По стерне да по желтоватым лугам бежала она трусцой срезая путь. На закате небо горело пламенем.
"Солнце уже заходит, скоро ночь,- сказала себе молодая девушка и побежала ещё проворнее". Она приблизилась к крутому откосу. Снизу, из глубины показалась окружённая сараями и конюшнями большая новая мельница. Её уже покрыли было густые вечерние тени.
Девушка сбежала вниз ,ступила во двор. Она спросила батрака, который вышел было из конюшни, тут ли новый мельник.
Да, только пошуметь у дверей- и выйдет.
Дворовый пёс будто взбесился. Она ,не обращая на него внимания, прошлась совсем рядом с привязью, дёрнула за проволоку- никто не явился. Она дёрнула ещё раз, сильней.
Наконец, вышла служанка. Мельник? Она его вот и покличет.
Тот, кто вышел, оказался молодым человеком, тридцати.
Она прочла было в "Анцайгер", что ему требуются люди на уборку клубней, молвила .
Он пригласил её зайти.
Она очутилась в большой комнате со столом накрытым белой скатертью. Свет зажечь бы, молвил мельник, подвесил на гвоздь с полу лампу.
"Вы готовы сразу приступить?- заботливо надевая стекло, спросил он".
"Да".
Вот он обернулся -и увидел её. Он сделал испуганное лицо, ведь у неё на лбу было большое красное родимое пятно, с которым она на свет явилась.
"Да. -молвил мельник, задумался,- многие заявляются:я всех нанять не могу. Откуда вы?"
"Из Ротакера, каменщика Петера дочь Анне".
"Ну-ну, его! Что ж, не могу вам наверняка отказать. Может быть, вы понадобитесь- тогда дам знать через посыльного мальчика".
Он взял с выступа, протянул ей прозрачную, пузатую бутыль: "Глотните вина!"
"Обойдусь, -испуганно отозвалась Анне".
"Возьмите же, это вам на посошок. с подарок!- настойчиво сказал мельник и заботливо заткнул гордышко деревянным чопом".
Дрожащими руками поднесла она склянку к губам и ,силясь, глотнула.
Мельникова молодая жена показалась в дверях. Тот метнулся к ней: она была на сносях, опрометью вытолкнул вон.
Нех ватало ещё чтоб такое на глаза попалось!
Когда мельник оборотился, Анне поставила склянку на стол и выдохнула :"Тыщу раз благодарствую!"
"Не благодарите! Сказано, если понадобятся сезонники, уведомлю..."
"Да, -молвила она ,пожелала доброй ночи и пошла восвояси".
Дворовый пёс, нерешительно ворча, сопроводил её вверх до середины откоса.
Она бежала задыхаясь будто за ней гнались до межи, за которой начиналась стерня. Здесь Анне присела -и застонала, заголосила запыхавшись. Как могло случиться, что её не взяли, рвалось из груди. А ей, Анне, что же, возвращаться в каморку, где отец ругается, а мать издевается, где воняет самогоном и грязью? Она никогда не вернётся, никому не нужная, а ведь она ещё молода ,сильна, ищет работы.
"Боже, как мне это снести?!- всхлипывала она ,утиралась голубым передником".
Уже стало совсем темно. С лесистого противоположного склона доносился посвист ночных птиц. Мельница была черным-черна, только два окна что два глаза зловеще желтели в сумраке.
Анна поднялась: "Вы всё-таки должны меня где-то нанять! Утром пойду к Чёрному бауэру!"- отрезала она с примесью упрямства.
На следующий день стояла она перед Чёрным бауэром, старым, известным в округе мироедом и скупердяем.
"У меня работы полно, не засидишься! Ещё много картошки и репы в земле. Затем- молотьба и заготовка капусты. Между делом будешь кашеварить и кормить молодняк. У меня ещё Лене не отработала".
"Да,- сказала Анне".
"Плачу я четыре франка в неделю..."
Он придавил Анне своим взглядом, отчётливо внушившим: не смей перечить мне и отлынивать, смотри ты, куда пришла!
"Да, -повторила Анне".
"Можешь завтра утром приступать коль желаешь. -добавил Чёрный бауэр перейдя сразу на "ты", ведь учтивость была не в его натуре".
По пути домой Анна не чуяла земли под ногами. Наконец она нашла себе службу! Как хотелось ей устроиться и приодеться!
И пришлось ей потрудиться у Чёрного бауэра. Это значило вставать в четыре, огонь разжигать, варить людям и скотине, затем принималась она за полевые работы, то там , то здесь- до десяти. В первый день она так устала, что не могла уснуть, помалу, постепенно свыкалась Анне с тяжким трудом.
Когда она впервые села за стол, батраки зашушукались, заулыбались. Анна покраснела, а родимое пятно посинело...................................................................
Поздней осенью в село пришли солдаты, стали на квартиры по дворам. Житуха повеселела. По вечерам пелось и плясалось. Солдаты танцевали на току парами в обнимку. Из круглой дыры что на кухне Анне поглядывала на веселье. Она припрыгивала, пробовала танцевать среди корзин и горшков, похохатывала -и бежала с кувшином к ручью по воду.
"Глянь, вот она!- дразнился солдат.- Пойди, приведи её в круг!"
Общество дружно громко хохотало.
Анне знала, почему. Она опускала голову и бежала опрометью в кухню.
"Я не для этого!- приговаривала она себе". Вечером она вытянула из трухлявого комода осколок зеркала, рассматривала себя долго и пристально, тёрла пальцами родимое пятно, будто пыталась его стереть.
"Оно-то стрёмно, видно, а смеяться им не след!".................................................................
На Рождество у Чёрного бауэра стол ломился от угощений: ешь, пей сколько влезет. Рано утром молодой батрак один остался: старый его товарищ подрался было с хозяином из-за платы. Анне села напротив молодого. Она поглядывала то на него, то в тарелку и почти не ела.
"Как звать её? -спросил батрак соседа".
"Анне".
"Анне, а вот тебе на!- сказал молодой батрак и вынул из петлицы воскресного своего кафтана шёлковую розу".
Анна не знала, что с ней сталось. Она пугливо смотрела на него горячо благодаря, её юная душа летела к нему навстречу.
Она нежно мяла пальчиками цветок, а вечером прикрепила его к раме старого ,почерневшего исусова образка, что висел над изголовьем её кровати.
Из спальни разобрала Анне слова тихой, доносившейся из кухни песни, слова, которые никому кроме неё ничего не значили....................................................................
Родители Анне послали на хутор младшую сестру передать, что дома вся провизия вышла. Тогда прикупила Анне у Бауэра оклунок картофеля и кусок сала, всё увязала в мешок, чтоб вечером снести его домой.
Выдался холодный январский день. Анне надо было прибраться. Яблоки следовало присыпать соломой, а то пропадут. Когда в сарай шла она, услыхала, как молодой батрак с Лене беседовал, а ей ,Анне (или над ней?) рассмеялся вслед. Лютый мороз пробрал девушку: руки она опустила, едва сдвинулась с места.
Вечером небрежно она бросила на плечо тяжёлую котомку и шагнула в светлую ночь. Зори перемигивались, снег поскрипывал, дорога в Ротакер была безлюдной. Анна несказанно утомилась. Она бросила котомку в снег и присела рядом.
"Холодно же, так и замёрзнуть недолго!- прошептала она дыша в пальцы". Спустя несколько минут Анне подняла ношу и поковыляла.
Уж увидала она издалека смутный огонёк из окна родительского дома.
"Должна же я отдохнуть!- выдавила она задыхаясь". Она прислонилась к котомке, засмотрелась в мерцающее небо. Долго она бодрствовала, а члены её всё наливались усталостью и деревенели. Тогда закрыла она глаза.
"Все равно!- выдохнула она и как во сне потянулась к звёздам".
Утром родимое пятно побелело. Смерть погасила его.
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Об авторе.
Роза Вайбель родилась 24.10.1875 г. в Детлигене (кантон Берн), умерла 1.10.1953 г. в Цюрихе (Швейцария). Выросла в Детлигене и, по окончании школы, работала там же сервировщицей. Начала писать после того ,как в 1897 году в результате падения покалечилась. В начале 20-го столетия переселилась в Цюрих, писала рассказы, стихи для бернского немецкого театра, в зрелые года добилась признания в качестве писательницы юношеской аудитории. Рассказ "Анне" впервые опубликован в альманахе "Швейцария" за 1907 год.
Долбаная гейропа, 
