В вечернем платье, в парке, под дождем Ласкает нежно женщину мужчина. Им на капоте хорошо вдвоем - Такая необычная картина! Она горит, от близости дрожа, Как романтично и просторно ложе! Бессовестные капельки дождя Стекают по незагорелой коже... Им не нужны ни спальня, ни кровать. Сейчас и здесь! Забыв про всё на свете. Два тела не умеют долго ждать, Но долго будут помнить ласки эти. Как женщина красива, боже мой! Как ею восхищается мужчина! Потом он отвезет ее домой, Туда, где свет, уют, тепло и вина. Ну, а сейчас неважно все вокруг! Вокруг нее, внутри нее – любимый… И сумасшедший ритм, и сердца стук, Как будто это все впервые с ними! Подсматривал из-за деревьев я, Как все случилось на стоянке парка. И это возбуждало так меня, Что стало и неловко мне, и жарко. Чем кончилось, не знаю я, увы. И это для меня большая тайна… Попробуйте когда-нибудь и Вы – В осеннем парке, под дождем, случайно…

Плывут  над  головами  купола,
Без  них  на  улицу  ни  шагу,
Природа  щедро  пролила,
С  небес  живительную  влагу.

Умыты  улицы  и  скверы,
Течет  с  деревьев  и  кустов,
А  день,  с  утра  сырой  и серый,
Расцвечен  красками  зонтов.

Как  будто  кто-то  понарошку,
Резвясь  в  заоблачном  тепле,
Рассыпал  радугу  на  крошки,
И  разбросал  осколки  по земле.

Бегут  прохожие  толкаясь,
В  привычной  буден  суете,
Бегут,  невольно  улыбаясь,
Дождем  умытой  пестроте.

...Смотри-ка...Распогодилось, вроде...Но к закатному солнцу обняться спешит новая туча. К ночи, глядишь, опять задождит...Тихо как...Гости, отгремев турнирными боями, выпив положенные по такому случаю вёдра вина и пива, отплясав и отгорлопанив известные и ни на что не похожие песни, разъехались кто куда, невообразимо перемешавшись...прихватив своих...а иные - и вовсе не своих женщин...спутников...случайных знакомых...В грохоте и дыму, прогарцевав на заднем колесе по двору, унёсся с подругой мотоциклиста на её же "Нортоне" изрядно оживлённый и даже как-то помолодевший вдруг барон....оставив на попечение, тоже заметно повеселевших, крестоносцев, в надраенных по парадному воодушевлению доспехах, барышень из своей свиты. Проказницы никак не выглядели безутешными от такой смены антуража. Да и привыкли, видать, к акробатике чувственного в поведении своего обожаемого патрона. От стайки первокурсников-старшеклассников отстали две девицы, более похожие ухватками и видом на бесприютных мальчуганов, прибившихся наконец к придорожной корчме...прислугой за всё. В своей компашке они выделялись самыми независимыми манерами (если это можно назвать манерами) и высказываниями...А вот поди ж ты...Сноровисто и без лишнего дыма прибрались в помещениях и на кухне, так, будто всю жизнь только этим и занимались. Оно и понятно. Моя, более чем скромная, персона едва ли подвигла бы их на такое. Да и Синдбад, похоже, напрочь увяз в объятиях и молчаливом диалоге с полночной гостьей, одетой во френч с петлицами лейтенанта Госбезопасности прямо на голое тело...Глаза в глаза...Весь мир умер...И это Синдбад, гультяй, бродяга и фантазёр, который ухитрялся всегда дивным образом ничего о себе толком не рассказывать и ёрничать по поводу любых проявлений нежности...Так что на хозяйстве теперь я...Ну и ещё эти две...пичужки...Где они,  кстати?.. Ну, конечно же...Обрамляют собой генуэзского купца и мотоциклиста, связанных намертво кружевом замысловатых позиций на трёхуровневых шахматных досках. Вечное заблуждение и вечная надежда женщины, что мужчина, однажды разглядев её поблизости от себя, напрочь позабудет свои шахматы, футбол и рыбалку, беседы с друзьями о несущественном и будет всецело предан лишь ей одной...Не стоит. пожалуй,  разубеждать их...Придёт время - сами увидят.

 ..

   Пока я таким образом рассуждал, Синдбад со своей загадочной гостьей исчезли. Наверное он отправился её провожать...О её мимолётном присутствии здесь напоминали лишь  ГеБистский френч и дорожный кофр с какими-то  старомодными бальными платьями... да ещё пожалуй едва различимые обрывки фраз, которые они оба здесь беспорядочно роняли, вглядываясь друг в друга сквозь пелену слов, то лихорадочно, то с угасающей надеждой...

   -  Ты?...Это ты?...А как?...Как ты нашла меня?...

   -  Ты всё забыл...и наврал...самому себе...Я никогда не искала тебя...Не искала и в этот раз...

   -  Тогда зачем ты здесь?

   -  Скорее, почему. Непогода. Сбилась с дороги. Устала. Здесь свет и тепло...Я не искала тебя...Нелепая, наверное, случайность...

   -  Ну что поделать, если случайность в этой жизни всё,что происходит с людьми...Да и сами люди, пожалуй, тоже...

    -  Ты опять за своё. Ну почему, когда так всё непросто, ты начинаешь философствовать?...И тогда мне хочется плакать...

    -  Скорее, зачем. Незачем плакать, если уже всё равно ничего не исправить...да и нечем...слезами тоже...Проще улыбнуться - меньше мышц работает...Не так устаёшь...

   -  Ты когда-нибудь с ума меня сведёшь своим показным цинизмом. Неужели прячешь за ним свою уязвимость?

   -  Ангел мой, ты нешуточно обнадёживаешь меня этим твоим "когда-нибудь"...Значит можно расставаться с лёгким сердцем...раз уж встречи не избежать...

   -   Расставаться нужно всегда...и всегда легко ...как бы оно потом ни случилось...

   -  Кого из нас двоих ты пытаешься уверить в этом? Люди всегда прячутся за частоколами слов. От кого или от чего прячешься ты? Не от себя ли самой, которая мстит каждому своему мужчине за каждого предыдущего и за всех разом? Только потому, что ни один из них не был похож на сочинённый тобой идеал?... Зачем ты так часто называла меня рыцарем?...Чтоб я привык и не брыкался?...И покорно занял своё место в свите?...

   -  Нет...Нет... Ты не любил меня...

   -  Так это ж было несчастьем и болью - любить тебя! Каждый миг - в страхе тебя потерять...И ты ушла...вдруг...

   -  Любовь не означает Счастья...А Страсть не означает Любовь...Любил ты не меня, а свои восторги от наших слияний, нашего стона, нашего запаха...нашего пота и ошалелых взглядов...и наших нелепых обещаний  любить вечно...

   -  И что же? Не ты была причиной этого безумия?

   -  Была...И любила тебя тогда...И поняла, что для каждого из нас это путь в никуда...И чтобы не разлюбить, я должна была уйти...чтобы ты не стал поневоле частью меня самой, от которой я и сама устала...

   -  Маленькая врушка. Это я выходит должен быть тебе благодарен за то, что едва не подох от тоски по тебе, когда ты сбежала с этим...подобрать бы слово...Ты стреляла в меня...там...в доме...

   -  Ты первый начал. И чуть не угробил нас своей дурацкой гранатой...

   -  Человек всегда избыточен. В счастьи и в несчастьи - особенно...Я так хотел вернуть тебя...

   -  Не стоит возвращать. Никого. И ничего. Потому что некого. И нечего, И уж тем более - не пистолетом и гранатой...И потом, у тебя был приказ, неумолимый, как кукловод у марионетки...Разве может марионетка любить?

   -  Вот-вот... Всегда все беды от таких вот рассуждений...И в результате - какая-то вакханалия почти всеобщей Нелюбви. И ведь почти всегда есть за что. Вот и не любят...богатые бедных...голодные сытых...горбатые стройных...образованные безграмотных...за патлы или за лысый череп...за короткие или стройные ноги...за плоскостопие...за запах изо рта...за длинный член...за красивую задницу...за прыщ на носу...А Любви очень мало. Её на всех не хватает. И тыняются по свету неприкаянные...да чудят потом так, что и... Вот случился здесь как-то Адик Шикльгрубер. Аккурат после того, как его в Художественную Академию не приняли. Забрёл сюда незнамо как...От отчаяния поди потерялся в пространствах и временах...Ещё и девчёнка любимая, видать, отвергла его...И с семьёй не совсем ладно было...И денег ни гроша...Сидел тут, поближе к камину, неприметный, съёжившийся, некрасивый и опустошённый, пиво хлебал...Памятник Нелюбви. А народу тот раз почти и не оказалось здесь...Ну, Цезарь Гай, Калигула который, да кое-кто из архаровцев его - так те не в счёт. Гай этот после гибели сестрицы любимой Друзиллы вовсе одурел, а уж и до того умом небогат был. Ну подсел он к Адику, тоже пиво хлебать стал. А говорить-то о чём ему? Разве что о себе любимом, Великом и Ужасном. Да о переустройстве Мира...для себя Необыкновенного...Представляешь, посев какой в опустошённую душу?...А я как раз добрался чуть живой после того дома со стрельбой да контузии...Расскажешь мне, кстати, как-нибудь, как ты меня оттуда вытащила в избушку на болотах, где я потом кое-как оклемался - а тебя уж и след простыл? Ведь это ж ты была. Кто ж ещё?...Ну так вот.Не было у меня тогда сил и в душе моей  стылым ветром безлунной ночи  завывала пустыня...А этим двум бедолагам нужны были добрые слова и сердечное участие, которых у меня тогда не нашлось...глядишь, и по-другому у них потом сложилось бы.. А  уже когда я очухался, их и след простыл...и не догнать было...а там гости опять...А у других, кто им в пути встретился, тоже оказалось своих дел невпроворот...не до сердечности...не до утешений...Сама, наверное, знаешь, как это в жизни бывает...

   -  Ты меня почти растрогал...чуть не до слёз...Но мне пора. Ведь ни к чему затягивать расставание, когда уже всё было...и так хорошо? Проводи меня до водопадов. Такой чудесный закат. И мы сможем там целоваться ...напрощанье...

   -  Не меняешься. Всё та же...

   -  Человек всегда один и тот же...Просто свет на него может падать по-разному...

   -  "Твой поцелуй последней надеждой..."  Ну всё, щас спою...

   -  О нет. Только не это...Идём же...

   -  Вспоминай меня...хоть иногда...

   -  Господи...Ты всегда путал...ВСПОМИНАТЬ и ПОМНИТЬ - это разные вещи...

   -  Дурашка...Как легко тебя разыграть...Ты всегда была чересчур серьёзна...Ладно уж. Идём...

   -  У нас ещё будет время поцеловаться...
................................................................................................................................................

 Я уж было задремал под шелест порхающих слов...уютное потрескивание дров в камине...шорохи нарядных выходных платьев, оставшихся от заезжей герцогини (ай да пичужки,отыскали в гардеробе)...да многозначительно-невнятное бормотание игроков...Но тут вся благость и покой в один миг погибли, разбившись вдребезги, в грохоте распахивающейся двери...Из чернеющего мглистого проёма возник Барс, одетый по походному, с незажившими ещё от прежних эскапад ссадинами и царапинами, мокрый и грязный. На плече его безвольно висело какое-то лохматое существо,завёрнутое в рваную, безобразно пахнущую шкуру. Сварливо сопя, он бесцеремонно прошествовал в ванную, оставляя грязные следы на чисто прибраном полу, буркнув походя, ни к кому особо не обращаясь, чтобы здесь подсуетились насчёт аптечки, джина и чистого белья...Подсуетились...сталкиваясь лбами и пихаясь локтями...Вмиг вручили мне требуемое. И я проследовал за ним, сотрясаясь в ознобе от недоброго ожидания, что этот бродяга притащил ещё какие-нибудь кошмарноватые клочки из моего полузабытого прошлого...С подчёркнутой нежностью Барс уложил свой одушевлённый свёрток прямо в ванну и развернул шкуру...

  Конечно же это была Она...Она просто обязана была вернуться. Чтобы осознать всю тщету возвращений. Это была та самая... косматенькая юная неандерталочка. Девчёнка выглядела предосудительно. Подбитый глаз и треснувшая губа. Вся в синяках и ссадинах. Невообразимо перепачканная сажей и болотной грязью. Да ещё и не красавица. Отнюдь..Ниже среднего росточка, со сглаженной талией и явно не королевской лодыжкой. Маленькие прямые плечи, недлинная шея и грудь молодой козы, торчащая в разные стороны. Острые коленки и аккуратненькая круглая попка. А ещё неширокий лоб с низковатыми прямыми надбровьями и подчёркнутый лицевой череп с невыразительным подбородком. Вяловато-лихорадочный блеск в широко расставленных фиалковых глазах довершал портрет. Пока мы с Барсом отмывали всё это великолепие, четырежды сменив воду, растирали её джином, обрабатывали ссадины и царапины, переносили её на кухню, завернув в банный халат Синдбада и набросив поверх лейтенантский френч его гостьи, поили горячим грогом - выяснилось примерно следующее.

  Её парень, Косматый Угг. У него такое классное копьё с настоящим кремнёвым , а не костяным, наконечником...И ещё прочная дубинка. Самая красивая медвежья шкура в племени. И ещё он самый неустрашимый. Но она так и не смогла забыть того паренька в смешном костюме, со стекляшками на глазах. И её когда-то любимый Угг уже к исходу дня стал ей невыносим, как жажда в жаркий июльский полдень...и сердце её захлёбывалось от тоски и готово было вот-вот остановиться. И она очень захотела вернуться. А Угг очень этого не захотел. И постарался своей дубинкой ей это втолковать. Но она каким-то чудом дотянулась до его копья. И пока он вытаскивал проклятый наконечник из своего бедра, попутно утирая кровь из рассечённой брови...В общем ей удалось сбежать...И всего лишь для того, чтобы на закате...Стоя на краю обрыва, она увидела открытые повозки внизу на горной дороге, в одной из которых обнаружился давешний юноша. В недвусмысленных объятиях той самой роскошной матери семейства, к груди которой он так благодарственно ласкался. И сердце её прекратило свой бег. А Мир умер...(Дальше совершенно неразборчивые всхлипывания и сморкания)

  Из отчёта Барса ( по обыкновению ворчливо, периодически хлебая джин прямо из горлышка) :   Непростая задача - искать адресата бутылочной почты...особенно если никто не просил... Но на тропе вдруг возник след и запах беды. И он вёл к обрыву. А девчёнка уже шагнула в пропасть. Отчаянного броска рваных мышц едва хватило, чтобы сбить её с этого маршрута, крепко приложившись в падении о валуны на самом краю бездны. Остальное неважно.

  Остальное было тщетным...Я говорил ей, что мальчик был не менее безутешен и потерян. И хорошо, что вовремя нашлась эта добрая женщина. Что она, как могла, утешила бедного юношу. Ну и что же, что увлеклась несколько? И наградой ей была простая радость ласкать и  обогреть молодого растерявшегося парнишку...и он неосознанно ответил ей нерастраченной нежностью. Ну не всем же повезёт так, как тебе, и на самом краю падения вдруг встретится такой  вот Барс. И кто может знать, от какой бездны этот порыв души достойной матери семейства спас её же саму? И потом, моя девочка, этот мальчик по малости лет полагал, что потерял тебя навсегда и отчаяние его было беспросветным и гибельным, как лавина. А ты, которая так любит его, неужели хотела бы, чтобы он был всю оставшуюся жизнь несчастен или умер от тоски по тебе? Чего же тогда стоит любовь твоя?...С тем же успехом можно было бы уговаривать цунами отступить...

  ...Синдбад появился, пижонски одетый корсаром на пенсии,  пахнущий дождём и хорошим коньяком. Приглядевшись к встрёпанной девчёнке, он объявил, что собирается устроить бал-маскарад для новых гостей и предложил мне распорядиться насчёт музычки...настроить гитару там...подыскать аккордеониста...и пожалуй ещё арфиста...И вообще, ему нужна Принцесса бала...Я огляделся. Каминный зал и впрямь заполнялся людьми. Какие-то знатные римские матроны конца Империи со свитой. Разношёрстная ватага горных велосипедистов и байдарочников в разноцветных трико...Раджа в чалме, важный, как Эверест...

  ...Народ в зале уже изрядно разогрелся. А мы с Барсом и каким-то невесть откуда взявшимся алхимиком-чернокнижником - гитара, свирель и аккордеон - наигрывали незамысловатое танго о Любви , когда заколыхались факелы, причудливо сплетая тени на стенах, и в зал вошел всё также пижонски одетый Синдбад, изыскано небрежный и лёгкий. А под руку с ним - Она....Принцесса бала...Тёмно-лилового бархата бальное платье до пола, с кружевом по вырезу. Тёмные волосы,завитые в локоны по моде семнадцатого века Европы и забранные кверху, обнажая затылок и линию роста волос, так что начинало безудержно трепетать сердце, а шерсть на холке подымалась дыбом и ноздри раздувались, как у зверя в брачный сезон...Небрежная полуулыбка и приглушенный блеск фиалковых глаз...Я хотел спросить у Барса, что же нужно, чтобы женщина перестала быть неандерталкой и стала Принцессой. Но этот бродяга куда-то исчез...оставив лишь вздох, больше похожий на приглушенный стон...