не считает, что плиточный зеленый грузинский чай совсем невозможно пить. Как и натуральный кофе годится, только если внезапно закончился растворимый. Никто уже при виде закомого не подходит к нему незаметно сзади и не закрывает ему глаза — угадывай, мол. Никто уже давно не чистит зубы зубной щеткой с натуральной щетиной. Странно, а они были самыми дешевыми. Никто уже не подает покупные пельмени, в качестве главного блюда на праздничном столе. Никто уже не наворачивает вату на спичку или шпильку, чтобы почистить уши. Никто уже не чистит ковры первым снегом или соком от квашеной капусты. Никто уже не зачищает шкварочки от жареной картошки корочкой хлеба. В тефлоновых сковородах нормальные шкварочки не получаются. Никто уже не помнит чем отличается синяя стерка от красной. Синяя стирает карандаш, а красная — стирает чернила и проделыавает дырки в бумаге. Никто уже не смеется над зарпатой инженера. Никто уже не спит в бигуди. Никто уже не считает, что банный день должен быть один раз в неделю. Никто уже не ест макароны без соуса. Никто уже не помнит, что вантуз также эффективен, как разрекламированный очиститель труб, только он гораздо быстрее и несризмеримо дешевле. Никто уже не набивает зимнюю обувь старыми газетами. Никто уже не использует бутылки из под шампанского в качестве копилки. Никто уже не пытается зарядить таксофонную карточку на холодильнике или у экрана теревизора. Если бы еще "Визу" можно было "зарядить" таким образом! Никто уже не коллекционирует полезные советы из отрывных календарей. Никто уже не сочетает в бутербродах вареную колбасу со сливочным маслом. Никто уже не делает резинки для волос из махровых носков. Никто уже не проращивает зеленый лук на подоконнике. Никто не делает сережки-гвоздики из зубьев расчески-массажки. Никто уже не наклеивает переводилки на кафель. Никто уже не ходит в фотоателье, чтобы сделать ежегодный семейный портрет. Никто уже не обменивается марками и книгами. Никто уже не считает звонки перед началом киносеанса и не закладывается на 10 минут киножурнала. Никто уже не пытается собрать кубик Рубика по инструкции из "Техники молодежи." Никто уже не считает, что малиновые волосы — атрибут исключительно дам пенсионного возраста. Никто уже не украшает стены выжиганием или чеканкой собственного изготовления. Никто уже не травит мух, комаров, муравьев и тараканов одним и тем же дихлофосом. Никто уже не вяжет банты на гриф гитары. Никто и не вспомнит, что когда футболка торчит из под свитера — это называется "из под пятницы суббота" и вообще это просто неприлично! Никто уже не оставляет масло в сковороде "на следующий раз". Никто уже не мечтает задать Знатокам вопрос, на который бы те не смогли ответить. Никто уже не носит ключ на шее, как ожерелье. И не оставляет его под ковриком у двери. Никто уже не боится, что сливной бачок в один прекрасный день все-таки упадет на голову. И никто уже давно не слышал свежие анекдоты про Штирлица и Василия Ивановича.

СИЖУ СПОКОЙНО НА ПЕДСОВЕТЕ... , спрятался за спинами учителей, проверяю мини-диктанты по биологии, работы "слабые", и, вдруг — "перл". Одна из учениц — не самых лучших, отожгла (далее с сохранением авторского стиля, пунктуации и орфографии)Вопрос 1. Каркодил — он как яшперица, только большая. У нево есть чех@я. Каркодил свои яйца зарывает в писок, потомушто если он спит ими на ружу, они портются. Вопрос 2. Лисы ходют па адиночке, и лишь иногда парами, когда им нужно заесть молодого тюленя заползшего в лес. Дикий хохот, педсовет, практически , сорван, еле-еле успокаиваю развеселившихся учителей. Вдруг, в относительной тишине раздается вопрос учителя английского языка: "Я не понял, а зачем тюлень в лес заполз? " — на этом педсовет закончился )