Стивен Кинг "Цыкл оборотня" №2

В середине месяца снегопады сменились дождями, и в Таркерз-Миллз все начало зеленеть. Растаял лед на выгоне Мэтти Теллингэма, почти исчезли последние пятна снега в роще, которая называлась Большие леса. Словом, природа готовилась вновь преподнести свой старый, но все равно удивительный сюрприз: начиналась весна.

Несмотря на окутавший городок страх, каждый его житель готовится на свой лад отпраздновать приход весны. Грэмма Хейг печет пироги и выставляет их охлаждаться на подоконник. В воскресенье священник церкви Милосердия Господня преподобный Лестер Лоу читает проповедь под названием «Весна любви Господней», перемежая ее отрывками из «Песни Соломоновой». Что же касается мирских дел, то в эти дни Крис Райтсон, главный пьяница в Таркерз-Миллз, начинает Большой Весенний Запой. При фантастическом серебряном свете почти полной луны он, шатаясь, выходит из питейного заведения на улицу. Билли Робертсон, бармен и владелец единственного в городе салуна, провожает алкоголика взглядом.

— Если этот волк схватит кого-нибудь сегодня ночью, то это наверняка будет Крис, — бормочет он, обращаясь к барменше.

— Не говори так, — вздрогнув, отвечает барменша.

Ее зовут Элиза Фурнье, ей двадцать четыре года. Девушка посещает церковь Милосердия Господня и поет в хоре, потому что очень увлечена преподобным Лоу. Но к лету она все-таки собирается покинуть Таркерз-Миллз. Любовь любовью, а эта история с волком начинает ее пугать. Элиза уже начинает думать о том, что в Портсмуте чаевые, возможно, побольше… да и волки там только морские.

Третий раз в году наступает полнолуние, и ночи в Таркерз-Миллз проходят в тревоге. Днем обитатели городка чувствуют себя спокойнее. Над городским парком каждый день вьется целая стая воздушных змеев.

Одиннадцатилетний Брейди Кинкейд на день рождения получил в подарок воздушного змея, в виде грифа. Он потратил массу времени, наблюдая за тем, как змей, словно живое существо, рвет у него из рук веревку, рыская в небесах из стороны в сторону. Увлеченный этим зрелищем, мальчик начисто забыл об ужине, не обратив внимания на то, что мало-помалу на лужайке остается все меньше и меньше детей. Держа под мышкой катушки с бечевкой и змеев, они постепенно разошлись по домам, оставив Брейди одного.

Угасающий свет дня и сгустившиеся тени наконец заставили его вспомнить о времени.

Над деревьями встала полная луна. Впервые в этом году наступило полнолуние в теплую погоду, поэтому свет луны уже не ослепительно белый, он приобрел более теплый, оранжевый оттенок. Но Брейди этого не замечает. Он думает сейчас только о том, что слишком задержался, отец, возможно, задаст ему перцу… а кроме того, уже темнеет.

В школе Брейди посмеивался, когда его одноклассники рассказывали леденящие душу истории об оборотне, который, как говорили, месяц назад убил бродягу, еще за месяц до этого — Стеллу Рэндольф и три месяца назад — Арни Веструма. Но теперь мальчику не до смеха. Когда луна окрашивает апрельские сумерки в багрово-красный цвет, все эти истории начинают казаться ему реальными…

Стараясь двигаться быстрее, Брейди наматывает бечевку на катушку, спуская на землю своего грифа, налитые кровью глаза которого смотрят вниз. Мальчик слишком спешит, змей теряет ветер и падает где-то за эстрадой.

Брейди идет туда, на ходу сматывая бечевку и нервно оглядываясь через плечо. Внезапно веревка в его руках начинает ходить из стороны в сторону. Это напоминает Брейди о том, как он ловил большую рыбу в Таркерз-стрим. Нахмурившись, он смотрит на бечевку, а она внезапно провисает.

Темнота вдруг наполняется рычанием, и Брейди Кинкейд отчаянно кричит. Вот теперь он верит — да, верит! — но уже слишком поздно. Его крики заглушает рев, переходящий в пронзительный вой.

Волк бежит к мальчику, мчится на двух ногах, его косматая шкура озаряется оранжевым блеском луны, глаза светятся, как две зеленые лампочки. В одной его лапе — лапе с человеческими пальцами и когтями вместо ногтей — зажат трепещущий воздушный змей.

Брейди поворачивается, чтобы убежать, но его обхватывают сильные худые руки. Он чувствует запах крови и корицы…

На следующий день мальчика находят около мемориала, возведенного в честь участников войны, — без головы, с вырванными внутренностями. В окоченевшей руке зажат воздушный змей.

Змей дрожит, как будто рвется в небо. Члены поисковой группы в ужасе отворачиваются, их тошнит. Уже поднялся ветер. Воздушный змей по-прежнему рвется в небо, как будто знает, что сегодня благоприятная погода для полетов.

В ночь перед Днем возвращения домой преподобному Лестеру Лоу приснился ужасный сон, от которого он проснулся весь в поту. Выглянув на улицу, священник смотрит на стоящую через дорогу церковь. Сквозь узкие окна спальни все еще льются серебристые лучи лунного света, и на миг преподобному кажется, что сейчас он увидит оборотня, о котором уже давно шептались старые чудаки. Тогда он закрывает глаза и молит Бога простить его за нечистые помыслы.

— Во имя Иисуса, аминь! — произносит священник в конце молитвы. Именно так мать учила его в детстве.

Да, но сон…

Во сне завтра уже наступило, и Лоу читал проповедь по случаю Дня возвращения домой. В День возвращения домой (только старейшие из старых чудаков все еще называли его Днем старого дома) церковь всегда бывает заполнена. В отличие от других воскресений, когда скамейки бывают или полупустыми, или совершенно пустыми, в День возвращения здесь яблоку негде упасть.

Во сне преподобный проповедовал слово Божье с такой неистовой страстью, какую редко проявлял в действительности (у него была склонность бубнить и говорить монотонно — возможно, именно поэтому в последние десять лет число прихожан в церкви Милосердия Ainiодня значительно сократилось). Но в это утро устами Лестера, казалось, говорил сам Господь Бог. Преподобный понимал, что сейчас произносит лучшую в своей жизни проповедь, тема которой — «ЗВЕРЬ БРОДИТ СРЕДИ НАС». Снова и снова Лестер бил в одну точку, не замечая, что голос его порой возвышается до крика, а речь изобилует почти поэтическими образами.

«Зверь, — говорил преподобный, — присутствует повсюду. Сатана может оказаться везде. Он может быть на танцах в школе. Может покупать блок „Мальборо“ или газовую зажигалку фирмы „Бик“ в фактории. Может стоять перед аптекой Брайтона, жевать гамбургер и дожидаться автобуса из Бангора, который отправляется в четыре сорок. Зверь может сидеть рядом с вами на концерте или есть пирог в забегаловке на Равной улице. Зверь, — говорил преподобный, и голос его падал до дрожащего шепота. — вокруг нас».

Слушатели смотрели на него как зачарованные.

«Остерегайтесь Зверя. — говорил преподобный, — ибо он может улыбаться и прикидываться вашим соседом, но, братия, у него острые зубы! Это Зверь, и он сейчас здесь — в Таркерз-Миллз. Он…» Тут преподобный Лоу осекся, его красноречие истощилось, потому что в этот момент в залитой солнцем церкви начало твориться что-то ужасное. Его паства начала менять облик, и преподобный с ужасом понял, что его прихожане превращаются в оборотней — все до одного, все триста человек. Глава городского самоуправления Виктор Боул — бледный полный мужчина… его кожа потемнела, стала грубеть и покрываться темными волосами! Преподавательница музыки Вайолет Маккензи… ее худое.

Старушечье тело стало вытягиваться, а длинный нос — сплющиваться! Толстый преподаватель естественных наук Элберт Фримэн, кажется, стал еще толще, его блестящий синий костюм треснул по швам, клочья волос полезли по всему телу, как набивка из старого дивана, а под приоткрытыми толстыми губами обнаружились зубы размером с клавишу пианино!

«Вот он. Зверь!» — пытался сказать во сне преподобный Лоу, но не мог выговорить ни слова. Кэл Блодуин, старший дьякон церкви Милосердия Господня, с рычанием двинулся вперед по центральному проходу, и Лоу в ужасе отпрянул назад со своей кафедры. С серебряного подноса для сбора подаяний посыпались деньги. Вайолет Маккензи прыгнула на дьякона, и они вместе покатились по проходу, кусаясь и пронзительно визжа, причем голоса их были очень похожи на человеческие.

Тут же к ним присоединились остальные, и стало шумно, как в зоопарке во время кормежки. «Зверь! Зверь повсюду! Повсюду! Повею…» — в экстазе закричал преподобный Лоу. Но его голос тоже перешел в нечленораздельное рычание, и, опустив глаза, священник увидел, что его руки, выглядывавшие из рукавов добротного черного костюма, превратились в изогнутые лапы.

И тут преподобный проснулся.

Это всего лишь сон, подумал он, снова опускаясь на подушку. Слава Богу, это всего лишь сон.

Однако когда на следующее утро, утро после полнолуния, священник открыл двери церкви, он понял, что это был не сон. Перегнувшись через кафедру лицом вниз, на ней лежало выпотрошенное тело Клайда Корлисса, много лет убиравшего храм.

Да, это был не сон. Преподобный Лоу многое бы отдал за то, чтобы видение оказалось лишь ночным кошмаром. Священник открывает рот и, задыхаясь, начинает кричать.

Вновь пришла весна, и в этом году в Таркерз-Миллз вместе с ней пришел Зверь.

На Таркерз-Миллз опускается самая короткая в году ночь. Альфи Нопфлер, владелец единственного в городе кафе, механически протирает и без того сверкающую стойку бара. Рукава его белой рубашки закатаны до локтей, открывая загорелые руки, покрытые татуировками. В кафе совершенно пусто. Покончив со стойкой, Альфи на миг замирает, вспоминая о том, как когда-то в такую же благоухающую летнюю ночь он потерял невинность. Девушку звали Арлин Маккьюн, а теперь она стала Арлин Бесси, женой одного из самых преуспевающих молодых юристов Бангора. Боже, как восхитительны были ее движения на заднем сиденье автомобиля и какой сладостной была та ночь!

Дверь в лето остается открытой, пропуская в кафе яркие лучи лунного света. Видимо, посетителей нет потому, что считается, будто Зверь гуляет именно при полной луне, но это Альфи не беспокоит. Во-первых, потому, что он весит девяносто килограммов, большая часть которых приходится на все еще крепкие мышцы, накачанные во время службы на флоте. А во-вторых, потому, что постоянные посетители завтра все равно чуть свет явятся отведать яичницу, жаркое и кофе. Может быть, думает Альфи, он сегодня закроет кафе немного пораньше — отключит кофеварку, запрет помещение и отправится на второй сеанс в кинотеатр под открытым небом. Июнь, полная луна — прекрасное время для того, чтобы посмотреть кино и выпить немного пива. Прекрасное время для того, чтобы вспомнить свои прошлые успехи.

Альфи уже повернулся было к кофеварке, но тут дверь отворяется, и он со вздохом вновь поворачивается к посетителю.

— Здравствуйте! Как дела? — спрашивает Альфи, потому что этот человек относится к числу его постоянных клиентов, хотя его редко можно увидеть здесь позднее десяти утра.

Посетитель кивает, и они обмениваются несколькими дружескими фразами.

— Кофе? — спрашивает Альфи, когда мужчина опускается на одну из красных табуреток возле бара.

— Да, пожалуйста.

Да, еще можно успеть на второй сеанс, думает Альфи, поворачиваясь к кофеварке. А он выглядит неважно. Какой-то у него усталый вид. Может быть, болен? Да, еще есть время, чтобы…

Окончить свою мысль Альфи не успевает и застывает на месте, глупо разинув рот. Как и повсюду в кафе, на кофеварке нет ни пятнышка, ее стальной цилиндр сверкает, как металлическое зеркало. Вот только на ее выпуклой поверхности Альфи видит нечто столь же отвратительное, сколь и невероятное. Человек, которого он встречает каждый день, которого все в Таркерз-Миллз видят каждый день, начинает меняться. Лицо его словно как-то сдвигается, плывет, на глазах изменяя форму. Хлопчатобумажная рубашка натягивается, натягивается… и вдруг начинает рваться. Как это ни нелепо, но Альфи сразу вспоминается шоу, которое любит смотреть его маленький племянник Рей, — «Неуклюжий детина».

В приятном, хотя и непримечательном лице посетителя появляется нечто зверское. Его кроткие карие глаза загораются, приобретая ужасный золотисто-зеленый оттенок. Посетитель кричит, но крик его сразу обрывается и переходит в яростное рычание…

Существо — Зверь, оборотень, или как там оно называется — бросается к стойке, переворачивая сахарницу. Тонкий стеклянный цилиндр катится по полу, его содержимое рассыпается. Все еще рыча, существо хватает его и с силой швыряет об стену.

Альфи резко оборачивается, сбивая с полки кофеварку. Она со звоном падает на пол, разбрызгивая повсюду горячий кофе. Альфи кричит от боли и страха. Да, теперь ему страшно, он уже забыл и о девяноста килограммах натренированных мускулов, и о племяннике Рее, и о совокуплении с Арлин Маккьюн на заднем сиденье. Сейчас он поглощен только одним — Зверем, ужасным монстром, как будто сошедшим с киноэкрана.

С ужасающими легкостью и быстротой чудовище прыгает на стойку. Брюки его разлетелись в клочья, от рубашки остались одни лохмотья. Альфи слышит, как в карманах оборотня звенят ключи и мелочь.

Оборотень прыгает на Альфи, тот пытается увернуться, но цепляется за кофеварку и падает ничком на красный линолеум. Вновь слышится рычание, Альфи ощущает горячее дыхание Зверя, а затем неописуемую боль, когда чудовище смыкает челюсти на дельтовидных мышцах его спины и с устрашающей силой тянет их вверх. Кровь заливает пол, прилавок и решетку для поджаривания мяса.

С огромной рваной дырой в спине Альфи, пошатываясь, встает. Он пытается кричать. Серебристый лунный свет, свет летней луны, льется в окна и ослепляет его.

Зверь снова прыгает.

Последнее, что видит Альфи, — это лунный свет…