Самая известная картина финского художника Хуго Симберга. Она сыграла существенную роль в признании его как заметного явления в финской живописи.

Осенью 1902 года у художника случился серьёзный нервный срыв, и до весны 1903 года он лечился в больнице Каллио в Хельсинки. Эту картину он написал сразу после выхода из больницы. Как и в других работах художника здесь царит меланхоличная атмосфера. На картине изображены два мальчика, несущие на носилках ангела с перевязанными глазами и кровоточащим крылом.

Один из мальчиков пристально глядит прямо на зрителя, и непонятно, то ли его взгляд означает сочувствие к раненому, то ли презрение. Пейзаж намеренно сделан суровым и печальным, но умиротворённым. Картина может символизировать, в зависимости от интерпретации, как земное начало, помогающее духу, так и дух, утопающий в земном начале.

На самом простом уровне понимания картина символизирует детскую невинность. Второй план состоит из чувств художника, возвращающегося к жизни после тяжёлой болезни. Здесь жизнь и идеалы смешаны с близостью смерти и эфемерности живого. Тёмные костюмы мальчиков могут быть также поняты как символ смерти. Один из мальчиков повернулся к зрителям, давая им понять, что темы жизни и смерти имеют к ним прямое отношение.

Симберг отказывался давать какую-либо интерпретацию «Раненого ангела», предоставляя зрителю самому делать выводы, однако, известно, что во время написания картины художник был болен менингитом, а эта картина была для него источником силы и стимулом к выздоровлению. В 1905—1906 гг. Хуго Симберг расписывал Кафедральный собор Тампере и на одной из фресок воссоздал сюжет «Раненого ангела».

Картина оказала огромное влияние на финскую культуру. Ссылки на неё встречаются во многих художественных произведениях. Клип метал-группы Nightwish к песне «Amaranth» обыгрывает мотив «Раненого ангела»

Смотрю на картины Васи Сами Знаете Кого и тихонько ржу. Все так было и будет!

Картина под названием "Осень". Сэлфи, судя по термометру, недельной давности.

— Чем же все это окончится?— Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

Хочу весну!

Лето, ах лето!

Взято

Полный текст

Нам, несведущим иностранцам, жители Италии могут казаться каким-то монолитом. Стоит начаться поверхностной беседе — каждый участник развернёт веер навевающих скуку стереотипов в стиле «все китайцы на одно лицо». Однако обобщения говорят больше о тех, кто их делает (или повторяет), нежели о предмете суждений. Несмотря на отдельные общие черты, не похоже, чтоб итальянцы воспринимали себя единым целым. Может, разве что, во время европейского футбольного чемпионата, когда «Скуадра адзурра» играет против сборной Германии.



О культурных, бытовых, гастрономических и философских различиях между регионами Италии написаны сотни книг. Умбрия, Калабрия, Венето, Лацио, Базиликата... — всего двадцать областей, которые друг другу подчас кажутся разными планетами. Весь мир наслышан о противостоянии между севером (деловитым, рациональным, сосредоточенным) и югом (бедным, радушным и беспечным). Этот антагонизм многое упрощает и мало что объясняет. Водоразделов сотни, тысячи. «Истинная» Италия дробится на бесчисленные осколки и для отдельно взятого итальянца ограничивается пределами того населённого пункта, где ему довелось родиться. Это явление здесь прозвали «кампанилизм» (от слова «кампаниле») — каждый городок смотрит со своей колокольни. А колоколен в Италии — не счесть.

Местечковая «герметичность» не покажется столь уж странной, если вспомнить, что Италия как единое государство существует лишь с 1861 года. Долгие века полуостров составляли бесконечные герцогства, княжества, графства. Не всегда притом практиковавшие добрососедские связи. В разных концах нынешней Италии кто только ни хозяйничал — греки, этруски, финикийцы, арабы, норманны, кельты, византийцы, немцы, испанцы, австрийцы, французы... Их следы не могли не запечатлеться в искусстве, в образе жизни и нравах жителей разных регионов. И, конечно, ощутимое различие — языковой фактор: диалекты и акценты — принадлежность не областей, а городов, городков, даже деревень. Молодёжь, хоть и знает с детства говор родных мест, предпочитает всё же официальный итальянский, но жители соседних регионов — к примеру, Бари и Неаполя, — которые по старинке говорят на диалектах, всерьёз могут не понимать друг друга. Фильмы, снятые на юге, приходится дублировать для северян.

То, что принято считать итальянским языком, — на самом деле тосканский диалект, на котором писали Данте и Петрарка. Он считается наиболее близким к классической латыни, так как меньше подвергался иноязычным влияниям. После объединения Италии литературная версия тосканского (довольно отличная от разговорной) была выбрана в качестве официального языка межрегионального общения. Язык этот, правда, стал кое-как выполнять свою миссию объединения нации лишь благодаря распространению телевидения. Впрочем, к тому моменту эту почётную роль мог бы уже играть и футбол.

«Песнь немцев» (нем. Das Lied der Deutschen), называемая также песнь Германии (нем. Deutschlandlied) или, реже, гофманско-гайдновская песнь (нем. Hoffmann-Haydn’sches Lied)

1.
Германия, Германия превыше всего,
Превыше всего в мире,
Если она для защиты и отпора
Всегда братски держится вместе!
От Мааса до Мемеля,
От Эча до Бельта.
Германия, Германия превыше всего,
Превыше всего в мире!

2.
Немецкие женщины, немецкая верность,
Немецкое вино и немецкие песни --
Да сохранят они по всему миру
Свое старое доброе имя,
Да будут они вдохновлять нас к благородству
Всю жизнь нашу напролет.
Немецкие женщины, немецкая верность,
Немецкое вино и немецкие песни!

3.
Единство и право и свобода
для немецкой Отчизны!
Давайте все стремиться к этому
братски, сердцем и рукой!
Единство и право и свобода —
Это счастия залог.
Процветай в блеске этого счастья,
процветай, немецкая Отчизна!

11 августа 1922 года на заседании Национального собрания Германии, где была принята Веймарская конституция, первый рейхспрезидент Германии Фридрих Эберт объявил «Песнь немцев» государственным гимном республики. Во времена Третьего рейха исполнялась только первая строфа песни, после чего следовал гимн НСДАП песня Хорста Весселя. После 1945 года исполнение «Песни немцев» было запрещено, а в немецком обществе шла интенсивная дискуссия о новом государственном гимне. В 1952 году было решено, что гимном вновь станет гофманско-гайдновская песнь, однако исполняться будет только её третья строфа. После объединения Германии гимном ФРГ официально стала третья строфа «Песни немцев».

Deutschland, Deutschland uber alles

Там, на самом краю земли
В небывалой голубой дали,
Внемля звукам небывалых слов,
Сладко-сладко замирает кровь.

Там ветра летят касаясь звезд,
Там деревья не боятся гроз,
Океаном бредят корабли,
Там на самом на краю земли.

Чтож ты, сердце, рвешься из груди,
Погоди немного, погоди,
Чистый голос в небесах поет,
Светлый полдень над землей встает.

Полный размер (и даже с увеличением)

Никогда вопросов глупых
Сам себе не задавай,
А не то еще глупее
Ты найдешь на них ответ.
Если глупые вопросы
Появились в голове,
Задавай их сразу взрослым.
Пусть у них трещат мозги.
(Григорий Остер)

Портрет молодого человека. ЛУВР / Франчабиджо (настоящее имя Франческо ди Кристофано Биджи), (Franciabigio, Francesco di Cristofano Bigi) (1484 — 1525).

Его глаза — подземные озёра,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.

Его уста — пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.

И руки — бледный мрамор полнолуний,
В них ужасы неснятого проклятья,
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.

Ему в веках достался странный жребий —
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он — на небе
Кровавая растаяла комета.

В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.

Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше он не может.