Ты же знаешь, Ляльку не переделать

Маруся прошлёпала босиком по старому бордовому паркету к окну (гостям всегда советовали нарядиться в тапки – иначе носки выкрашивались в грязно-красный цвет), отдёрнула штору и, затаив на миг дыханье, прошептала: «Ну наконец-то!..»   - Митя-а-а! Там зима! Зима-зима-зима! Митенька, вставай, ну же! Снег на дворе! – она запрыгнула сразбегу прямо на кровать и крепко обняла Митьку вместе с одеялом.   - Что и на деревьях снег? – уточнил Митя.  - Ага!  - И на прохожих?   - И на прохожих, Митенька. Вставай же! В сугробе отлежишься, я тебя мигом повалю! - Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого! Завтракать-то будем? - Хм… Можем поиграть в утреннюю диету. У тебя вон уже – и пузико растёт. - Главное, что у вас, сударыня, пока не растёт! Что ж, придётся тебя снегом накормить, - Митя чмокнул Марусю в щёку и, кое-как попав ногами в серые тапочки, отправился покорять ванную.   «А про пузико не смешно», - подумала Маруся и принялась рассматривать трещины на потолке. Вон одна на женское лицо похожа. Картинка почти такая же, как и на Луне, когда она полной округлости набирает. А вон те две – будто две дороги расходятся. Или сходятся? Лучше бы сходятся.    - Маш, одевайся давай. Я уже почти готов. Надеюсь, ты краситься не собираешься? - Здрассьте! Конечно собираюсь! А вдруг мне сегодня во дворе судьба встретится?! Знаешь, какая-то там великая женщина однажды сказала: «Нужно каждый день выходить навстречу своему счастью»! - Собирайся скорее, счастье моё! На снег опаздаем. На него ведь пока – как это? – не ступала нога человека, вот. - Иду, Мить. Вот сейчас вторую кофточку подберу – и сразу к зеркалу. - О господи, - подумал Митя и решил пока почитать утренние новости.      - Ну вот, я, кажется, готова, - сказала Маруся и открыла нараспашку входную дверь. – Догоня-а-ай! Она перепрыгивала через каждые две ступеньки, но страшно боялась распластаться личиком вниз посреди какой-нибудь лестничной клетки. Митя тем временем, наконец доковырявшись ключом в замочной скважине, запрыгнул на перила и стал со свистом съезжать, приближаясь к любимой девочке на первом этаже. Они выскочили на улицу и Маруся, не успев похвалить сочный морозный воздух, тут же с криком повалилась в ближайший сугроб. - Точно по плану, - самодовольно отчеканил Митька. - Всё бы так, - подумала Маруся и тихо вздохнула, вытирая с лица свежую холодную воду.   …Окна дома напротив медленно гасли одно за одним.  - Марусенька, выключай свет. - Ага, сейчас. Ещё два абзаца до главы – и всё. Пуаро, кстати, как всегда что-то темнит.  - Такое впечатление, что эта Агата Кристи никогда не закончится.  - Ну, судя по тому, что написано сто семдесят девять романов, то мне осталось где-то… тридцать четыре, - Маруся подмигнула Митрику и протянула руку к выключателю. Он щёлкнул – и в комнате стало совершенно темно.   Около часа ночи завибрировал Марусин мобильный. Она тут же схватила его и неслышно выскользнула в коридор. - Ляля, слава Богу! Я целый день с ума схожу. Пожалуйста, скажи, что всё в порядке! (пожалуй, читателю стоит объяснить, что Машина подруга Ляля работает в женской консультации). - Прости, что так поздно. Сегодня начальника чуть не уволили – я почти пачку сигарет оприходовала.  - Ляля!!! - Это смотря что тебя интересует. С маткой у тебя всё ОК. Но… Маша, у тебя будет ребёнок.  - Мамочки! Ляль, это точно?!   - Да уж, куда точнее. Третья неделя пошла. - Господи!.. Прости, я как-то… это… потом позвоню… В трубке послышались частые короткие гудки. Маруся медленно сползла по стенке, и на ковёр стали капать горячие солёные капли.    - Господи, боже мой, господи… - она уткнулась носом в колени и что есть силы сжала телефонную трубку в правой руке.   Это было 14 февраля. Американский (а потому, конечно, и всемирный) День всех влюблённых. - Марусь, вставай, я приготовил завтрак. Ой, ты плохо спала? У тебя лицо какое-то припухшее. - Да, что-то снилось нехорошее. Но это ничего – сейчас умоюсь холодненькой – и всё отлично будет.  Через несколько минут Маруся вошла в кухню с небольшой квадратной коробочкой. - Митя, я тебя люблю. Держи, - и протянула ему подарок. – Я звёздочки на картоне сама вышивала – поэтому немного криво вышло… - Перчатки!.. Маша, я ведь всё время их теряю! Но эти – ни за что, вот увидишь! Я тоже, хм… тебя люблю.  - Да, пожалуй, это неплохо, - сказала Маруся и очень глубоко вздохнула, чтобы слёзы не полились вот так некстати.   Вечером Маша долго не могла поверить, что зашла в собственную квартиру: - Митенька, ты где столько свечек взял?! С ума сойти можно… - Захадди, дарагой, гостэм будэшь! Митя помог Марусе снять пальто и аккуратненько заменил зимние сапоги на тёплые домашние тапочки. - У меня для Вас, мадам, кое-что есть, - сказал Митя и взял с полки три оранжевых розы. – Одна тебе. Одна мне. А одна… м… ему, - пролепетал Митя и тихо поцеловал Марусю в живот. Она в ужасе отшатнулась и судорожно прошептала: - Откуда ты знаешь?.. - Ляльку не переделать! Она ни за что не стала бы молчать. - Господи, Митя, прости… Что же нам теперь делать?.. - Машенька, у нас всё будет хорошо. Даже ещё лучше, чем раньше. У него ведь будут голубые глазки и… видимо, ему придётся читать Агату Кристи. Митька улыбнулся и крепко обнял свою любимую женщину, впервые понимая, что теперь обнимает её не одну…