Блоги - I.UA

Сновидящая Атех.

24.11.20, 21:03
магия чародейство волшебство

У кого в глазах по голубю — никогда не поймёт того, в чьих глазах — по змее.

ЛОВЦЫ СНОВ – секта хазарских священнослужителей, покровителем которых была принцесса Атех.

Они умели читать чужие сны, жить в них как в собственном доме и, проносясь сквозь них, отлавливать в них ту добычу, которая им заказана, — человека, вещь или животное.

Атех и члены её секты обладали способностью направлять в чужие сны послания, свои или чужие мысли и даже предметы.

Принцесса Атех могла войти в сон человека, который моложе её на тысячу лет, любую вещь могла она послать тому, кто видел её во сне, столь же надежно, как и с гонцом на коне, которого поили вином. Только намного, намного быстрее…

«Во сне мы чувствуем себя как рыба в воде. Время от времени мы выныриваем из сна, окидываем взглядом собравшихся на берегу и опять погружаемся, торопливо и жадно, потому что нам хорошо только на глубине.
Во время этих коротких появлений на поверхности мы замечаем на суше странное создание, более вялое, чем мы, привыкшее к другому, чем у нас, способу дыхания и связанное с сушей всей своей тяжестью, но при этом лишенное сласти, в которой мы живем как в собственном теле.
Потому что здесь, внизу, сласть и тело неразлучны, они суть одно целое. Это создание там, наверху, тоже мы, но это мы, спустя миллион лет, и между нами и ним лежат не только годы, но и страшная катастрофа, которая обрушилась на того, наверху, после того, как он отделил тело от сласти…».

Одного из самых известных толкователей снов, как гласит предание, звали Мокадаса аль-Сафер. Он сумел глубже всех приблизиться к проникновению в тайну, умел укрощать рыб в чужих снах, открывать в них двери, заныривать в сны глубже всех других, до самого Бога, потому что на дне каждого сна лежит Бог.

А потом с ним случилось что-то такое, из-за чего он больше никогда не смог читать сны. Долго думал он, что достиг совершенства и что дальше в этом мистическом искусстве продвинуться нельзя. Тому, кто приходит к концу пути, путь больше не нужен, поэтому он ему и не дается. Но те, кто его окружал, думали иначе. Они однажды рассказали об этом принцессе Атех, и она объяснила им, что случилось с Мокадасой аль-Сафером:

«Один раз в месяц, в праздник соли, в пригородах всех наших столиц приверженцы хазарского кагана бьются не на жизнь, а на смерть с вами, кто меня поддерживает и кого я опекаю. Как только падает мрак, в тот час, когда погибших за кагана хоронят на еврейских, арабских или греческих кладбищах, а отдавших жизнь за меня погребают в хазарских захоронениях, каган тихо открывает медную дверь моей спальни, в руке он держит свечу, пламя которой благоухает и дрожит от его страсти. Я не смотрю на него в этот миг, потому что он похож на всех остальных любовников в мире, которых счастье будто ударило по лицу. Мы проводим ночь вместе, но на заре, перед его уходом, я рассматриваю его лицо, когда он стоит перед отполированной медью моей двери, и читаю в его усталости, каковы его намерения, откуда он идёт и кто он таков.

Так же и с вашим ловцом снов. Нет сомнений, что он достиг одной из вершин своего искусства, что он молился в храмах чужих снов и что его бесчисленное число раз убивали в сознании видящих сны. Он всё это делал с таким успехом, что ему начала покоряться прекраснейшая из существующих материй – материя сна. Но даже если он не сделал ни одной ошибки, поднимаясь наверх к Богу, за что ему и было позволено видеть Его на дне читаемого сна, конечно же, сделал ошибку на обратном пути, спускаясь в этот мир с той высоты, на которую вознесся. И за эту ошибку он заплатил. Будьте внимательны при возвращении»! – закончила принцесса Атех.

По приказу принцессы Атех, всё, что связано с этим искусством, вместе с жизнеописаниями наиболее выдающихся ловцов и житиями пойманной добычи, было собрано и сведено в одно целое, своего рода хазарскую энциклопедию, или словарь. Этот хазарский словарь ловцы снов передавали из поколения в поколение, и каждый должен был его дополнять.

Все эти сведения были собраны и распределены в циклы стихов, расположенных в алфавитном порядке, так что и полемика при дворе хазарского владыки была описана в поэтической форме. На вопрос, кто, по ее мнению, победит в споре, Атех сказала:

«Когда сталкиваются два ратника, побеждает тот, кто будет дольше лечить свои раны».

Принцесса Атех в хазарской полемике была очень красноречива.
Она сказала:

«Мысли с неба завеяли меня, как снег. Я потом едва смогла согреться и вернуться к жизни…».

От того, первоначального, до настоящего дошло очень немногое, столько же, сколько грусти доходит от одной собаки до другой, когда она слышит, как дети подражают лаю.

Одно из стихотворений принцессы Атех посвящено этой секте первосвященников:

«Заснув вечером, мы, в сущности, превращаемся в актеров и всегда переходим на другую сцену для того, чтобы сыграть свою роль. А днем? Днем, наяву, мы эту роль разучиваем. Иногда случается так, что нам не удалось ее выучить, тогда не следует появляться на сцене и прятаться за другими актерами, которые лучше нас знают свой текст и шаги на этом пути.
А ты, ты приходишь в зрительный зал для того, чтобы смотреть наше представление, а не для того, чтобы в нем играть. Пусть твои глаза остановятся на мне в тот раз, когда я буду хорошо готова к своей роли, потому что никто не бывает мудрым и красивым все семь дней в неделю».

Сохранилась две молитвы принцессы Атех
Первая из этих молитв звучит так:

«На нашем судне, отец мой, команда копошится как муравьи, я вымыла его сегодня утром своими волосами, и они ползают по чистым мачтам и тащат в свой муравейник зеленые паруса, как будто это сладкие листья винограда; рулевой пытается выдрать корму и взвалить ее себе на плечи, как добычу, которой будет питаться целую неделю; те, что слабее всех, тянут соленые веревки и исчезают с ними в утробе нашего плавучего дома. Только у тебя, отец мой, нет права на такой голод. В этом пожирании скорости, тебе, моё сердце, единственный отец мой, принадлежит самая быстрая часть. Ты питаешься разодранным на куски ветром».

«Я выучила наизусть жизнь своей матери и каждое утро в течение часа разыгрываю её перед зеркалом как театральную роль. Это продолжается изо дня в день много лет. Я делаю это одевшись в её платье, с её веером и с её прической, потому и волосы я заплела так, как будто это шерстяная шапочка. Я играю её роль и перед другими, даже в постели своего любимого. В минуты страсти я просто не существую, это больше не я, а она. Я играю так хорошо, что моя страсть исчезает, а остается только её. Другими словами, она заранее украла у меня все мои любовные прикосновения. Но я её не виню, потому что знаю, что и она так же точно была обкрадена своей матерью. Если кто-нибудь сейчас спросит меня, к чему столько игры, отвечу: я пытаюсь родиться заново, но только так, чтобы получилось лучше…».

Милорад Павич «Хазарский словарь»

================================================================
Моя жизнь — точно необкуренная трубка: я всё еще не обжила себя; поэтому птицы моей любви всегда разбивают грудь о камни моей же ненависти!..

Отшельник, почему смотришь ты на меня? Если ты орёл, и паришь над степью в поисках добычи, то я цветок чертополоха и не мне приковывать к себе твой взор. Но, мнится, вижу я, что кроется в твоих взглядах.

Не гложет ли тебя жажда, подобная моей? Не распускает ли в твоей груди шершавые крылья голод, который не утолить? Не пуста ли твоя грудь той же пустотой, что и моя?

       Но держись от меня дальше, ибо я ничего не могу дать тебе и ничего не могу взять у тебя. Мы по разные стороны границы, которую я не могу переступить именем брата моего.

       Однажды пришел к нам странный человек в странных одеждах и странные чаяния были у него в сердце. Спрашивал он о силе, о власти, но страх чувствовался в его словах и не видно было в нем силы.

Знала я чего жаждет он, знала, что жажда его сходна с моей, но неблагородной показалась она мне, и неблагородным показался он, ибо силы не было в нем и казалось что и у него безумная жажда отняла и пол и возможность любить.

Поэтому грустно было мне беседовать с ним, ибо хотя и понимала я его больше, чем он хотел бы, но на моем лице была маска и я закрывала глаза, чтобы их блеск не выдал моей тайны.

       Я не чувствовала ничего, глуха была я и слепа тело мое было подобно камню — ничего не ощущала я тогда кроме безумной жажды и пустоты.

       И лишь однажды почувствовала я страх и на секунду заполнил он меня и радостно это было так, что задрожали руки и холод пробежал по спине моей.

       И было это тогда, когда в к нам пришел некто в черных одеждах и с мертвенным лицом. И показалось мне, что не лицо это, а камень и властен был его голос и тоже казался он каменным, и приказал он мне позвать моего брата Итру.

Никто не приказывал Атех, принцессе никто не дерзал отдавать приказания мне. И только он, пришедший, приказал мне и я помчалась к брату своему исполняя приказ того, в черных одеждах, ибо сила была у него, сила в голосе его и не хотела я ослушаться. Ибо первый раз приказали мне и первый раз дали мне дело, которое могло принести плоды.

Так появилась у меня надежда, что не вечно буду я подобна бесплодному дереву, иссушенному жёлтым степным солнцем. И хотелось мне взять бубен и танцевать безумный радостный танец, но боялась я оскорбить пришедшего и приказавшего мне.

И чувство переполнявшее меня назвала я страхом ибо это первое чувство, которое испытывает человек в своей жизни. От страха кричат младенцы, только что покинувшие материнскую утробу от страха перед миром, что кажется им большим и светлым - до боли.

Чем старше моя Сила — тем крепче мое Одиночество…

Что есть смерть, если клятва, данная умершему жива?

Что есть властитель, если ради своего народа он покрывает свой род позором нарушенной клятвы?

Что есть королевский титул, если его носит тот, кто не обладает силой?

Что есть женщина, если ей не дано любить мужчину?

Кому дано предсказать, каким будет в следующий момент язык горящего огня?

Кто знает в какой узор сложатся подброшенные в воздух крупинки соли, когда они упадут на мою ладонь?

      На этом должна закончить я свои записи, ибо уже слезы мои обращаются в соль, прежде чем успевают долететь до земли, а слова покрываются морщинами, прежде, чем я вывожу их на пергаменте.

Я записываю это, чтобы не забыть, ибо память моя подобна воде на песке — медленно уходит в песок память о родном языке и чувствах в песок моего иссушенного сердца.

Воспоминания хазарской принцессы. ( из инета )

========================================================
Много Силы и Тишины у тех, кто пьёт свое вино и свою жизнь неторопливыми глотками, ещё больше — у тех, кто не делает различия между гостем вошедшим и собравшимся уходить… На моем ковре — чаша с чёрным вином. Я сижу на подушке, набитой верблюжьей шерстью. Рядом — сидишь ты… Скажи: ты — только вошёл? Или уже прощаешься?..

Мне так о многом надо промолчать… Избежать встречи со столькими людьми… Влить обратно в сосуды и запечатать столько разлитого по чашам вина… Тот, кто считает это прихотью — пусть сначала научится смотреть в чужие глаза — точно в свои собственные. (Лишь после этого он может назначить мне встречу, на которую ни он, ни я — не придем!..)

Человек — это тень, которую отбрасывает Бог. (А что может сделаться с тенью, пока жив Тот, Кто отбрасывает её?.. И что может знать тень о Том, Кто её отбросил?!..)

Про меня говорят, что половину своих слов я подбираю в своих же снах, где нахожу их лежащими в тё
мной траве, точно они — плоды, уставшие от собственной спелости… (Те, что говорят это, — не способны отличить вкус подаренного поцелуя от вкуса поцелуя, данного взаймы: я подбираю в снах — все свои слова!..)

«Тот, кто долго молится перед едой — выбирает молитву, а не еду», — подумала я и прижала к себе незнакомого путника. Мои зрачки сгустились, и моя следующая мысль была такова: «Не у всякой души есть тело, также как не у всякого тела — душа, но как разгоряченный боем воин не делает различия между запертыми и распахнутыми вратами — так и любовь закрывает глаза на несовершенство Мира!..»

Увидевшие стоящего в ветвях Ангела — видят свою мечту об Ангеле, стоящем в ветвях… Многие понимают это, но лишь немногие знают, что увидев ветви, на которых нет ни одного Ангела — они видят всего лишь свою мечту о ветвях без Ангелов… Так — люди — разделились — между — собой… (А те, кто остался, — встали на тихо подставленные ветви в сумраке Дней людских и в сиянии их Ночей...)

В детстве — я сама собрала бусы из косточек апельсина. Когда мне исполнилось пятнадцать зим — мой отец подарил мне ожерелье из жемчуга, выловленного в самом молодом море, и я поняла, что красота, украшенная другой красотой — становится чем-то третьим. Имеющий уши — имеет и глаза, — решила я в день, когда мне исполнилась вторая сотня зим и сняла с себя все украшения… Сегодня утром — я проснулась рядом со своей семисотой зимой… За это время я передумала все свои мысли и у меня не осталось ни одной… Я сижу на берегу моря, ем апельсин, а косточки — нанизываю на нить…

Моя любовь растет как волосы: по ночам… Мои мысли — остаются холодными и в самые засушливые месяцы… Я одержима Небом. А когда устаю от этого — становлюсь одержима — Землей! (В конце концов — какая разница — на чьи покрывала проливать вино своей любви?!..)

Жизни людей — напоминают круги, расходящиеся по воде… Кто же бросил первый камень? (Кто бы Он ни был — Его одиночество — не больше моего!..)

Говорят — я осуждена на Вечную Жизнь… Мне мало известно об этом… Скорее всего — это правда… Но я еще помню то время, когда моя душа, подобно душам всех других людей, — текла из тела — на землю и даже пересохшие русла рек были исполнены той глубины, которая присуща только страху быть похороненным заживо!.. Помню, как мы сажали в молодую землю косточки граната и поливали их вином, которое медленно набирали в рот, по очереди целуя друг друга (чтобы будущие деревца не боялись Смерти, а в глаза завтрашнего дождя смотрели уже не мы, а наши дети)… Теперь я (как все, живущие слишком жадно) — выросла из своей души, как вырастают из своих одежд, и ее время срослось со Временем Неба… Я люблю гулять в гранатовых рощах, переплетая тень от своих запястий с тенью от ветвей. (Так я разучиваюсь Страху Жить Вечно!..)

Перья не мешают птице лететь… Мое тело не мешает мне любить тебя… Но я видела счастье: оно подобно темному, вязкому меду, налипшему на перья! (А ещё — я видела, как часто птицы меняют небеса и знаю, что моё тело — не помешает мне позабыть тебя!..)

Я учусь искусству целовать свои дни с той же страстью, с которой целую свои ночи!.. (Когда носишь тишину во рту, как носят дыру от выпавшего зуба, — начинаешь понимать, что День — это та же Ночь, но только сбившаяся с пути...)

Летящие птицы — все так же пишут собой на небе письмена, которые некому прочесть… Так же и я: пишу письмена, быстрые как небо; но где же те, кто стал крылатым, прочтя их?!..

В этой жизни — мне были подарены несколько плодов граната, упавших, в свой срок, к моим ногам, две-три незапертые двери, обветренные пальцы Бога, вкладывающие мне в рот, точно тёмный виноград, Свои Слова, тело, пропитанное душой и душа, пропитанная ветром… Когда наступит время подойти к своей Последней Двери — я удивленно положу у порога свое тело, свою душу, свои слова, платья и те несколько зрелых плодов граната, упавших, в свой срок, к моим ногам: дальше — я пойду налегке…

Шамиль Пею. Стихи Принцессы Атех

Много и противоречивых данных о принцессе, но почти все сводятся к тому, что принцесса до сих пор жива. Она живет в снах, может в любую минуту вернуться к своим прошлым видениям или снам людей, живущих сейчас или живших столетия назад.
«Разница между двумя «да» может быть большей, чем между «да» и «нет» .

Комментарии: 11

Профиль

Метки

Искать

Поиск заметок «магия чародейство волшебство» в архиве пользователя «Ник Сатори»

Полёт...

Уже скоро...

Атех.Завершение - начало истории о хазарской принцессе.

Сновидящая Атех.

Защитное.

Путь.

Танец ведьмы.

ночная песенка.

Посмотри на Луну...

Её магия...