Я знаю, что делать со счастливой взаимной любовью. Когда оторваться невозможно друг от друга, когда час не рядом – трагедия. Кто-то становится твоим продолжением, вы говорите одновременно и просыпаетесь в один момент. И кажется, что вот оно, с кем остаток жизни проведешь и в беде, и в радости. До свидания. Вот она была, любовь, а вот ее нет.

Я знаю, что делать со страстью, когда от одной только мысли тело конвульсивно выгибается и в глазах темнеет. Многократно умираешь и рождаешься, и все бы отдать за это новое рождение, но не нужно ничего, и высшая
награда – твои крики, и курят нервно соседи. Я никогда не симулирую и отлично сублимирую.  Прощай, радость моя, не  твое дело,  с кем я прошлый вечер провела.

Я знаю, что делать и с теми, кому хочется служить всю жизнь. Пройдено и бережно хранится в шкатулке самых сладких воспоминаний. Я вернусь, когда мне все надоест, но думаю, не скоро.

Я не знаю, не знаю, что делать с привязанностью. Краем сознания видишь, вот, сидит мое счастье, документы пишет, или щелкает затвором, или бледнеет, когда ты его машину паркуешь, или восемнадцатилетний вискарь колой заливает, ссскотина. И объяснить невозможно, да и не нужно, что в них такого, почему они - неотъемлемая часть каждой твоей клетки, и какая разница, вы всего лишь душевно напиваетесь раз в полгода или полгода уже вместе живете. Все обесцвечено и обездвижено, хотя дурацкий этот мир ведет себя таким же образом, что и до того момента, когда у меня попытались, всего лишь попытались отобрать кусочек этого немого счастья.

Ну что ж, пусть уж случится, если получится. Невыносимо больно будет, пока я не найду тебе замену. Спасибо.

Ехать поездом, безусловно, намного более забавно, нежели самолетом, особенно со всеми этими заморочками по безопасности.

В Киев я летаю всегда одна, бизнесс-класс на час полета как-то не вписывается в мои даже самые свободные представления о целесообразности расходования кровью и потом заработанных, а также хлопаньем ресниц обеспеченных средств (это ж никакой выгоды в комфорте вместо двух, как минимум, пар туфель!), поэтому сама, все сама, никаких тебе зеленых коридоров и мягких диванов, очереди, обыски, за два часа в аэропорт, здесь нельзя курить, а что у Вас с паспортом, а мы Вам что, отдельный автобус подавать будем, будете, куда денетесь.
А в поезде можно строить глазки таможне, предлагая обыскать дамскую сумочку в третий раз, ну что ж поделать, что у меня так мало багажа, а хотите, я еще разденусь? А это любимый мой вибратор, я с ним никогда не расстаюсь, а на рентгене он не так прикольно выглядит, не трогайте руками. И случайным попутчикам, что Вы, я в Москве учусь, в МГУ, на кибернетике, так тяжело было поступать, ой, а экзамены какие сложные, и глазками blink-blink! Нет, мужчина, я не пойду с Вами в вагон-ресторан и не хочу ничего, спасибо, меня ведь муж дома ждет (я с ним не разговариваю уже сколько месяцев, ну и что?)

И обязательно пробежать через всю платформу, убивая сердце, обжигая горло, превосходя йогов по задержке дыхания, вскочить на подножку уже готового тронуться вагона, вызвать гнев проводника, спрыгнув в последний момент, чтобы неистово целовать провожающего мужчину. А дома вызвать еще больший гнев, стрелой вылетев из вагона и, сшибая с ног, броситься на шею совсем уже другому, все равно кому, не землю же мне целовать, потому что я приехала в родной город, я так счастлива!

В общем как вам такая штуковина? 

Детская припухлость щек и пальцев уходит так незаметно, что однажды, взглянув в зеркало, поражаешься, осознавая, что там давно уже не взаблмошная гумбертова святыня, а понимающая и толерантная женщина с мудростью - черт! - во взгляде.

Я тру зеркало, отвожу глаза, думаю о розовых свинках, плету косички; но все равно уже не сообразительная я, а умная, мне дарят розы (квартира ими завалена, несите мне вазы, не розы), а не ландыши, вечерние платья, оказывается, идут мне больше, чем белые гольфы. Куда делись очаровательные кудри? Для чего мне красиво уложенная (хахаха!) прическа, если средство все то же - намочить и встряхнуть хорошенько? Где андрогинная свежесть, к черту соблазнительные изгибы!

Есть фото, где я выгляжу холеной тридцатилетней, а есть такие, от которых особо сознательные граждане начинают нервно трястись и звонить в милицию, пожарным и в справочную, где им все равно не дадут номера комиссии по борьбе с детской порнографией. Но как их мало, отвратительно меньше с каждым днем.

И никогда уже меня не спросят о документах перед тем, как плеснуть виски в бокал со льдом. И за руку не поведут через дорогу. Никогда уже не кивнут мне благосклонно, протокольно спрашивая о вине, а даже спросят совета. И конфеткой не угостит педофил, ах, вкус у них был бесподобный, похоть и свежесть в одном леденце, лучшие повара нервно курят, обгрызая ногти.

Мне никогда уже не подарят Mini Cooper с белой крышей и плюшевым огромным зайцем.  Но к черту этот Купер, когда так восхитительно сияет стройным силуэтом мой М6.

Я ни разу не надела это платье за год, с тех пор как мы тогда расстались. Оно проехало со мной десятки тысяч километров, побывало в самых разных шкафах и чемоданах и я ни разу не надела его. Еще тогда подруга сказала "Не могу поверить, чтобы ты плакала из-за мужчины", но мы расстались, не отпуская друг друга.

А сегодня ты гладил мне лицо и говорил "Хорошая, хорошая..." и я верю, что виделись мы только вчера.

Мелко-мелко перебирая отнюдь не крошечными - but who cares? - босыми ступнями, осторожно двигаться по краю освещенного круга и непонятно, он ли тебя ведет или ты его, верить напуганной японской девочке в себе. Замереть на краешке, взмахнуть руками-крыльями, укутанными в прохладный длинный мех, лукаво посмотреть в глаза - маленький бунт - и вернуться.

Слыша голоса, понимаешь, речь о тебе, но разобрать, плохо ли, хорошо, нельзя, ведь ты идешь-идешь, пытаясь удержать краешек света вторым пальцем, что явно говорит о том, кто глава в твоей семье, и японская девочка смиренным взглядом не обманет никого.

Такие ласковые руки я нигде больше не встречала, даже у девушек. Такой хороший друг, такая зараза! Не мой, ох, не мой мужчина. Так люблю его.
lyrics

В каком-то очередном бредовом списке вроде "Сотня признаков любви" где-то между "Он провожает до дома, а не вызывает такси" и "Он всегда приходит с цветами" было "Все песни, что звучат вокруг, о тебе". Так или иначе все песни были обо мне, безотносительно любви или ее отсутствия. И пока мне скучно, почитайте что ли и послушайте заодно мою любимую музыку. Метку, может, завести специальную?

Хочу отдельно заметить, что это не подстрочник и даже не вольный перевод. Это просто то, о чем мне думается, когда я слушаю эту песню.

---

Однажды принятое мною в трезвом уме и доброй памяти решение, основанное на достаточном количестве фактов или же фактах вместе с интуицией, не будет отменено никогда. Это, признаться, не всегда легко, но зачем же я принимала решение, которое в будущем переменю?

Зебры не меняют своих полос, вот и я не вернусь к мужчине, которого бросила. Ты прости, что я была собой, но более не могу искупить, если любовь - единственное, что я могу тебе дать.

Я помню, все помню, оно все повторится, да, но уже с другим. Я вновь напишу этот сценарий, но я буду там мудрей, хоть и тону порой в глубинах прошлых образов. Благодаря тебе я стала сильней и ты, надеюсь, тоже. Ты ничего не можешь сделать, а все равно я все простила. Я вряд ли забуду, но это все было вчера, так давно уже.

Оригинал.

ПРОСИМ МАКСИМАЛЬНЫЙ РЕПОСТ!!! 
 СВЕРХСРОЧНЫЙ СБОР НА проведение аллогенной трансплантации костного мозга от неродственного совместимого донара на общую сумму: 150 тысяч $ США. В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ 

МАНЕКАЛО ДАРИНА (10.04.2001г.)  
Диагноз: Приобретенная трехростковая апластическая анемия, сверхтяжелое течение. 

Открыт сбор на сумму 150 тысяч $ США 
Срок сбора: чем быстрее, тем больше шансов на жизнь!!! 

 Патриарх Сербский Павел: «Останемся людьми Христа»




Из книги «Пешком в вечность»

«Пусть нас не будет, но и в этом исчезновении останемся людьми Христа»

«Обвиняют и меня, и Сербскую Церковь, что мы призываем к войне за великую Сербию. А я говорю – если бы великая Сербия должна и могла выжить только через злодейство, нет на то моего согласия! Пусть не будет великой Сербии. Если бы так могла выжить хотя бы малая Сербия, и на это не соглашусь! Пусть не будет и малой Сербии! По цене злодейства – нет, никогда! Если бы преступление было ценой жизни для единственного, последнего серба, и если бы этим сербом был я сам, – всё равно не согласен. Пусть нас не будет, но и в этом исчезновении останемся людьми Христа. По-другому мы не согласны жить, ни за что. Разумеется, в этом суть, ведь мы знаем, что наши предки столько лет и веков были в неволе, но выстояли в правде, и всех нас сохранил Господь Всевышний, который на стороне добра. Если нужно погибнуть, лучше быть мертвым человеком, чем живой нелюдью».

*   *   *