Из мемуаров Валерия Аграновского.... !!!

ГУСЯЧАЯ ЖИЗНЬ
Расскажу историю, а потом вы меня спросите: зачем, собственно, и я вам
отвечу.

Итак, много лет назад (тридцать с хвостиком) я впервые в жизни попал на
Дальний Восток. Там я оказался на птицефабрике, причем специализированной:
по откормке гусей. Ладно. Представьте: два больших загона, стоящих визави
(один пустой, другой с гусями), высокий забор, через который даже чемпион
мира среди кузнечиков не перепрыгнет (куда там гусям). Узкие калитки для
входа-выхода связывает асфальтированная дорожка и даже не тропинка, а
длинный пятнадцатиметровый движущийся транспортер. Хочешь из Парижа в Рим
(который, кстати, гуси и спасли), вставай и отправляйся без билета. В пути
покормят, а потом дадут отдохнуть в пустом загоне, а затем пригласят в
обратную дорогу с бесплатным ужином. Коммунизм.
Только один контролер-кормилец посередине транспортера: мужичок
безразмерного возраста и всегда поддатый (мне сказали, что и дома, и на
работе). Одет он в старый занюханный ватник (дело было жарким летом), а на
голове шапка-ушанка, причем одно ухо опущено, другое торчит, как часовой,
точно вверх, а мягкий козырек смотрит в вечность. Рядом с мужичком стоит
большая бадья, заполненная подогретым обедом: кстати, чем гусей потчуют, я
не знаю, не пробовал, но пригляделся, принюхался и понял - судя по внешнему
виду и запаху, гусячий деликатес зовется "баландой", от бадьи идет шланг в
руку кормильца, а под правой его ногой - педаль. Диспозиция ясна?
Затем вижу: "треух" раскрывает обе калитки, а сам становится на свой
командный пост - со шлангом наперевес. Гуси, до того толпившиеся
нетерпеливо, начинают, как солдаты, элитной воинской части,
дисциплинированно и строго соблюдая интервал в три метра, вставать на
транспортер. Зрелище впечатляющее: гуси один за другим, с достоинством
медленно приближаются к главнокомандующему. И тот вдруг берет подъехавшего
левой рукой за горло, сжимает его, гусиный рот открывается сам собою, шланг
в глотку, правой ногой на педаль, и порция "там". Следующий! Пережив
невиданное унижение при всей честной компании, гусь секунду-две смотрит на
"главкома" недоуменно: как же вы, господин "треух", так меня опозорили,
небось, опять перебрали? Однако, быстро успокоившись, гусь вздрагивает и
мгновенно преображается: из взъерошенного и униженного, но все же
получившего свое "законное" довольствие, возвращает временно утраченные
качества: важность и значительность. Среди гусей никакого волнения я не
заметил: по очереди "отоварившись", они доезжают до второго загона,
спрыгивают с транспортера и входят туда, чуть переваливаясь на ходу - без
тени обиды.
Пообедали.
Теперь, пока гуси будут ждать приглашения на ужин, я готов вернуться к
обозначенному нами вопросу. Отвечаю: в последнее время я обнаружил, что наши
весьма уважаемые чиновники всех рангов, вплоть до вице-премьеров, придя на
высокие должности молодыми людьми (до тридцати-сорока лет), поджарыми и с
горящими глазами, очень быстро, за какие-то месяцы, буквально на наших
глазах начинают "мордеть". В их глазах появляется надменность, вид
снисходительный и державный, подтверждаемый вторым подбородком. Что за
мистика! И (самое главное) ничто им не помогает: ни изнурительная
круглосуточная работа, и занятия теннисом, плаванием, даже борьбой, ни
переживания за практически брошенные семьи - "мордеют"! Чем их кормят?
Исключительно красной и черной икрой, одним салом или какой-то специально
приготовленной "баландой" высшего качества? Может, малоподвижность виновата,
ведь и работа сидячая, и возят их из дома на работу и обратно, как гусей на
том же транспортере, но под названием "мерседес"? Может, их персональный
"треух" откроет когда-нибудь тайну "мордения"?
Спрашивается: гусь радует нас, когда его фаршируют яблоками да еще
подают с брусничной подливой. А что мы имеем с гуся чиновного? Какие
радости, какие "шкварки"?