О5 25. Про суррогаты в разрезе столования

Что-то к вечеру на раздумины и размышлизмы потянуло...

И живем, как в катакомбах:
Вместо пищи концентраты…

Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая.

Есть нужно уметь, и, представьте,

большинство людей вовсе этого не умеет.

Нужно не только знать, что съесть, но и когда и как!

 И что при этом говорить, да-с.

 Если вы заботитесь о своем пищеварении,

вот добрый совет — не говорите за обедом

о большевизме и о медицине.

Были же люди как люди. И питались правильно, вкусно, красиво и сытно. И не гнали при этом лошадей, и жизнь была прекрасна и удивительна. А потом что-то случилось с нами - куда-то постоянно торопимся, не успеваем, сердимся и горюем, злимся и срываем злобу на ближних, черним свою карму и впускаем в себя бесов злобных. А всё от чего? От того, что питаться мы стали как-то по-убогому, неправильно...

А ведь это же зло. Еда - и в своей семье, и на миру - испокон веков была у славян священнодействием, обрядом. Отменить обед или завтрак было никому не под силу. Даже во время бесхлебицы, то бишь обычного голода, семья соблюдала время между завтраком, обедом, поужной и ужином.

Завтрак. Завтрак на Руси всегда был ранний. Вставали в 5 - 6 часов утра и ели много хлеба или лепешек - с чаем, молоком, свежими или солеными овощами, вчерашние щи. Иноземцы всякие тоже к завтраку относились с должным пиететом и почтением. Выйти из дому не позавтракавши - да такое и в голову бы никому не пришло.

Что сложного? Пару яиц сварить, хлебушка с маслицем, куру отварную, умять всё это под чаёк - благолепие. А что мы? Вытаращивши очи, включаем электрический чайник, засыпаем в чашку, прости Господи, растворимый кофе, судорожно (йопта, опаздываю ж), глотаем его, давясь, еще и табачищем поганым травим себя. Вот и завтрак весь, в брюки впрыгиваем и несемся работу работать на работе. Срамота.

Потом подходит время обеда...

Обед для русского человека всегда был чем-то большим, чем простое насыщение. Обеденный стол не только символически, но и реально объединял семью, разрозненную в течение дня. Обеденный стол - это смена жизненного ритма семьи. Во время обеда он как бы замедляется, приостанавливается, происходит разрядка эмоций. Веселое и непринужденное общение, дружеская семейная беседа, обсуждение предстоящих дел - все происходило за столом. Стол был средоточием семейного братства, единства. Во время еды соблюдались неписаные правила. Одно из них - нельзя разговаривать, петь, плясать, вообще отвлекаться. Сохрани Бог, если кто-нибудь прольет на стол кушанье или напиток. Нельзя было говорить «срамные вещи», детям корчить друг другу рожицы, драться и, наконец, «не мози упити до много пьянства». Верхом бестактности считалось говорить за столом «се гнило, или кисло, или пресно, солоно, и горько, затхло, сыро, переварено, или какую хулу ни возлагати».

На разрисованных райскими цветами тарелках с черною широкой каймой лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой доске кусок сыру в слезах, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, - икра. Меж тарелками несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоседившемся у громадного резного дуба буфета, изрыгавшего пучки стеклянного и серебряного света. Посредине комнаты — тяжелый, как гробница, стол, накрытый белой скатертью, а на нем два прибора, салфетки, свернутые в виде папских тиар, и три темных бутылки.

В этот день  бог  послал  Александру  Яковлевичу на  обед бутылку зубровки, домашние грибки,  форшмак  из  селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок.

Звучит? А что мы? Испытывая обеденный голод, что мы делаем? Переминаясь с ноги на ногу, в лучшем случае едим притащенный из дома оливье с котлетой, «Краковскую» из ближайшего гастронома с манайезом Торчун, а то и, прости опять, Господи, сломя голову мчимся в эмсидональц, за бургерами да картошками-фри. Еще можем бомж-пакетик кипятком залить, шаурму стрескать аль форнетти какое. Опосля, набивши желудок и не испытывая никакой радости, а только чувство насыщения, топчемся взад служить государству, Мамоне али еще какой пакости, зарабатывая при этом неврастению, гастрит, глистов и прободение желудка. Что ж мы делаем с собой, человеки? 

Я бы еще за ужин отписался, да банкеты затронул, но, простите, ужасно хочется жрать. Посему рубану-ка я жареной картошечки с укропом и зеленым лучком, селедочки опять же задля вкусу, отбивную непременно, а то и две, после чаёк заварю, да и возвернусь. Приятного всем аппетита:)