Во все времена люди, которых называли талантливыми, умели что-то такое, чего не умеют другие или делали это, не скажу лучше, скажу - иначе, по-другому.

Олекса Новаківський - то ціла епоха в українському малярстві кінця ХІХ - початку XX століття. Творчість художника являє собою літопис буднів, своєрідне дзеркало життя західно-українського суспільства.

Олекса Новаковский Автопортрет.

[ Читать дальше ]

Вы все еще считаете себя гением фотографии? Окститесь! Юный фотограф Зев демонстрирует потрясающий полет фантазии и мастерство.

14-летний мальчик Зев — один из самых талантливых молодых фотографов современности. Подросток-гений, родившийся и выросший в Массачусетсе, проявляет навыки и зрелость творчества, присущие взрослым и состоявшимся авторам.

Зев работает с разными жанрами и техниками, но больше всего он увлечен созданием портретов и автопортретов в жанрах сюрреализма и магического реализма. Серия таких портретов называется Little Folk — «Маленький народ». Общая тема работ — игра с пропорциями и размерами. Уменьшая себя и своих родственников, Зев переносит зрителя в волшебное путешествие, где он вновь открывает для себя окружающий мир: травинка может быть использована как зонтик, а желудь становится подходящим сиденьем. Его автопортреты показывают, что он в сущности еще ребенок, и это делает его еще более поразительным фотографом.

[ Читать дальше ]

Фотий Красицкий.Разговор трех молодых женщин.

Красицкий Фотий Степанович (1873-1944)  - живописец, график. Внучатый племянник Тараса Шевченко.Родился 24 августа 1873 года в селе Зелёная Дубрава Черкасской области. В 1888-1892 гг. учился в киевской рисовальной школе Н.И. Мурашко на средства Н.В. Лысенко, в 1892-1894 гг. – в Одесском художественном училище, в 1894-1901 гг. – в петербургской Академии искусств и И.Е. Репина. С 1903 года работал в Киеве. В 1924-1937 гг. – преподавал в художественном институте.Произведения: политические карикатуры в журнале "Шершень" (1906); жанровые картины – "Возле колодца" (1900), "Гость из Запорожья" (1901, вариант 1916), "На праздник" (1902); пейзажи – "Хутор Хатки на речке Псли" (1898), "Дорога в село Козацкое" (1899), "Село Кирилловка" (1901); портреты – М. Старицкого(1893), Леси Украинки (1904), Т. Шевченко (1906, 1910), И. Франко (1907, 1914) и других. Жил в Киеве. Скончался 2 июня 1944 года.
[ Читать дальше ]

Сори, если , искала в архивах, но не нашла. Но ролик такой, что можно смотреть не раз. Приятно смотреть на талантливых детей.

"Творчество — это качество, которое вы привносите в свою деятельность. Эго отношение, внутренний подход — как вы смотрите на вещи... Не каждый может быть художником — да это и не нужно. Если бы каждый был художником, мир был бы уродлив, в нем было бы тяжело жить. И не каждый может быть танцором, да это и не нужно. Но каждый может быть творцом. Что бы вы ни делали, если вы делаете это радостно, если вы делаете это с любовью, если ваш акт деятельности не чисто экономический, тогда вы творите. Если что-то вырастает из вас, если это дает вам рост, это духовно, это созидательно, это божественно.

Когда вы становитесь более созидательными, вы становитесь более божественными. Во всех религиях мира говорится, что Бог-это создатель. Я не знаю, создатель он или нет, но я знаю точно: чем более творческими вы становитесь, тем вы божественнее. Когда ваше творчество приходит к вершине, когда вся ваша жизнь более творческая, вы живете в Боге. Так что он должен быть создателем, потому что люди, которые были творческими, были наиболее близки к нему.

Любите то, что вы делаете. Будьте медитативны, что бы вы ни делали!

От алхимии Огня и воды снизу к божественному свету, входящему сверху, буквально "одержима" творческой силой. Действительно, опыт творчества есть вход в таинственное. Методы, опыт и знания только орудия, главное это склониться к энергии, которая является горючим для рождения всего сущего. У этой энергии нет формы и структуры, но все формы и структуры исходят из нее. Не имеет значения, какую именно форму избирает ваше творчество — это может быть рисование или пение, работа в саду или приготовление пиши. Важно быть открытым тому, что хочет быть выражено через вас. Помните, что мы не обладаем своими произведениями, они нам не принадлежат. Истинное творчество возникает из союза с божественным, мистическим и неизвестным. И потом это становится радостью для создателя и благословением для других."


"В творчестве душа обнажается и мы можем наслаждаться её божественной красотой. Она так прекрасна в своей наготе, что хочется созерцать её бесконечно. Творчество — это танец души, мы живы пока она танцует. Её пульсации и безмолвное присутствие можно ощутить во всём, особенно в игре природы.
Кто пониает божественную суть природы, тот восседает по правую руку от Бога, а кто сам становится природой — тот обретает вечную жизнь, танец без начала и конца."
"...И не введи нас в искушение...
Вот так-то. Даёт Господь Бог талант художнику. Рисует художник всякие картины; затем начинает рисовать иконы. Талант — говорят про него. Его картины кононизируют. Прихожане начинают поклоняться им.
Вот так-то Господь испытывает человека. Дал Господь Бог Соломону великий разум, чтоб испытать его. И дал ему великую похоть. И не устоял Соломон, и погиб в грехах своих.
Не зря Господь Бог даёт талант, — Он так испытывает человека.
Много званых — мало избранных.

"Человек, наделенный талантом не должен забывать, что талант дан ему Господом.
И не ему, человеку, принадлежит..."

из интернета

У Новій Зеландії чотирирічна дитина спробувала купити на аукціоні старий поїзд, який транспортна компанія виставила на торги. І йому це практично вдалося, але ось невдача - батьки вчасно помітили «угоду». Як відзначають в компанії, яка виставила раритет на торги, для цього маляті потрібні чималі знання комп'ютерної техніки.

У компанії Metlink дуже зраділи, коли дізналися, що їх потяг, який їздив по околицях Веллінгтона ще з 40-х років, практично відразу після списання отримав пропозицію на інтернет-аукціоні від покупця. Однак, як з'ясувалося пізніше, пропозиція придбати поїзд за 30 тис доларів зробив чотирирічний хлопчик, який сидів за батьківським комп'ютером в їх відсутність.

Коли мати дізналася, що зробила її дитина, вона відразу ж написала Metlink лист - просила видалити пропозицію.

У компанії сказали, що вони звичайно розчаровані подією, але відзначили, що малюк, мабуть, дуже талановитий - процедура участі в торгах вимагає певних знань і навичок.

Источник: світ24

Подобно большинству одарённых людей, Ника Турбина имела трудный характер, который, как и поэтический дар, обнаружился у неё в детстве. Вся она была сплав этих двух компонентов – таланта и характера, которые, проявляясь в том или ином соотношении, чаще усложняли её и без того непростую жизнь. Это ощущали окружающие Нику люди, в первую очередь близкие, да и она сама. Ощущали все, но лишь немногие понимали, что выше сил человеческих нести ту психологическую ношу, которую судьба, как набитый свинцом рюкзак, взвалила на плечи ялтинской школьницы и с годами лишь увеличивала этот груз.

В конечном счёте судьба Ники Турбиной случилась трудной, как её характер, трагической и короткой, как её стихи, что «само по себе и не ново» для поэтов такого уровня. Но судьба эта была ещё и уникальной, ибо на вершине славы Турбина оказалась не в конце, а, наоборот, – в начале жизни.

Судите сами: стихи девочки-первоклассницы с подачи Юлиана Семёнова напечатала «Комсомольская правда», через год в Москве выходит первая книга её стихов с предисловием Евгения Евтушенко (кстати, до сих пор единственным, на мой взгляд, глубоким и доброжелательным анализом творчества Ники), затем – она становится участницей международного поэтического фестиваля «Поэты и Земля» в Италии, на котором её наградили «Большим Золотым Львом Венеции», а дальше – поездка в Соединенные Штаты, где она встречалась с Иосифом Бродским…

Вторая же половина жизни Ники Турбиной прошла, увы, в бесславии и безвестности. «Я всё сказала о себе в стихах еще ребёнком, – писала Ника, – тело женщины мне не нужно было».

Многие полагают, что трагедия Турбиной заключалась в том, что она в двадцать семь лет не могла писать лучше, чем в семь. Не совсем так, точнее, совсем не так! Если бы в конце жизни она написала то, что в семилетнем возрасте, может быть, это не вызвало бы таких восторгов и эпитетов в её адрес, так как тогда речь шла бы о талантливых взрослых стихах взрослого человека. А вот взрослые (да ещё какие!) стихи девочки воистину потрясают. Ведь нас всегда дивят недетские рассуждения детей, а здесь – недетские стихи девочки, по сути ребёнка. Это, мне кажется, удивительнее, нежели прекрасные стихи для детей пожилого автора.

Кроме того, на основании чего в большинстве публикаций делается вывод о затухании с возрастом поэтических способностей Ники? Только лишь на основании образа её жизни? Или потому, что новые стихи в периодике почти не появлялись, новые книги после «Ступеньки вверх, ступеньки вниз…», изданной в 1991 году, не выходили? Здесь нет корреляции: можно писать, но не публиковаться, сознательно или в силу иных причин. И Турбина писала, до самой смерти, в тетрадях и на клочках бумаги, ручкой, карандашом и губной помадой. Не могла не писать. Хотя был период, о котором она сказала: «Я начинаю ощущать, что бросила меня строка».

Дар Божий у Ники не угасал, просто вектор его ещё больше смещался в сторону грусти, безысходности, ухода из жизни:

Асфальт ночью горячий.
Пятки уже прирастают к земле.

Это такая

тяжёлая

Дорога

до

крематория.

Рядом с этими строками в общей тетради в клетку – рисунок автора: извилистая дорожка к домику с трубой, из которой идёт дым.

Перечитайте также её записки, датированные несколькими последними годами жизни: «Стихи пошли, как ливень дождевой», «Думаю о стихах. Стараюсь найти новую форму…», «Меня преследовала первая строфа. Она убойной силой… ломилась и ломала дверь, туманя мозг мой слабый, укрепляя душу…» и т.д.

Интересно, что, родившись в Ялте, Ника практически ничего не написала о море, к которому в школьные годы часто убегала в одиночку – наверное, потому, что на берегу ей, астматику, легче дышалось. Но задыхалась Ника не столько от астмы, сколько от окружающей действительности. Для неё «что-то хрустнуло в фальшивом мире», в котором проходила её земная жизнь. Однако, живя в нем фактически, она в то же время пребывала в своём, доступном лишь её рассудку мироздании, представляя, что «расписанные звёздами тропинки» судьбы начинаются от окна её комнаты на четвёртом этаже дома по Садовой улице. Окно как бы разделяло для неё два мира. Поэтому Ника с детства любила сидеть на подоконнике. Сидела она на нём и в последние мгновения своей жизни:

                           Как по площадке детской песочницы,

                           Блуждаю по колкому окну.

Ножницы, дайте ножницы,

Ненужную перерезать пуповину мою.

 «Киллер-судьба» дала ей эти ножницы 11 мая 2002 года.

Ничем не отличалась Ника от своих сверстников только в школе. Дома же она постоянно ожидала звук, посещавший её по ночам; он был не вдохновением, а сигналом свыше, который, пройдя через неё, превращался в стихи, зачастую короткие, потому что каждая строка несла нечеловеческую нагрузку:

Тяжелы мои стихи –

Камни в гору.

Вот что об этом своём состоянии писала сама Ника: «Я звук ждала. Он приходил. И наполнялась я энергией чудовищного мига, непонятного, как рожденье человека».

Если же звук не приходил, Ника невероятно нервничала, не спала до утра и уставала настолько, что иногда вынужденно пропускала занятия в школе. Она была как бы проводником между небесами и землёй, между Всевышним и людьми. В реальном же мире ей трудно было ориентироваться. Понимая это, её мама, Майя Анатольевна Никаноркина, и бабушка, Людмила Владимировна Карпова, которых Никуша, как они её называли, обожала, заменяли ей поводыря.

Примерно в середине жизни Ника Турбина оказалась в Москве. Новый огромный город, новое окружение, новая жизнь. Находиться рядом с ней постоянно не мог никто. Поэтому она порой «делала много ошибок, дулом направленных на себя». Иногда это было осознанно, иногда – нет, но часто – знаком протеста против того, что её как поэта забывали, печатали не её стихи, а сплетни о ней, избегали общения и не отвечали на телефонные звонки.

Будь у Ники, как прежде, поводырь, она бы уверенно шла за ним. Но поводыря не было. Были многие, ненадолго бравшие на себя эту роль, но с ними Ника лишь сбивалась с дороги:

                           Брожу по жизни,

Словно маленький ребёнок

По белой простыне,

Бросая душу

В пропасти надежд.

Девочка, по её выражению, «была изначально больна непониманием времени, людьми, не разбиралась в себе сама». Эпизодически она училась в институте культуры, снималась в кино, выезжала за границу, выходила замуж, навещала Ялту, пробовала себя на радио и телевидении. А еще – влюблялась, увлекалась режиссурой и, конечно, писала, не только стихи, но и записки, прочитав которые, кое-кто из считавших себя её ангелами-хранителями узнают, как их оценивала Ника Турбина и что в то же время она думала о себе и о своей жизни, которую, по её словам, «растренькала смеясь, тусуясь с ворами души моей».

К сожалению, я не знал Нику лично и потому живу с ощущением, что если бы мы встретились, то мне не пришлось бы писать о ней сейчас в прошедшем времени:

                           Диво-девочка, Ника-Никушка,

Что тебе предсказала кукушка?

Неужели она по секрету

Кануть юной пророчила в Лету?

Неужели была ей охота

Напророчить два майских полёта

Из окошка в московской квартире?

Ты служила мишенью, как в тире,

Для стрелков, что умели вприсядку

Бить без промаха в душу-десятку...

Я от мысли едва ли не вою,

Что тебя не увидел живою

И к тебе не явился воочью,

Словно звук, ожидаемый ночью.

В судьбе Ники Турбиной отразились все «добрые традиции» отношения нашего общества к таланту: при жизни – если не травля, то забвение, после смерти – если не запоздалое восхищение, то спекуляция причастностью к судьбе творца.

Как в воду глядела Ника, написав: «Когда умру, тихо станет. Те, кто любил меня, от горя напьются. Кто зло таил, напишут каверзные слова, обрадованные, что вновь в печати можно засветиться».

Ранний уход поэта из жизни усиливает впечатление от написанного им. Особенно, если уход этот был предопределён самим поэтом еще в дошкольном возрасте. Ника Турбина жила с таким предчувствием более двадцати лет, она не однажды и по-разному пыталась свести счёты с жизнью, но давший ей свою искру Господь не торопил события и снова дарил ей время на реанимацию души и тела:

 

Я не хотела умирать.

Летать пыталась – не свершалось,

А умерла, то потешалась

Над бренной дерзостью мечты.

Сравните две судьбы – Ники Турбиной и Владимира Высоцкого. Последнего уничтожали тем, что вообще не публиковали, чему он огорчался до слёз. Нику же публиковали с семи лет, у неё вышли две книги стихов, и обе в Москве, она выступала по Центральному телевидению, о ней писали, говорили, её возили, приглашали, носили на руках – и вдруг всё это резко прекратилось. Выдержать такой контраст в юности психологически труднее, чем лавину славы в детстве.

В конечном счёте оба – Высоцкий и Турбина – ушли молодыми и встретились на Ваганьковском кладбище.

Ника ушла из жизни двадцатисемилетней, в лермонтовском возрасте. Но если Лермонтов был убит сразу и одним человеком, то Нику убивали долго и многие, пулями невнимания, непонимания, равнодушия, зависти к её таланту, молодости, внешности. «Родилась я, – писала она, – уже птицей раненой. А набросились все, ровно солнце я затмила».

Она не хотела уходить из жизни и цеплялась за неё, как за подоконник окна, с которого от неловкости случайно соскользнула и на мгновение зависла со стороны улицы. Путь Ники в бессмертие был равен расстоянию от окна пятого этажа до земли:

Каждою клеткой тела

Девичьего дрожа,

Ты над Москвой летела

С пятого этажа.
Господи, как нелепа

Гибель от высоты.

Не из окна – из неба

Выпала, Ника, ты.

Видимо, годы вышли

Все на твоём веку,

Если тебя Всевышний

Не удержал вверху.

В ласточку-одиночку

Превращена судьбой,

Ты долетела, точку

Ставя сама собой.

Конечно же, книга «Чтобы не забыть» должна была появиться раньше, но слава Богу, что наконец-то вышла, чтобы напомнить всем о жившей недавно рядом с нами Нике Турбиной, Поэте с большой буквы, и познакомить с её творчеством новое поколение, ибо на родине последняя книга Ники была издана почти два десятилетия назад.

Первым шагом на пути к этой книге было издание в 2003 году пьесы «Ника» Людмилы Карповой, бабушки поэта. При подготовке и редактировании рукописи я окунулся в жизнь семьи, её уклад, круг общения, мир интересов, многократно перечитывал неопубликованные стихи и записки, каждый раз – и это первый признак таланта неординарного – по-новому воспринимая мысли автора. Всё это происходило в ялтинской квартире на улице Садовой, в которой Ника 17 декабря 1974 года родилась и провела полжизни, где она незримо присутствовала в гостиной, когда мы колдовали над пьесой и, забегая вперёд, обсуждали её книгу.

Наряду с известными стихами Ники Турбиной, в книгу включены также её неопубликованные стихи. Это далеко не всё, что до сегодняшнего дня было сокрыто от глаз читателя. Читая их, нетрудно убедиться, насколько они ёмки, невзирая на краткость. При этом не смущают ни отдельные огрехи формы, ни слабые рифмы или их отсутствие, равно как и порою сбивчивый ритм. Всё это второстепенно перед озарёнными оптимизмом строками:
                         Улыбки развешу по стенам жилья,

На стол доброту моих рук набросаю,

Двери настежь открою для друзей ли, врагов –

Счастьем надо делиться. 

Ей достаточно было всего двух строк, чтобы описать собственную судьбу и судьбу своих стихов:

Я – мать-одиночка

У моих стишочков.

Впервые читатель познакомился и с замечательными записками в прозе «Чтобы не забыть», представляющими собой дневниковые размышления Ники Турбиной в последние годы её жизни. Зачастую эти записки – прекрасные белые стихи, как, например, «Не надо слов, они не существуют...» Своего рода прозаические миниатюры, они являются не только дополнением к стихам Ники, но и к нашим представлениям о ней, уже взрослой, размышляющей о современной жизни, любви, творчестве, взаимоотношениях между людьми, отношении к Богу. Хотя записки и разноплановы, но, как и в стихах, здесь явно присутствует свой стиль, в первую очередь заключающийся в своеобычных расстановке и сочетании слов в предложениях. Вначале это кажется странным, но постепенно, по мере чтения, понимаешь, насколько такой приём органичен для автора.

Нет у меня не преданных друзей,

Но есть друзья предавшие однажды.

Их имена на знамени бумажном,

Сдаваемых без боя крепостей.

Есть только слово вечное-люблю,

Есть только сердце в помертвевшей боли

И я сожму тоску в свои лодони

И у обрыва встану на краю.

Обрыва необорванная нить

И небо без конца и без начала

И я сожму тоску, чтоб не кричала

И отойду, чтобы хотелось жить.

К сожалению, многие стихи и записки Ника сожгла.

В книге «Чтобы не забыть» всё, даже название, написано самой Никой Турбиной, она просто не составляла её, скорее всего, не думала об этом или не могла по разным причинам. Написать за Нику невозможно, можно только за неё объединить это невозможное под одной обложкой, что и было сделано к 30-летию поэта.

Не сомневаюсь, что так же, как когда-то Господь подарил Нике свою искру, он уже подарил ей частицу своей вечности, у которой «нет предела, есть только время на выход». Да иначе и быть не может, ведь всего за треть обычной человеческой жизни Ника Турбина успела
                           Расстегнуть все застежки души,

Согревая людей потаённою силой

Великой любви.

Александр Ратнер
Иллюстрации:
фотографии Ники разных лет;автограф на первой книге «Черновик» (Москва, «Молодая гвардия», 1984):«С любовью. Ника Турбина. 1995 г. Москва – Ялта».