В поисках своей реки

Быль 

  Краткое содержание предыдущих глав. Примерно в 1710-1720 гг. на высоком берегу у излучины Северского Донца остановился с десяток телег. К северу от этого места оборону от крымских татар держали крепости Змиевская, Чугуевская, Харьковская и другие. С южной стороны в хорошую погоду, километрах в сорока, виднелась гора Кремянец, на которой стояла Изюмская крепость. Правда, будущие населенцы этого места тогда еще не знали про Изюм... 
  Спустя несколько лет вдоль извилистого берега Донца выросла слобода Веревкина. Ее единственная улица повторяла форму берега, и потому новое поселение получило такое название.  
  В числе семей-основателей слободы был и род Мачулиных - отец с семью сыновьями. Эту легенду рассказал мне дед, Фёдор Савельевич, 1897 г.р. Он прожил 94 года, прошел через четыре войны и пережил советскую власть на несколько месяцев. Мачулины выбрали себе дворовое место на бугру, откуда открывался завораживающей красоты вид до самого горизонта. Этот край будущего села назвали Бугровка и топоним сей просуществовал почти триста лет.
  Наверное, мой предок, кроме семи сыновей, привез и жену, а старшие из семи братьев наверняка приехали с женами, может и с детьми. Предание гласит, что предки пришли из тех мест, которые нынче именуются Курской областью…
  С того самого дня, когда я узнал о своих родовых корнях, мечтал найти землю предков и поклониться ей за весь наш род. Почти триста лет прожили мы в этом селе. Здесь рождались и умирали, крестились, играли свадьбы, отсюда уходили на войны, пахали землю и сеяли хлеб. Почти до самого конца 20 века старинное русское село сохранило курский говор русской речи, давишние устои, традиции и обычаи. А главное – нехилую репутацию во сей округе. Когда говорили: он/она из Веревкина – это означало, что речь идет о человеке с корнями, со своей ИСТОРИЕЙ…  
 
I

  На излёте жаркого июня 2010 года всей семьей мы отправились автомобилем в Курскую область на поиски речки Крутой Мачулин. Задача была непростая, поскольку кроме названия населенного пункта, в окрестностях которого она когда-то протекала, сведений о расположении речки не было никаких. Известно было лишь что «наша» речка впадала в реку Усожу. Тем самым давалась небольшая «подсказка» - искать предстояло на участке реки Усожи, протекающей вблизи населенного пункта Кузнецовка. 
  Накануне я тщательно изучил все доступные карты и материалы по данной теме. Кроме всемогущего интернета, неоценимую информационную помощь в поисках оказали мне люди, с которыми еще год назад, да что там год – месяц назад не был знаком. Не секрет, что сегодня историко-генеалогические изыскания стали бизнесом для фирм и отдельных историков-краеведов. Мне же встретились увлеченные и бескорыстные, добрые и мудрые (не побоюсь этого слова) люди, которым небезразлична судьба Родины – как ни странно это звучит сегодня. В приближении к цели моими «проводниками» (в хронологической последовательности) стали: генеалог Сергей Кочевых (Санкт-Петербург), краевед, писатель Виктор Крюков (Курск), ученый, историк, краевед Сергей Щавелев (Курск), зав. отделом краеведческого музея Виктор Склярук (Курск), краевед, писатель Геннадий Александров (Железногорск).
  Отдельным абзацем должен сказать о своей названной сестре Светлане Мачулиной (Киев). Занимаясь историко-генеалогическими изысканиями, через интернет я нашел однофамилицу и (как делал это многим) черкнул ей пару строк – мол, если вас интересует генеалогия, корни, родословная, напишите, что знаете. Она ответила и с 2006 года между нами завязалась inet-переписка. Оказалось, у Светланы сохранился военный билет ее деда, который был родом из села Дерюгина – ныне Дмитровского района Курской области. В январе 2007 года она сделала мне новогодний подарок – переслала информацию об Атласе Курской губернии, где упоминалась речка Крутой Мачулин в окрестностях села Кузнецовка. Проблема заключалась в том, что сами карты хранились в архиве в Москве, и добраться к ним ни у меня, ни у Светланы не было возможности. Задача заключалась в том, чтобы идентифицировать село Дерюгино и Кузнецовку на картах 18 века с расположением современных населенных пунктов. Теперь, когда я на этом деле «собаку съел», проблема 2007-2009 годов кажется смешной, но тогда она стояла передо мной «китайской стеной».
  «Гора» сдвинулась в апреле 2010 года. «Случайно» я познакомился с Сергеем Кочевых. Это с его сайта Светлана взяла информацию об Атласе Курской губернии и о речке Крутой Мачулин. Буквально в течение месяца, после знакомства с архивным массивом сайта, количество информации переросло в качество – я определил район поисков.  
  А далее подоспела еще одна «случайность» - в начале июня 2010 года я оказался в командировке в Курске. И там «случайно» познакомился с курянами, о которых написал выше. Поработав в областной научной библиотеке им. Н.Асеева, в краеведческом музее, после бесед с новыми товарищами я решил во чтобы то ни стало побывать на гипотетической родине предков. Конечно, я понимал, что находка гидронима на местности еще не давала мне документальных оснований и привязки к историческим местам, но успокоиться уже не мог.
  Тогда же побывал и в Железногорске Курской области, где «случайно» обрел еще одного единомышленника – Геннадия Александрова. В тот день, находясь всего в 70 километрах от родины предков, я так и не смог поехать в Кузнецовку. Вернувшись в гостиницу, успокоившись и тщательно все обдумав, я понял, что меня «не пустило» в Кузнецовку. Ну чтобы я там делал один? Получил удовлетворение от решения проблемы? Мол, вот я первый нашел речку своего рода?! Но ведь моя цель заключалась вовсе не в удовлетворении тщеславия, она важна была своей научно-воспитательно-патриотической составляющей! Значит, все следовало сделать иначе.
  Вернувшись в Харьков, сообщил о своей «находке» двум родным братьям и всем остальным родственникам. И предложил всем желающим отправиться вместе со мной на поиски исчезнувшего гидронима. К сожалению, из-за сложности в совмещении отпусков, всех заинтересованных лиц собрать вместе не удалось. Но ведь никто не мешал мне сделать это вместе со своей семьей! В список «желающих» мы с женой включили Мишу (7,5 лет), Алешу (5,5 лет) и Полину (3,3).

II
  Сборы в экспедицию прошли всего за один день. Был составлен маршрут, обозначены цели и задачи этно-лингво-исторической экспедиции Харьков-Кузнецовка. Мы запланировали выехать на автомобиле в Дмитриев-Льговский район, посетить сёла Неварь и Кузнецовка Курской области. Цель - собрать исторические сведения о возможном расположении р. Крутой Мачулин, а если повезет – найти русло высохшей речки на местности, нанести ее на современную карту, провести фотосъемку и аудиозапись. 
  Нам предстояло проехать только до райцентра 334 км., но в реальности вышли все 421. Здесь не место для описания самой поездки, трудностей с пересечением границы транспортным средством и пр., главное – спустя десять часов мы оказались в селе Михайловка, где нас ждал Геннадий Александров. Он «случайно» оказался в отпуске и любезно вызвался стать нашим «проводником». Старинное село Михайловка, откуда Геннадий родом, расположено на речке Свапе, в которой мы, а особенно утомленные дорогой и солнцем (за бортом было +36) дети с превеликим удовольствием искупались. 
  На следующий день ранним утром выехали на «полевые исследования». Здесь уместно будет сказать несколько слов об очень хороших автомобильных дорогах – относительно наших, харьковских, которыми мы добирались до Кузнецовки. На нескольких участках транспортной магистрали на Москву вовсю шли дорожные работы, что не удивительно. А вот ухоженная автострада между райцентрами, да еще между райцентрами и мелкими населенными пунктами – вот что приятно радовало. Оговорюсь, что пишу о северо-западе Курской области, чтобы исключить возможные претензии автолюбителей. 
  Вместе с тем, эта «дорожная» радость попутно окрашивалась грустными мыслями о том, что по этим дорогам в скором будущем, возможно, некому будет и ездить – российские сёла вымирают. Вот проходит дорога через село Линец, асфальт к каждому двору уложен, а во дворах каждый третий-четвертый дом с заколоченными ставнями, покосившимся забором – нежилой. И это еще не самое удаленное от трассы село! Не имея работы, крестьяне уезжают в ближние и дальние города в надежде прокормить себя и семью. Поработав несколько лет, уже не возвращаются, перевозят семью в город. Кто-то из стариков остается, но только чтобы умереть на родной земле. 
  Кроме работы, подумалось мне, не держит крестьян на земле еще и отсутствие одинаковых целей у власть имущих и народа. Того самого народа, что с этой земли кормится, и той самой власти, которая добытые законным и незаконным путем богатства вкладывает в недвижимость за рубежом, инвестирует средства в развитие зарубежной экономики, обучает за рубежом отпрысков и оставляет их там жить и работать. А что, действительно, богатым делать в России? Ждать конца света? Вот и получается, что, с одной стороны, власть прокладывает дороги, показывает «развитие» агрокомплекса, а народ, с другой стороны, забивает ставни крест-накрест и уезжает в города. Как сказал один мой знакомый – народ эту битву проиграл и то, что от него осталось, небоеспособно… 
  В Невари (Дмитровского района) остановились у одноэтажного приземистого здания на пригорке, в котором разместились сельсовет, почта, местное руководство, участковый и пр. «начальство». Это уже не «два в одном», а «пять в одном» – а ведь когда-то это село было знаменито на всю Курщину! Очень интересно о Невари написано у местного краеведа В. Дугинова. Неварь – от слова «Невърь» - с редуцированным «ером», ставшим кратким «а» (мягкость-твердость последнего согласного малозначительна, она могла измениться позже). Название древнее, дано по ручью с одноименным названием, впадающим в р.Усожу (известно, что «Сож» с финно-угорского яз. - «волк»). Неподалеку, в Брянской области, куда мы тоже завернем, находится село Усожа. 
  О предтечах славян «неврах» много написано и в «Предыстории Руси» В.Гобарева. Они
обитали в Брянском Полесье, считались оборотнями, превращавшимися в волков, и нагоняли страх на завоевателей. Дали отпор войскам персидского царя Дария, скифскому отряду Арианты и др. Так что вся округа Невари замечательна как предмет исследования.
  На почте спросили, как проехать в Кузнецовку. Две женщины по очереди, но в общем-то одинаково, подсказали: прямо по асфальту до упора, до «насыпи», там дорога «кончается», дальше – направо – грунтовка на Курскую Кузнецовку, налево – на Брянскую Кузнецовку. «Если проедете» – скептически добавила одна, глянув на иномарку. Она не знала всех возможностей VW-Passata! Мы проехали не только по петлистой грунтовке в разных уровнях, не только по густой пыли, толстым слоем устилающей почти всю дорогу, по пыли, которая проникала во все щели автомобиля, заставляла плотно, до упора поднимать стекла и превращать салон в сауну, оседала толстым слоем, если автомобиль сбавлял скорость и ехал медленнее, чем двигалась она, вздыбленная колесами авто…. 
  Курская Кузнецовка очень долго принадлежала семье «графьев» – Голициным и с той поры неофициально носит двойное название: Голицина Кузнецовка. Тутошние фамилию произносят через «а» – Галицина. Была здесь не усадьба, не помещичье имение, как ошибочно считается, а барский дом, без сада. Прежде деревня называлась «сельцо», селом же назывался населенный пункт с церковью. Местная церковь находилась в Невари, называлась она Богоявления Господня, известна с 17 века, с 1813 г. - каменная. Храм был закрыт в начале 1930-х гг., а перед войной переоборудован под школу. В 1980-е годы школу перевели в новое здание, храм окончательно разрушили, но еще заметно место его расположения.
  Находится Голицина-Кузнецовка в 5 км от Невари – административного центра сельсовета. В 17 веке сельцо относились к Радогожскому стану Камарицкой волости. Неподалеку проходила транспортная дорога из Дмитриева-на-Свапе в г.Севск, а еще раньше – знаменитая Свиная дорога. Обычно рядом с такими оживленными трактами строились кузницы, поэтому и такое название - Кузнецовка (такие же названия и в других местностях: близ г. Орла - д. Кузнецы, в сл. Михайловки Дмитриевского у. - Кузнецкая дамба и т.п.).
  В районе Невари и Голициной-Кузнецовки имеются месторождения мела. А еще до революции в Галициной-Кузнецовке находился крупный винокуренный завод. Колхоз назывался «Пролетарская революция». Про эту местность говорят в народе: «здесь петух кричит на три области: Курскую, Орловскую и Брянскую».
  Мы проехали по полям, по лугам, через дамбу и нигде не увидели села в привычном нам виде. Никаких признаков жизни! Наконец за очередным бугром наткнулись на небольшое, десятка полтора, стадо коров и обрадовались – вот он, пастух, который все всегда знает! 
  Пастух оказался давно нетрезв, но убедительно сказал: «Езжай по дороге и приедешь!»


III
  Еще пятьсот метров и в зарослях деревьев вдруг увидели полуразрушенный дом. За ним еще один такой же заброшенный и поняли, что на верном пути. Но где же жилье? Где остальные дома? В Невари нам сказали, что Кузнецовка-Голицина заброшена, люди оттуда повыезжали, но, якобы, осталось три жилых двора с пожилыми женщинами. Мы решили проехать еще немного вперед и – вот он! За поворотом наконец-то «нарисовался» дом с признаками жизни. Основной признак – собака – изо всех сил испуганно залаяла на автомобиль. На электрическом столбе возле дома одиноко красовался современный синий телефонный аппарат с красным навесом от дождя. Я написал – дом, а не двор, потому что двора, как такового, не было – ни забора, на ворот, ни калитки. Над окнами, выше ставней – деревянные звезды, видимо, знак участника Великой Отечественной. 
  Прямо с дороги можно было подняться на крылечко и постучать в дверь. Проделать этот путь, однако, не пришлось. На лай собаки из-за дома вышла пожилая женщина в типичной для современного села одежде – цветастом халате, поверх которого одет видавший виды фартук, да в красном платке, повязанном на затылке. Абсолютно без боязни вышла она навстречу двум незнакомым мужчинам – видать, смелая, подумалось мне. Позже, в разговоре, поинтересовался – не страшно, мол, одной, да еще ночью, когда на километры ни живой души? Она простодушно ответила: «А чиго бояться? Кому я нада? У мине брать нечева, што попросят – сама дам. Када-то прохожий спросил хлеба, так увесь атдала и два дня ждала автолавку…»  
  Хозяйкой дома оказалась Мария Жирова 1937 года рождения. Не стал ее смущать и спрашивать отчество – видать, вспоминает о нем только на избирательном участке. Ей было около 5 лет, а брату – годик, когда пришли фашисты. Потом ее с матерью и братиком немцы увезли в Германию. К счастью, семья выжила и вернулась домой. Здесь же, в Кузнецовке, прошла вся ее жизнь, здесь вышла замуж, работала дояркой, здесь и доживает свой век. Мужа похоронила 13 лет назад, дочь - в далеком городе, куда она ни за что не хочет переезжать. 
  Сергей Кочевых на своем сайте писал, что Жировы – старейший род Кузнецовки. В 19 веке они звались Жирины, но под влиянием общей тогда в империи русификации фамилий стали писаться Жировыми. Еще в первой половине 20 века Жировых в Кузнецовке было несколько больших семей, т.е. несколько десятков человек. В годы Великой Отечественной войны из 50 дворов Галициной-Кузнецовки на фронт забрали 42 человека. Погибли, пропали без вести и умерли от ран 33 воина… Вот где начало гибели русских селений. От кого было рожать кузнецовским бабам? 
  С пригорка у дома открывается изумительный вид на речку Усожу, на холмистый противоположный берег с логом Соловьевым, по которому Мария Жирова ходила в школу в соседнюю Неварь. Ничто не закрывает пейзаж, достойный картины, а ведь совсем недавно все было по-другому. Через дорогу тянулся ряд домов, огороды которых выходили на берег Усожи. Сегодня дом Жировой – «последний из могикан».  
  – Арендаторы, – говорит Мария Жирова, – трактором снесли все заброшенные постройки, сравняли все, вывезли, теперь, вот, любуйся!
  Наискосок ее дома – старая яблонька. Дальше по косогору – остатки садов. «Совсем не похоже на заброшенные дворянские усадьбы!» - подумалось мне. Чуть больше ста лет разделяют эти два печальных в жизни России пейзажа – заброшенные дворянские усадьбы вырождающегося класса и вымирающие деревни. А где же «ростки» новой жизни?  
  - Да есть тут арендаторы, - говорит Мария Жирова. – Раньше вон Неварь куда полноводнее была. А нынче ее дамбами поделили, как колбасу порезали, да трубами посоединяли – у каждого своя вода... 
  Думают ли «новые русские» про будущее, заботятся ли об арендуемых угодьях – спрашивать не стал. Зачем? Спросил про главное, за чем приехал – знает ли кого по фамилии Мачулин? 
  - А как же, - ответила она. – Мачулины у Владимировке живуть. Тут их нема.
  Поспрашивал еще про Кузнецовку, про кладбище, про церковь, про то, что где было расположено. Спросил еще про одну фамилию – Голициной. Не знает ли, где ее дом стоял? 
  - Не, не знаю, откудова мне знать! – заулыбалась Мария. – Про Галицину слыхала, была такая, а боле ничаво…


IV
  Поблагодарив хозяйку, мы отправились на поиски однофамильца в соседнюю Владимировку – уже Брянской области. Когда «пересекли» границу областей и въехали в село, наш проводник – Геннадий Николаевич Александров, предложил: надо зайти в школу, там, мол, всегда все знают!
  Он оказался прав. В школе не только подтвердили наличие в их селе моего однофамильца, но и, позвонив, уточнили, что он в гараже, и рассказали как туда проехать. Спросили: кто мы и откуда. Вежливостью на вежливость, Геннадий в двух словах представил меня, сказал, что он – заместитель главы Железногорской райадминистрации, а вообще родом из Фатежского района…
  - Откуда, откуда? - переспросила женщина, представившаяся учителем краеведения.
  - Фатеж, есть такой райцентр в Курской области.
  - А-а, Ватеш, - протянула она утвердительно, как будто поняв о чем речь, но по ее лицу было видно, что краевед первый раз в жизни слышит название районного центра соседней области, расположенного всего в ста километрах от ее Владимировки. Мы с Александровым переглянулись и вежливо раскланялись. 
  Николай Петрович Мачулин, 1945 года рождения, всю жизнь проработал шофером. Да и сейчас, уже на пенсии, все там же – с машинами в местном гараже, где мы его и нашли. Беседа с ним носила исключительно «родственный» характер и ее нет необходимости всю пересказывать. Из того, что важно, он сказал, что родился в Хлебтово, в нескольких километрах от Владимировки, оттуда же родом его родители, уже умершие. В самом Хлебтово больше никого с такой фамилией нет, а многочисленные братья и сестры отца – двоюродные дядья и тетки с племянниками, поразъехались по всей России. Больше никого в окрестных селах с такой фамилией он не знает, а его единственная дочь вышла замуж и сменила фамилию. Выходит, что после Николая Петровича в этих краях Мачулиных больше не будет.
  Не ответил он и на мой сокровенный вопрос – про речку Крутой Мачулин. 
  Взгляд из-под прищуренных глаз под густыми бровями выдал какое-то внутреннее волнение. Или растерянность. Или тревогу. Он догадался, что я задал ему, может быть, самый главный вопрос, по которому оказался здесь, в «другой стране», за четыре сотни километров из известного всем Харькова в неизвестной никому Владимировке. Но тут же взгляд его погас и он честно ответил – нет, не слыхал. И сразу его напряжение спало, догадался – не к нему и не за ним приезжали эти странные люди…
  - Да вот, когда-то была здесь такая речка. Давно это было. Еще до революции, - сказал я успокоительно, не став даже напрягать его упоминанием лет и первоисточников. 
  Когда прощались, я пожелал ему здоровья и долгих лет жизни. 
  Николай Петрович встрепенулся и, желая как-то похвалить нашу фамилию, сказал: 
  – Да, так и будет. Я вот давно уже бросил пить и курить. А до энтого было дело…
  – Да с кем не бывает по молодости – успокоил я его. 
  – Нет, – четко сказал Петрович, видимо желая, чтобы его усилия были оценены по достоинству. – Я хорошенько прикладывался. Да-а-а. А потом как-то подумал – что ж это я так? А дочь? Она тогда уже подросла, так и я решил – все, брошу. И без всякого там бросил. Сказал – сделал. А потом и курить бросил. А мои ровесники… многие… уже там – показал он пальцем в землю.
  – Мачулины – долгожители, – поддержал я своего однофамильца. Подтвердив сказанное фактами из семейных преданий, мы обнялись на прощание. 


V

  Выехали из Владимировки притихшие. Как только стало ясно, что предстоит обратный путь, накатило утомление и какое-то опустошение. Мы достигли намеченной цели – побывали в почти несуществующей Кузнецовке, случайно нашли последнего из Мачулиных, но какой-то особой радости это не принесло. 
  Не доезжая Кузнецовки, Мишка и Алешка, выяснив, что мы выехали в обратный путь, наперебой громко закричали: 
  – Папа, папа, а где же речка Крутой Мачулин? А где гора и холм Мачулин? А где Мачулинский лес? 
  И тут я понял, что не имею морального права заканчивать экспедицию на такой ноте. Спрашивается, зачем я тащил их «за границу», в такую жару, за сотни километров, в душной машине? Чтобы они увидели бабу Марусю и напились воды из ее колонки? Или чтобы час просидели в машине, пока папа разговаривал с каким-то дядей в промасленной одежде, устроившись на скамейке в тени? 
  Мама Ира стала им объяснять, что холм и гора – это одно и тоже в отношении данного названия, что папа продолжит поиски речки и еще что-то в этом духе, но я уже понял, что мне надо делать. Глянул по сторонам. Справа от дороги за посадкой раскинулось поле с озимыми, а слева – слегка под уклон, поле под паром. Может земля отдыхала, может заброшена. Это поле, доходящее до самого горизонта, недалеко от автодороги и почти параллельно ей, пересекала слегка заметная балка. Где-то там, в перспективе, она становилась глубже и пропадала за склоном. 
  – Мишутка, да вот же, ты что, не видишь? Вон там – видишь балка? Ну, низинка такая? Так это и есть русло высохшей речки Крутой Мачулин. Видишь, вон там зелень, и вон еще зеленое пятно! Это значит, что там родники были. Где в поле зелень растет, там вода близко к поверхности…
  – Папа, стой!
  Я словно ждал этой команды. Мы переглянулись с Геннадием Александровым, улыбнулись друг другу и, получив от местного проводника «добро» на «приватизацию», я плавно остановил машину.
  – Так, всем внимание! Сейчас мы все аккуратно выходим и идем осматривать речку Крутой Мачулин! Осторожно, здесь хоть и редко, но проезжают машины!
  – А где Мачулина гора? – не унимался Алеша. 
  – Подожди, не все сразу, давай вначале разберемся с речкой…
  Мы пошли через пар напрямую к виднеющейся балке. Дети побежали наперегонки, а мы с Александровым говорили о том, что нельзя упускать такой воспитательный момент, что детям нужна легенда, да, в общем-то, и взрослым она не помешает, что государство в этом вопросе не дорабатывает, а потом согласились друг с другом, что на самом деле начинать надо не с государства, а с семьи…
  Балка действительно оказалась похожей на русло высохшей реки. Там и сям виднелась зелень, а мы вышли как раз на место очень похожее на дамбу. За дамбой, метрах в двухстах, виднелся еще один островок зелени, явно указывающий на близость воды. Мишка высмотрел на «дне» реки что-то сереющее сквозь траву, ринулся вниз и вскоре принес несколько камешков, которые лежали там россыпью. Возможно, они остались на месте родника…
  Обсудив с Геннадием удивительное совпадение «желаемого с возможным», необычное подобие балки руслу высохшей реки посреди поля, да еще наш точный приход на «дамбу», мы сочли эту «случайность» абсолютно закономерным результатом. Сфотографировались на память с видом по обе стороны дамбы, и пошли к машине. Дети, «разогретые» долгожданным обретением речки своей фамилии, уже не могли остановиться и вовсю предлагали:
  – Папа, давай и эта сосна будет сосной Мачулина?! – возбужденно кричал Мишка.
  – И это поле тоже Мачулино – вторил ему Алеша.
  Они могли бы переименовать тут все травы и мне пришлось вмешаться:
  – Ребята, ну хватит, давайте и другим фамилиям что-то оставим. Теперь поехали на Свапу купаться!
  – Да! – грянуло дружное одобрение, и мы таки отправились в обратный путь. Вдохновленные непонятно чем – всего лишь обретением знания, что в Дмитров-Льговском районе Курской области в двух километрах от Голициной Кузнецовки, справа от дороги по направлению во Владимировку, есть русло высохшей лет двести назад речки Крутой Мачулин. Обдумывая переплетение мистики, совпадений и неизученных глубин человеческой психики, я вел машину, изредка бросая взгляд на продолжение балки. Каким же было мое изумление, когда за очередным витком дороги я увидел, что она заканчивается на правом берегу Усожи – впадая в нее…  
   

VI

  В Харьков мы приехали пополуночи. Два с лишним часа мы преодолевали шестьсот метров пограничной полосы. Там нас застал долгожданный дождь. Пограничная полоса встретила нас тремя рядами автомобилей в сторону Украины, в каждом – метров по сто, все, в основном, с российскими номерами. Начался сезон отпусков и россияне массово поехали в Крым. Я представил себе, как если бы вышел из машины и пошел вдоль колонны, рассказывая всем встречным о своем обретении – о том, что нашел русло высохшей реки, носившей когда-то мою фамилию. Представил как бы они реагировали на меня – и рассмеялся.
  Может быть, кто-нибудь из ста водителей пожалел бы меня, идущего от машины к машине, под дождем, и спросил: «А зачем тебе это надо?» или «Ну и что? Что ты теперь будешь с нею делать?». 
  Интересно, что бы я ответил?