В одной, прямо скажем, восточной стране был полный плюрализм. Настолько полный, что жителям было даже немножко скучно. И жители скучали и правительство естественно.
Нет, я не говорю что в стране все было благостно и справедливо,что все были довольны и счастливы, вовсе нет. Как в любой другой стране по соседству, было всякое. Купцы богатели и жирели, крестьяне гнули спины, женщины получали тумаки и выволочки за дело и просто так, а детишки норовили влезть в какое-нибудь место или приключение, из которого их приходилось героически вытаскивать.
Купцы гоняли караванщиков, караванщики верблюдов, а верблюды гоняли слюну во рту, тщательно выбирая, в кого ее плюнуть. Купцов гоняли чиновники и вельможи. За справками разными гоняли и сертификатами, с отчетами гоняли к другим чиновникам и с неправильно заполненными декларациями. Те просили помочь в каких-нибудь благородных начинаниях, типа детской площадки или библиотеки. Купцы кряхтели, но денежку давали. Тогда сертификаты приходили к надлежащему виду, декларации становились подходящими, а товар становился - легальней некуда.
Войско при этом гоняло балду, гоняло кожаный мяч набитый ячьей шерстью по плацам и полигонам когда не было жарко, охраняло мирное небо над всем этим безобразием с балованными детишками, неверными женами и ленивыми крестьянами.
Мирное небо при этом гоняло облака и тучи, гоняло Солнце по небосводу и загоняло крестьян и войско в тень когда наступал полдень и становилось чересчур жарко.
Чтоб людям этой страны не было совсем уж уныло и тоскливо, чтоб уберечься от прямых солнечных лучей в стране-государстве повсеместно применяли обувь для башки, всякие головные уборы. Но порядка в этом деле не было. На головы граждане надевали что попало: кто тюрбан, кто феску, кто шляпу, кто кепку, кто арафатку, кто тюбетейку, кто ермолку, кто бейсболку, кто фуражку, кто пилотку... Не было однообразия головных уборов в стране-государстве, а был, как сказано в самом начале, полный плюрализм.
Надо сказать что плюрализм - это такая штука, которая не добавляет монолита нации и не сплачивает ее в единое целое, не добавляет плюрализм единства, прямо скажем. Страна, где нет единой формы, единого мнения и единого образа мыслей похожа на лоскутное одеяло. У нее нет четкого и ясного отличия от других стран, соседних стран-государств.
Однажды к правителю этой страны на прием по какому-то незначительному дельцу попал чувак в феске. Правитель чувака выслушал, принял подарки, но результатом остался крайне недоволен. Вызвал он к себе визиря и прямо спросил: "Чо за хня? Шо за перц ко мне токо шо попал?" "Так это северянин был, Ахмет-Рахмет какой-то..." "Нет, мне пох хто он такой. Чиво он в феске был?" "Принято у них так, эмирыч..."
А дальше был монолог: "Принято? У них?! У них значит чего-то там принято, а у нас как попало получается? У нас получается бардак, а у северян значится порядок? Получается у северян больше порядку чем в целом нашем стране-государстве? Получается, вот я сижу в тюрбане, ты стоишь передо мной в тюрбане, секретарь у меня в приемной чото пишет - тоже в тюрбане, но у нас не сказать чтоб был принят тюрбан. Каждый надевает на башку что хочет - от меня и до последнего крестьянина, если это конечно тюрбан. А у них, у северян, не принято надевать тюрбан. Запиши кстати, прикольно получилось, в рифму, бггг. Тут нам, короче, надо тоже наводить порядок. Короче, штоб я никого не видел в чем попало, неуставном! Пусть все приходят в тюрбанах и ниипет! Вот! О, опять в рифму получилось, ххэ... Пора эти порядки приводить к порядку. Пора наводить порядок в стране-государстве, ато распоясались, понимаешь..."
Визирь, как умудренный царедворец, служивший еще при старом эмире, спорить не стал. Он вежливо поклонился тюрбаном и пулей, плавно пятясь, выскочил из кабинета. Подошел в приемной к секретарю и передал волю начальства. Велел повесить объявление "Вход к эмиру только в тюрбанах" и никого без тюрбанов к начальству не пускать.
А потом он собрал диван...
Нет, визирь не был мебельщиком или краснодеревщиком. И руки у него росли не так как растут руки у плотников или столяров. Он вообще руками в своей жизни никогда не работал. Тут про другой диван речь. Про некий аналог кабинета министров. Диван состоял не из поролона, кожи и ливанской фонеры, а наоборот - из хитрожопых царедворцев, придворных с бородами и тяжелых вельмож. Все до единого были в тюрбанах на голых черепах. Придворная публика разлеглась на подушках, закурила душистый кальян и начала толковище, щипая виноград и официанток за жопы...
При медленном и вдумчивом рассуждении выходило, что требование справедливое. В столице страны-государства все и так давным-давно ходят в тюрбанах. Так что если узаконить эту практику, то ровным счетом ничего не изменится вокруг. Совместно написали адат, подали на утверждение эмиру с верховным муфтием и разъехались по домам, к павлинам и любимым наложницам. Ну а дальше закрутилось-понеслось!
Закон стал нормой, нарушение стало преступлением, а возражения - покушением на основы страны-государства. Нукеры хватали, вязала и волокли нарушителей и преступников против нового закона, рассаживали дервишей и крестьян по зинданам, а с народа побогаче брали мзду. Нищета заполнила все тюрьмы и ямы, а через неделю стала потихоньку вымирать. Решено было дервишей от повинности отмазать силами муфтията, а остальным выписать по 25 ударов и отпустить. Вся битая и отпущенная на свободу босота понесла новую норму адата по провинциям и окраинам быстрее самого быстрого телеграфа или мобильных операторов. Цены на тюрбаны взлетели до небес...
Столица и окрестности аплодировали стоя! В твитах и блогах появились обидные клички для безтюрбанных, а сами себя столичные жители стали именовать Тюрбанией. Молодежь почувствовала подъем и массово ринулась в ряды эмирских нукеров. По стране покатилась волна тюрбанизации. Какой-нибудь путник или прохожий рисковал оказаться не только в заложниках или узниках, но и головой рисковал, в прямом смысле. Вновь обращенные нукеры были горячими, одержимыми и скорыми на расправу. Повсюду появились венки из живых цветов в форме тюрбанов и имени эмира. Адепты бы выложили и канонизировали самого эмира, да Коран не велел. А сам эмир... А он ничего этого не ведал, жил себе во дворце, читал почту, чатился, твиттился и радовался свалившейся на него народной любви. "О великий", "О решительный!", "Наконец-то у нас наступит порядок!", "Спасибо", "Настоящий берсерк!", "Я хочу от тебя ребенка!" - читал он отзывы на своей страничке. "Здорово я придумал" - подумали эмир, визирь и куча придворных "Молодец я..." Он почесал пятку о персидский ковер и открыл сайт для взрослых...
Ну а потом...
Потом что-то пошло не так.
Где-то в провинции расшалившиеся нукеры порешили кого-то не того. Кому-то не тому отрубили голову, с кого-то захотели беспредельный выкуп, где-то не там появились в меньшинстве, не на тех напоролись и не так повели себя на местности. Короче, в одном городке случилось происшествие и нукеров немножко вырезали. Немедленно по всей Тюрбании прошел клич, вся Тюрбания запылала праведным гневом, жаждой мести и городок, где случилась резня, был вырезан подчистую.
Вся страна затаилась в предчувствии неладного...
Самые прозорливые надели фески, кепки, пилотки и свалили из страны, навьючив пожитки и продав подешевке недвигу с наложницами. Потянулись длинные вереницы продуманых беженцев и эмигрантов, которые каким-то чутьем знали, чем это все обернется. И ведь накаркали!..
Сразу в нескольких провинциях вспыхнули бунты. На подавление мятежей бросили не только нукеров, но и регулярное воинство, которое до этого гоняло мячики с ячьей шерстью. Нукеры и воины стали нешуточно погибать, сначала по одному, а потом и повзводно. Их тщательно оплакивали и хоронили как героев, усиливая нажим и стиснув зубы от ненависти. В ряды нукеров стали набирать кого попало - и самых лютых бродяг, которым даже тюрбан купить было не за что и даже битых безтюрбанников и узников зинданов. А потом пришел черед мобилизации...
Караваны и обозы с беженцами и эмигрантами стали сплошными. Начались пробки и заторы на пограничных переходах, паника, голод, отчаяние...
Дальше было совсем динамично. Страна погрузилась во спорт. Спорт заключался в том, чтоб носитель тюрбана уничтожил как можно больше носителей альтернативного головного убора, а носители любой другой обуви для башки - носителей тюрбанов. Никто не был уверен ни в чем и часто нарушал правила переобуваясь на ходу. Повсюду резали, грабили и стреляли. Началась не просто борьба за выживание, а настоящая гражданская война - война всех против всех, война банды на банду, где прав оказывался тот, кто выжил, а виноват - кто дал себя убить независимо от того, что у него было на башке. Количество убитых, плохих парней становилось критическим, а количество хороших, выживших, вырастало в арифметической прогрессии. Эти хорошие парни, закаленные в горниле войны, понимали, что в любую минуту своей, ставшей вдруг такой короткой, жизни, они могут быть убитыми и стать плохими. Поэтому им приходилось брать от жизни все, что раньше было брать нельзя, а сейчас можно взять, попросту зарезав плохого парня, который против.
В таких условиях победу одерживало просто большинство оставшихся в живых над меньшинством, которых не стало. Хорошие неизбежно побеждали плохих наращивая свою концентрацию до предела.
А тюрбаны, фески, пилотки, бейсболки, фуражки и прочее... Они стали просто символами. Просто обувью для башки и признаком принадлежности в группе. К группе тех, кто не дал себя убить выстрелив первым...
Чем это кончилось? - спросите вы.
Ведь это же должно чем-то кончиться? - заглянете с надеждой мне в глаза и в конец текста.
Да, это кончается! - скажу я вам. Кончается это все тремя путями-сценариями:
А) в стране-государстве утверждается тюрбан, по ходу утверждения потеряв людей и земли-провинции, где тюрбан встретил совсем уж свирепое отторжение. Тюрбан становится культом, цементирующим фетишем и предметом принадлежности к нации, к группе победителей. Тюрбан почитают, славят и носят с гордостью, относятся к нему ревниво и трепетно. Ведь за него пришлось пролить так много крови...
Б) в стране-государстве тюрбан выходит из моды. Начисто! Совместно с эмиром тюрбан становится раздражителем и национальным проклятием. Ведь из-за него пришлось пролить столько крови...
В) страна-государство прекращается. Землю становится некому обрабатывать, по пустыням некому гонять караваны, а в городах некому и не с кем торговаться за скидки и дисконты. Обескровленная страна-государство неизбежно попадает в зависимость от соседей, которые избежали как тюрбанизации так и анти-тюрбанизации, сохранив таким образом людей и порядок для колонизации стран-государств, обескровленных наведением порядков. Страна теряет государственность и оказывается провинцией другого государства, которое в свою очередь даже потомкам заказывает играться в подобные игры. Прошлое этой страны забывается, засыпается песком и известью, а история, территория и люди становится достоянием колонизатора, с неизбежным понижением цены и качества первой, второй и третьих.
А эмир?
Да чего вы пристали ко мне с этим эмиром? Обычный недалекий чувачок, запустивший и попавший по глупости в такие процессы и явления, в такие места и приключения, управлять которыми ему тупо не под силу. Ему хотелось как лучше, но сэкономленные на знаниях ресурсы не позволили просчитать свою судьбу и поставить ее в зависимость от судьбы страны-государства, вверенного ему Аллахом на короткий срок, в аренду или в кредит. Обанкротился наш эмир, протупил хозяйство, бестолочь.
Таково оно, тонкое дело Востока!
Есть предложение запилить голосовалку.
Встромляю.
Кто за какой конец нашей восточной сказки из короткой 101 ночи?
