Прастите, гномеки...

Прастити миня, гномеки...

Вчира их было пять штуг и ночальнег, ани забавна шныряле па норгам и смишно таращелись в нибиса, бухтели и дырчали в дырчалго с шлангай. Патом ани замуравали норге и умчалис кармить дитишык и жон. Сиводня утрам, выхадя ва двор, стала нимнога грустна ат ацуцтвия превычных жызнерадастных звирушег, асобинна таво, шо в шапачьге.

Меня небыла дома, миня небыла в Киеве, и я карю сибя зато, шо нисмог пративастаять этай напасте, нисмог памоч малиньким бесзащитным сущиствам. Я низнаю, што праизашло, но што-та страшнае (исчо я винавад, шо вчира вспаменал Ктулху - бес иво праделак туд ниабашлос).

Вирнувшысь ва двор, я увидил горы вздыблиннай зимли на мести вчирашнех нораг, и вскрытае сердце земли. В ями волялес камне и кака-та хрень. Пад гребочками в старане седели два аставшыхся гномека и грустна куриле, видемо вспаменая и аплакивая таварищей. Таво, в шапачьге, небыло, навернае иво што-та сажрало, падазриваю, што гоблен иле тролль - эти маргеналы ваще нилюбяд гномекав. Иле тод бальшой чирвяг из кины - я пака низнаю, но мне становиццо грустна и аденока.

Типерь у миня ва дваре аграмадная ямо, жолтый заборчег вакруг ние (жолтый цвед - цвед пичальнава гномека), чорные чирвяги ис падвала в ямо и шота светиццо и фыркаид искраме в тунеле...

Прастити миня, гномеки...