Никогда не катался на лошади и полагал: начинать после 40 экстремальное хобби уже поздно. Я застенчивый, неуклюжий и толстый. Боялся смешно упасть, вступить в навоз, стать вечным поводом для местных анекдотов. Смущали и сами лошади - эти большие, зубастые головы, копыта, уши и хвосты. Тревожило их вечное молчание. Молчат - неизвестно о чём думают, смотрят в глаза, а потом - "ХЛОП!" и роняют несколько яблок. Страшно. Ну их нафик. Лучше держать дистанцию.

    Девушка. Молодая, ещё моет голову, серьёзная, умная, не вульгарная, с благородной бледностью рук и тонкими запястьями. Ей повезло быть главной любовницей состоятельного джентльмена, подняться над статусом шлюхи в статус любимой женщины, на которой обстоятельства не позволяют жениться. А обстоятельства сильнее нас. Казалось, девушку эту всегда, когда я рядом, тревожат мысли, такие как у меня когда рядом лошадь. Она держала дистанцию, вдруг я уроню яблоки.

     Я взялся сопровождать её верхом. Она терпеливо учила, указывала мне на мои ошибки. Сидела в седле ловко, с прямой спиной, расслабленно держала поводья одной рукой, распустила волосы, сняла ветровку. Мы ехали сквозь редкий лес, по высокой траве, почти индейцы, качались в сёдлах, свесив ноги в стремена. Берег озера. Узкого, извилистого, очень длинного, как река. Поили лошадей. Смотрели на тонкую рябь воды, дышали вместе, я лез целоваться. Я ко всем лезу целоваться. Имидж такой. Лизун-зануда.
  
    Вежливо отмахивалась от меня, от насекомого. Я молол всякую чушь, что так любят нести мужчины, когда скучают рядом с красивой женщиной в уединённом месте. Но с тех пор, я стал ловить её взгляд. Замечать её внимание, скрытое, почти неуловимое стороннему наблюдателю. Пытался войти за ней в кабинку туалета, был выставлен с улыбкой, очень мягко. Ушёл, взяв выкуп - один поцелуй. Держал за попку. Похоже, она никогда не целовалась возле унитаза. В кафе, когда мужчины встали покурить, мы на короткое время остались вдвоём. Спросила о чём я думаю. Я честно соврал - хочу тебя трахнуть. Она улыбнулась и положила ладонь на мою руку. Сказала, что всё видит и понимает. Обещала скоро что-то придумать.... Испугала меня - дура.

   Всяческие заметки из славной категории: " А Давайте Хором Скажем Феее " мракобесам администраторам этого сайта, я обычно не поддерживаю. И до вчерашнего дня придерживался той точки зрения, что на самом деле они играют по правилам.   И даже когда правила нарушают, то всё равно делают это по правилам. Правила эти могут нравится или не нравится пользователям, но они есть и в этом своя прелесть.



   Да банят некоторые мои заметки, да потихоньку удаляются из моего фотоальбома фотографии с моим участием в групповом сексе. Но, в целом, действия администрации я всегда считал предсказуемыми, разумными и продиктованными неким циничным пиететом к пользователям. Хотя почему именно мои голые фотки, на которых так хорошо виден мой замечательный и прекрасный член быстренько удаляются - я никогда не понимал. Геноцид. Голубке можно публиковать порно, а Крику нельзя? Шо, бля? Приступ феминизма? Клаустрафобия? Куя не видали? Не такой он у меня большой, как рассказывают. Преувеличивают.



  Так сложилось, что множество людей с которыми я общаюсь в реальной жизни, тайком, стыдливо, ночами под одеялом, боясь что увидит семья, читает мои заметки. Читает и вздыхает с облегчением. Каждая падла трусливо боится узнать именно себя в заметке. Всем нравится узнавать других. Ржать. Сплетничать. И вообще следить за развитием моего литературного таланта. Все привыкли, что рядом с ними пьёт пиво скромный гений минипрозы. А последнюю заметку не забанили, а тупо удалили. Обидно. Она могла нравится или не нравиться. Могла вызывать сильные эмоции. Пусть даже отрицательные. Но написана была классно и очень нравоучительно - педагогично. Кароче - кто это сделал тот кАзёл ..... Падонки ..... Феееееееееееее

   Толкаю ладонью скрипучую дверь из досок. Ей лет 50 и когда-то она была новой, зелёной. Люди любили красить зелёным и синим. Крыши крыли камышом, там селились птицы. Стены хат белили. Работали, вставали с петухами и не пытали себя вопросами о счастье. Просто жили. Этой жизни уже нет. Остались ветхие её призраки. Мы гонимся за призраками. Силимся вспомнить. Может быть даже то, чего мы сами никогда не видели. Вкус детства, печёной картошки в костре, летних каникул в селе, купанья в ставке, карасиков на сковородке, шелковицы и варёной кукурузы. Запах маминых слов и ворчание бабушки. Босиком по тёплой пыли, удочки, поплавки и лески. Летний дождь, пузыри на лужах, радугу и запах свежего хлеба. Лохматую дворнягу возле будки. Мы хотели стать взрослыми и мы стали ими, а теперь мучаемся вопросом - зачем? Хотим снова, не надолго, стать детьми.   

     Дверь старше меня. Такие двери ещё остались в сёлах и помнят наших родителей, помнят бабушек и дедушек. Помнят тех кто ушёл от нас навсегда, тех кого мы забыли и чьи фотографии сейчас висят на стенке без обоев над кроватью. Осторожно встал. Глиняный пол. Вязанные коврики. Не включаю свет, натягиваю мокасины, иду на улицу. Свежо и звёздно. Ночь. Тихо. Вокруг только степь. Ни огонька. Очень спокойно.    

     Под навесом старого шифера, в жаровне тлеют угли, бросают слабый свет, на лицо шефа. Шеф кутается в плед, задумался, изредка помешивает кочергой жар под колбасками на сетке. Шеф обожает колбаски и всегда их поджаривает. Любит текилу и знает тысячу смешных способов её выпить. Большой, ещё крепкий мужик, осколок разбитой империи. Бывший морпех. Комбат. Таких людей больше не делают, а если и делают, то уже не находят им места в этой жизни.     

     Сажусь рядом, укрываю плечи пледом. Шеф разливает текилу по стопкам. Колбаску беру сам. Выпиваем. Молчим. Нам хорошо. Свежо и звёздно. А всё что может случиться, может случится только завтра. Скоро рассвет. Петухи не прокричат. Нет петухов. Нет скотины в хлеву. Никого здесь давно уже нет. Только тени. А тени здесь тихие. Мы сами - ожившие призраки. Завтра в Киев.

 Раньше я просто избегал ос. Неприятные насекомые умеют больно укусить в руку. Рука распухнет и долго будет болеть. Потом опухоль уйдёт и рука начнёт чесаться. Болеть и чесаться. Поэтому сворачиваю газету в трубочку и убиваю полосатых бандиток этой дубинкой. Пусть больше не садятся к нам за стол.

 А ты сажаешь ос на мужа. Прямо на член. Стягиваешь крайнюю плоть на головку, осы ползают по члену и прокусывают тонкую шкурку. Что бы осы не удрали (а я бы сам удрал, если бы мне предложили кусать его за член), ты одеваешь на весь этот зверинец трёхлитровую банку. Осы взлетают как крылатые рыбки в аквариуме, бьются о стекло, падают и снова лениво ползают по члену. Член начинает менять размеры, цвет и даже форму. Муж у тебя жёсткий каратист, драчливый монстр, носит мозоли на суставах - отжимается на кулаках и терпит боль. Выдыхает сквозь стиснутые зубы. О-о-о-ос-с-с-с!!!! Именно так произносится по- японски "Терпение".

  Оказывается, что покусанный, распухший член синего цвета может стоять. Кончает плохо, но стоит хорошо. Он, собственно, только стоять и может, даже если не хочет. Стояка хватает на 3 дня. Стоит на работе, в маршрутке и в столовой. Ты стучишь молотком по гвоздям, а у тебя стоит. Ты спишь, а он стоит. Жуткое дело. Поссать трудно. Мужики в туалете подозрительно косятся и стараются не поворачиваться спиной. Осторожничают. Не знают, что у тебя на уме, но побаиваются когда видят из чего ты мочишься.

   Эти три дня муж эксплуатируется как вшивая негра на галерах. И боком и раком. Как только ты не укладываешься в постели. Кончаешь, стонешь и радуешься: старый муж с новым членом. Думаешь об этом и тебя пробивает на "хи-хи".... Через три дня стояк кончается, муж начинает мучительно чесаться в паху. Перестаёт трахать тебя, ходить на работу, пить чай, утрачивает желание жить и вообще худеет. А я теперь отношусь к осам ещё подозрительнее и начинаю уважать тараканов. Ни в чём таком аморальном, они мной ещё не замечены.

  Дети выросли и поступили учиться. Жене надоело сажать помидоры на даче и сидеть дома. Развоевалась. Снимает офис. Сотрудники. Партнёры. Кредиторы. Склад. Поставки. ВЭД. Растаможка. Сборочный цех. Бизнесом занимается. Пусть играется. Хорошо не в сетевой маркетинг. Просто заложила нашу квартиру и возит фсякую фигню из России. Какую фигню, я сам понять не могу. Список комплектующих. Книжка на 300 страниц. Глянул - чуть в обморок не упал. Такое прочесть - выше моих сил. Жена разобралась за одну ночь. Наверно ей ни кто не сказал, что это невозможно. Хотя мне иногда кажется, что для неё нет ничего невозможного. Ведь смогла же она выйти за меня замуж. Больше это никому не удаётся. Всем остальным остаётся только облизываться. Не для них мама ягодку растила.

   Умная такая. Я даже не догадывался. Но вредная и упрямая. Это я всегда знал. На днях звонит - хочет из соседнего кабинета в свой перетащить огромный стол. Жалуется, что стол не пролазит в дверь. Я промолчал, хотя очень хотел сказать, что она дура. Если стол занесли, то его всегда можно вынести. Логично? Мозги надо иметь. Я не сообразил сразу, что стол могли принести разобранным и собрать уже в кабинете. Протупил.

  Мужики ихние осмотрели стол и быстро разобрались. Сложная конструкция. Сооружение. Составили список электроинструмента. Совещались. Обещали за два-три дня найти молотки, отвёртки, дрели, свёрла и винты. Мужики у неё подобрались толковые, рукастые  дядьки. Нашли знакомого мебельщика. Обещал помочь собрать, то что они разберут.

   Уехали сотрудники вечером домой. Офис опустел. Затих. Погасли экраны компов. Уснули телефоны. Жена упрямая. Осталась сама. Вооружилась маникюрными ножницами. Подкралась. Занесла руку для удара. Обошла стол кругом. Присмотрелась. Нашла куда эти ножницы втыкать. И хрясь - через час стол стоит уже в её кабинете.

   

     В феврале русские победили на выборах и жуткий, наверно сибирский, мороз имени Путина, превратил мокрую страну Хохляндию в белую равнину. Красиво, но тут на карте означена дорога, а не снежная пустыня. Под снегом в поле жидкая грязь. Объезд. Нахера?! Какой же русский не любит быстрой езды по полю на тракторе. Наш УАЗик виделся нам именно трактором, непобедимым и страстным, а себе мы казались безумно крутыми внедорожниками. На крайний случай у нас были: оптимизм, фотоаппарат, бутылка водки, термос кофе и 8 мобильных на троих. Ещё мы умеем писять стоя и бегло изъясняться на матерном. Мы - крутые мужики одичавшие в оффисах.

       Перекрестились. Суровые мужские лица качнули головами в такт своим тайным мыслям. Машина рычит, мчит наперегонки с ветром, плюя на позёмку, мороз и здравый смысл. Мчит около километра и тонет в грязи, проломив тонкую корку мёрзлого грунта. Плавать на брюхе она не умеет, ныряет плохо, жалобно урчит и пускает пузыри. Приехали. За бортом минус 18, ветер валит с ног – ходить только раком. Искать трактор в степи.   

       Трактор в деревне - большая проблема. Искали долго. Видали жуткие лики вырождения. Брошенные дома - целые улицы. Деградация. Руины. Нищета и боль. Пустые глаза. Беззубые рты молодых женщин. Становилось страшно. Мужчины переставшие быть такими как мы, говорили с нами и мы не понимали их. Нашли. Трактор взял нас на буксир. Дёрнул и поплыли в белом молоке метели, пугая чертей мигающим светом аварийных ламп, оставляя за собой кильватерную струю жидкой каши чёрного цвета. Не долго трактор веселился, он тоже застрял - в снегу. Откапывали руками, сапёрной лопаткой, кружками, китайским термосом и пинали суку ногами. Шесть километров за шесть часов. Смеркалось.

 

     Как пробку, тяжёлая техника выплюнула наш УАЗ на гладкий лёд автотрассы. Гололёд и штормовой ветер на фоне наступающей ночи. Тормоза не работали, машина шла боком, чихала, а впереди лежали ещё два дня пути. Сотни километров зимы, сугробов, уставших ментов, брошенных и разбитых машин, чьи разноцветные остовы - скелеты, медленно тонули в снегу. Мы вынимали людей из опрокинутых на крышу машин, спасали замёрзших, ночевали в остывших коробках мотелей, пили водку и удивлялись - как же нам нравится это тусклое солнце, долгая дорога, дикий мёд и огненная вода, как классно быть мужиками и уметь, плюнув на всё, встать и поехать в Крым. Оказывается - кайф помогать людям попавшим в беду. Мы - мужики одичавшие в оффисах.

Привет Валера, поговорил с тобой вчера. Вот попытка написать "нехарактерный для себя текст" о вполне имевших место в жизни событиях. В приложении - ЕЕ реальная фотка, тебя не смутит голая девушка?. У меня есть её откровенные фото. Хочется выкладывать их в интернет и приглашать лучших, самых безмозглых, флудеров нашего сайта, пусть дрочат. Ты сам так делал, когда от тебя ушла Та Которая Приходит Пить Пиво Ночью. Помнишь? Мне стыдно. У меня другая репутация на сайте.

   "Жопа!"- подумал я, когда увидел - двухметровый "каратист" роняет на асфальт сумку и застывает в стойке: "Журавль в коме". А я предчувствовал, как у С. Дали? "Предчувствие гражданской войны". Здравый смысл кричал: " Трахнул - не высаживай у подьезда, не целуйся у её дома" (там где она проживала с "каратистом"). "Зайка" хрипловато рассмеялась эротическим хохотом "Мальчик не ссы". Мальчик не ссыт, но видит: ОН идет - сначала прошел мимо чужой машины. Потом он обернулся и замер. Наверно охуел немного. Его спортивная сумка упала на асфальт. Ах как чешется спина. Уссаться хочется.

  ОНА, умная сука, выскочила и с кулаками на обалдевшего пацана, крича "Ах ты сволочь! Ты шпионил! Ты выслеживал, Крыса! А ну отвечай мне "сию Б минуту"!. Мой растерянный "со..." (если бы пили вместе можно было сказать "собутыльник", а так даже не знаю) под диким напором маленькой девушки пятился и что-то мычал... Мне становилось тепло и хорошо. Я понимал: драки не будет. Идиот извинится.

    Такая яркая зарисовка из прошлого. Мне бы остановиться "пользоваться чужим", но затягивало, недоступная "снежная королева" стонала "возьми меня как хочешь!". Я тогда не понимал, она вероятно хотела, "чтоб я хотел" ее "взять вдвоем а то и втроем, - всеми возможными способами. Меня предупреждали. Верил: "чистое и светлое чувство" все победит и она станет только моей... Ага. "Мужской кретинизм, на почве кобелизма"...

    Это чувство усыпило мою интуицию - купил билет на самолет в заграницу и помогло "занять ей денежек ненадолго"... Так и растаяла без следа, оставив меня рыдать... Потом узнал: "денежек одолжила" отправляясь замуж за границу не у меня одного... И то, что писала разным "иностранным гражданам" со второго письма признаваясь им во внезапной любви. Уж больше десяти лет прошло - она давно поди "сиськи до колен" отрастила. Не могу её забыть. Трудно забыть женщину которая украла деньги.

   Почти пустая квартира, внебрачный плод заботы родителей, тех что давно уже утратили интерес к дочери и тихо переехали жить в другое место - на кладбище. Минимум старой мебели, стойкий кисловатый запах немытого женского тела, нехитрая конструкция из пластиковых бутылок - бульбулятор на грязном полу. Хопаем мокрого. Болтаем за жизнь, как всегда - ни о чём. Мне нравится видеть - узкая струйка дыма легко плывёт в твои губы и прячется во рту. Как прирученная змея. Закрой рот, помолчи секунду. Выдыхай, Заяц.
    
    Ты антифея, Хомячёк. Таких подбирают случайно, у обочин мужской жизни. Я не рад тому, что ты приблудилась, но куда ж тебя деть. Кругленькая, вспыльчивая, амбициозная, глупая, с маленькой некрасивой грудью. Красотка. Очень похожа на свинью в колготках. Порода степная - коротконогая. Носик крючком, умный человек повесил бы туда сумку, а потом извинился. Но я не умный, поэтому мне придётся сделать несколько шагов к дивану и подарить тебе пару минут скрипящего счастья на его пустых берегах.

    Хорошо на тебя возбуждаюсь - ложная женщина. Брезгую и возбуждаюсь. Это меня злит, от злости я бью тебя ладонью, довольно больно. Тебе нравится. Судя по отметкам на твоём теле, я не один такой брезгливый посетитель на твоей влажной постели. Но жопа у тебя классная. Отрезать бы тебе голову и приделать ручки. Не завидую твоему парню. Нормальный в общем чудак - 24 года. Мальчишка. Хочет женится. Дурак. Ляг подрочи немножко. Пусть обветрится.

    Опухнут веки от вина, вспотеет голова от мыслей, вернётся дрожь к рукам. Сейчас, после всего, мне нужно отвернуться к стенке и немного побыть одному. Лучше вздремнуть минут 15. И не лапай меня, бакланка. Не нужно там ничего облизывать. У меня всё равно так быстро не встанет. Жрать хочется - трава пробила. Но в твоей квартире я не могу есть. Противно очень. Ну что ты уставилась на меня как преданный пёс. Не ломай кайф. Насыпь лучше шалвы, не жадничай, я притащил тебе целый коробок. Не буду я тебя больше трахать сегодня. Не хочу. Не плачь - умрёшь недоёпаной. Поджигай. Хопаем мокрого. Поговорим о жизни. Как всегда - ни о чём. Блядь, иди помойся, реально воняешь человечиной.

    Хотел написать об этом языком высокого стиля, поэтическим, полным метафор и изысканных сентиментальных оборотов. Но напишу человеческим языком. Утро. Комната на втором этаже. Я всегда ночую в этой комнате, когда приезжаю сюда. Ещё ночью, пока горит камин в холле, я поднимаю роллеты - пусть утром сюда заглянет солнце и разбудит меня. Я хочу проснуться первым, пока все в доме ещё спят, устав после вчерашнего. Спят усталые мужчины, спят игрушки, ружья спят и спят бутылки. Дом ещё не наполнился запахом свежего кофе, шумом мяса на сковородке и солёным мужским юмором старых друзей. Мы уже старые, седые мужики и умеем ценить хорошее пиво, сочный стейк, столовые приборы Berghoff и кожаную мебель на даче. Тепло камина и тепло человеческих слов - время которое можем провести вместе. Спрятаться от наших женщин.



    Дверь на балкон стеклянная, широкая: в пол-стены, умеет раздвигаться в стороны, впуская в комнату звуки утренних птиц. Балкон удался-я-я (!) - большой как моя квартира. Балконо-стадион, с перилами тёсанного бруса пахнет хвоей, янтарём и свежими шишками. А может пахнет и не балкон, а тот сосновый лес который плещется под балконом. Заповедник. И птицы живут там, в лесу, где ели шевелят мохнатыми лапами. Утром к забору из колючих, нешкуреных досок приходят осторожные косули и лохматая соседская собачонка - спаниель. Его Величество Охотник на уток. Спаниель по имени Чапа просовывает лапы под калитку, потом умную морду с глазами, осматривает двор и медленно просачивается сам. Косули его не боятся, а сам он интересуется только нашей таксой. Чапа самец. Старый, седой и мудрый. Как мы. Мы его балуем и привозим ему девочку - таксу.

   Весна. Ночью заморозки. Рано утром балкон укрыт мелкими кристаллами мраморной пыли. Солнце всплыло над вершинами деревьев, но утренний туман ещё позволяет смотреть на него не щуря глаз. Скоро белые кристаллики испарятся, став на секунду каплями росы. Осторожно, не раня тишину, раздвигаю стекло - босым и голым выхожу на балкон. Почему голым? Как спал, так и встал. Поставил босые лапы на узор ночной изморози. Свежо - приятно, совсем не холодно. Ветер спит и совсем не дышит. Не хочет испугать. Косулям любопытно - задрали морды. Посмотрят, постоят и уйдут. Уйду и я, досыпать. Укроюсь одеялкой. Осторожно, рядом спит девочка - хрупкий комочек смуглой плоти. Сопит и смешно раскидала волосы на подушке.
   

   

    Дело было осенью, моросили мелкие дожди, рано темнело, в чёрных провалах окон брошенного и разграбленного детсада  жутко выли собаки, а я упорно продолжал исследовать женские души. Увлекательное занятие, если знать где они находятся. Души у женщин. Они есть. Обычно в трусах. Никогда не говорите женщине, что знаете это, лгите - делайте вид, что потеряли душу в её глазах. Подливайте вино. Ждите, притворяйтесь холостым. Женщины глупы и похотливы - если подождать, они обязательно нападут.

    Я видел в ней вещь совершенную и не имел желания заглядывать в её трусы. Быть рядом, каждый день - после 17.00. Без её дочери. С удовольствием бы разбил ей голову. Малышка - милый, озорной ребёнок-почемучка мешала нашему счастью. Непоседа хотела общаться, прыгать, гулять в парке и кататься на лодке. Всё это я желал делать с её мамой. Держать её за руку, дышать осенью, пить пиво, пинать жёлтые листья. Хотел видеть её рядом с собой в кабаках, гордится этой совершенной во всех отношениях самкой - моей тёлкой. Касаться волос губами, дарить цветами и обманывать - врать, теряя связь с той реальностью в которой сам жил неуютно, бедно - мелким клерком.

    Она любила если я приходил к ней в дом. Суетилась, накрывала на стол, жарила-шкварила. Запирала девочку в сарае, а если та плакала, то била. Била по-бабьи, неумело, царапая дочке лицо. Наливала мне водку, гладила колени, тревожно заглядывала в глаза. Ночью, украдкой выносила на улицу остатки моего ужина. Кормила и дочку и собаку в будке. Мне было жалко недоеденной колбасы, я бурчал с упрямством испорченного ребёнка. Она укрывала меня одеялом и долго целовала. Иногда плакала. Любила дура - думала женюсь.

   Дочка простудилась, а собака перестала на меня лаять. Мне надоело притворяться холостым. Я ушёл не прощаясь, без скандала - культурный мужчина. Дочь умерла, а дурные мужчины и дешёвые наркотики помогли ей стать инвалидом в 25 лет. Её разместили доживать свой век в доме престарелых. Хотел проведать и забыл. Вспомнил только через 10 лет. Вспомнил, но уже не желаю её видеть. Я больше не исследую женские души, особенно те, что в нелепых трусах. У меня другие, не менее увлекательные, хобби.