Моя интуиция, их тихо Любит, но моя тоска их коварно глушит..

У меня за спиной все мои друзья, в сожженной пустыне, так ждут и плачут.

Вижу могилы обернувшись назад, это так мало и так много значит...

У меня впереди страхов башка, Любовь сквозь презрение и голая шашка.

Меня догоняет, чья то война, я наг на коне, я в рваной рубашке...

Впереди меня, котелок с похлебкой, книга пророчеств, дырявая лодка.

Я весла хватаю, а она под водой, друг помогал, санитар со слободки.

Справа меня шипит змея, глухой, не слышу, мамин ропот.

Я умоляю, простить меня, а она в слезах и под ропот - топот.

Справа меня, достойная честь, под плинтус ныряет, попадая в небо.

Я ей говорю, душа все жива, трехэтажным матом читая молебен...

Слева жена, в фате не со мной, я им помогаю, паяльной и лампой...

А она орет, -Мой Муж Изгой!-, я хочу что-то крикнуть, слышу -Карамба!-

Слева меня, кристаллический друг, невесте и мне дает по шпаге.

Я фоту продаю за страстный испуг, а она становится, снежной бабой...

Надо мной летят, орел и сова, они без гнезда, а я такой жадный.

Не станет гнездом, моя голова, но жутко до бреда, и я в засаде..

Надо мной пролетает Боинг немой, умер недавно, он знает правду.

И все, все узнают, но я буду седой и это не будет, кому либо надо...

У меня под ногами, могилы и кровь, предков, потомков, друзей и братьев.

А я Украинец, я вовсе немой, а кто то кричит и ходит в платьях.

Под моими ногами, Земля как грех, ждет перемен что уже наступили.

Но никто, не может, подняться с колен, никто не знает, почти всех убили.

Моя глубина, глубокая мель, там по колено, а нырнешь - километры..

А я кит среди рыб, заработал мигрень, умея выныривать, в поцелуях с ветром.

Моя глубина,- это гора, на которой следы, единорога.

Моя глубина,- Любовь и я, а я Её часть, все части от Бога...

Пусть будет отчаяния череда,
Снова не ясно чьего,- ерунда.
Мне утро откроет другой горизонт.
Надеюсь лишь только не второй фронт.

Пока мост горел, позвонила сестра,
Просто с вопросом, -брат как дела?-
Ты только не думай со мной сжечь дорогу,
В голову ранен, слепой и безногий.

И тут я уверенно начал факел кидать,
По брату за каждую, згоревшую блядь,
Придет просто спросит, -Макед, как дела?-
Говорят перегружена твоя голова...

А я им в ответ, -идут горизонты.-
Теперь я уверен, не вторым фронтом.
Нормально с моей больной головой.
Живой, где не выживет гнилой и цветной...

Фото: О.К.

И все давно, так странно, но факт, доведено,
Кроме меня, так больно, поздравить - уже никто...
А я все молюсь на глупость, мол милая прости.
Позабыв о том что день этот, уже может и не придти.

И глупости вопрошая, -Она мать и твоя. -Сам поздравь,-
-Она мол меня плохо знает. -Иди, сперва все исправь.
А мать, все вперёд прощая, на свой шкрябный грошь, как кровь.
Ожидает, лишь то что знает, понимает давно без слов...

Это ясно что более боли, и безумием столько не съесть.
Ну а дыр что в душе прожжены, и пустынями мира не счесть.
Я лишь капли души раздумий, кому нужно и себе посажу.
Я надеюсь уснул я не крепко, ну и глупость может быть разбужу ...

Фото: О.К.

Она больное дитя.
Ее лекарь мороз за дверями,
Под рельсами, на путях,
На дне, под тремя морями.

Ее изредка в дом пускаю,
На праздники, за любовью.
А после вновь отпускаю,
На месяц, за дверь, за кровью.

За кровью, чаще своей,
За чужой, за пороком неверным,
За ничьей, кровью теней,
За моим, вздохом забвенным.

Дурацкий "репаный" опыт,
Я под ним, как под снежным заносом.
Рваным духом смеющийся топот,
От забитого носа кокосом.

От вспухших мозгов от соли,
От черной смолы покоя,
От дыма, уталившего боли,
От меня, разделенного в трое.

И теперь тень от боли за дверью,
И с "блядством не знается более,
И болеет теперь она менее,
Жертва кровью, память ценнее.

Я улыбался, ты говорила -Сдохни!-
Цветы дарил, ты говорила -Фю.-
И до сих пор язык твой не отсохнет,
Ну, а в ответ ты слышишь лишь -Люблю-