Высо`ко в тучах птицы  тропы торят;
Земля уснула, астры не пылают;
сдарив веселье, песни умолкают--
зима-смурна простор покроет вскоре.

Часы цок-цок, в покое птах приморен
едва поёт, тобой пленён был в гае;
твой календарь что ми`нуло, то знает--
листай его, не зная бурь и горя.

Столь кроткой старость часто мне сдавалась:
пожди, туман стечёт со стре`хи снова--
и через ночь потянет ранним ветром.

В окно стучит посыльный, наглый малый;
ты, удивлённый, выйдешь-- всё готово:
весна пришла навек, она бессмертна.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Das Alter

Hoch mit den Wolken geht der Voegel Reise,
Die Erde schlaefert, kaum noch Astern prangen,
Verstummt die Lieder, die so froehlich klangen,
Und trueber Winter deckt die weiten Kreise.

Die Wanduhr pickt, im Zimmer singet leise
Waldvoeglein noch, so du im Herbst gefangen.
Ein Bilderbuch scheint alles, was vergangen,
Du blaetterst drin, geschuetzt vor Sturm und Eise.

So mild ist oft das Alter mir erschienen:
Wart nur, bald taut es von den Daechern wieder
Und ueber Nacht hat sich die Luft gewendet.

Ans Fenster klopft ein Bot' mit frohen Mienen,
Du trittst erstaunt heraus – und kehrst nicht wieder,
Denn endlich kommt der Lenz, der nimmer endet.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Со стволом в руках стою я,
здесь забытый, на часах;
в тот конец гляжу, горюя*:
мне б домой податься, ах!

Вдалеке часы пробили
благолепие тоски;
было, вместе мы ходили:
помню милые деньки.

Тучи прут сюда что башни--
Вены чудится мне дух,
а Дунай, нет речки краше--
по лужку меж башен двух.

Не достать реки и башен!
Помнят там меня едва;
осень сыплет снежной кашей;
я стою что сон-трава.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
*  конечно, герой не горюет, он стоит "спокойно", так в тексте оригинала;
** Wien--Gruen, "вИн-- грЮн"-- изысканная рифма в немецкой просодии!-- прим.перев.

Auf der Feldwacht

Mein Gewehr im Arme steh ich
Hier verloren auf der Wacht,
Still nach jener Gegend seh ich,
Hab so oft dahin gedacht!

Fernher Abendglocken klingen
Durch die schoene Einsamkeit;
So, wenn wir zusammen gingen,
Hoert ichs oft in alter Zeit.

Wolken da wie Tuerme prangen,
Als saeh ich im Duft mein Wien,
Und die Donau hell ergangen
Zwischen Burgen durch das Gruen.

Doch wie fern sind Strom und Tuerme!
Wer da wohnt, denkt mein noch kaum,
Herbstlich rauschen schon die Stuerme,
Und ich stehe wie im Traum.

Joseph Freiherr von Eichendorff

Она небезупречна

Идёт до воды, не дальше

Приходит с родовыми схватками
В мочках ушей, в подушечках пальцев
Идёт с кровью по капиллярам и до кончиков волос
До послезвучия голоса
Остаётся
Даже за жизнью, даже в костях

Она приходит напевая она не справляется с инструментом
Она приходит слишком хладной остерегается одежды
И слишком поздно жмурясь испуганными глазами
Когда смотрит в колёса

Она приходит неряха в доме не управится
Она лишь наводит чистоту
Она не экономит ей не хватает

Она приходит немая слова не выдавит
Она приносит лепестки в своём соку фрукты неочищенные
Накидку из перьев звериную радугу
Свои любимые меха-- вот её речи

Она пришла зачем любовная интрижка вот и всё

Она бы не пришла будь тут совсем безнадёжно

И не плакали бы в городе

(Здесь города не было б)

перевод с английского Терджимана Кырымлы нотабене, в названии стихотворения --игра слов, т.е. цикл стихов Хьюза-- о Вороне, но the crow-- ещё и "ребячий радостный крик", --прим.перев.

Crow's Undersong

She cannot come all the way

She comes as far as water no further

She comes with the birth push
Into eyelashes into nipples the fingertips
She comes as far as blood and to the tips of hair
She comes to the fringe of voice
She stays
Even after life even among the bones

She comes singing she cannot manage an instrument
She comes too cold afraid of clothes
And too slow with eyes wincing frightened
When she looks into wheels

She comes sluttish she cannot keep house
She can just keep clean
She cannot count she cannot last

She comes dumb she cannot manage words
She brings petals in their nectar fruits in their plush
She brings a cloak of feathers an animal rainbow
She brings her favourite furs and these are her speeches

She has come amorous it is all she has come for

If here had been no hope she would not have come

And there would have been no crying in the city

(Thеrе would have been no city)

Ted Hughes

Покраснели пионы в саду,
заколдованы, может, они--
отчего год за годом цветут?
...сколько лет мать-отец померли.

Всё болтает весенний родник
о былых дорогих временах;
дама там прикорнула-- приник
локон к личику детки впотьмах.

У неё погремушка в руке--
словно сон изрекается ней.
Узнаю`, кто такая, за кем...
Уходи-ка, и тронуть не смей!

Только темень протянется в дол,
тронет струны тихонько она--
ночь прольёт свою чару на стол,
охмелеет тогда сад сполна.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* рябчик императорский  или "цесаркая корона" см. на фото внизу, он в строку перевода не лёг, а пион см. на фото вверху,-- прим.перев.

Der alte Garten

Kaiserkron* und Paeonien rot,
Die muessen verzaubert sein,
Denn Vater und Mutter sind lange tot,
Was bluehn sie hier so allein?

Der Springbrunn plaudert noch immerfort
Von der alten schoenen Zeit,
Eine Frau sitzt eingeschlafen dort,
Ihre Locken bedecken ihr Kleid.

Sie hat eine Laute in der Hand,
Als ob sie im Schlafe spricht,
Mir ist, als haelt ich sie sonst gekannt –
Still, geh vorbei und weck sie nicht!

Und wenn es dunkelt das Tal entlang,
Streift sie die Saiten sacht,
Da gibts einen wunderbaren Klang
Durch den Garten die ganze Nacht.

Joseph Freiherr von Eichendorff

По-над крышами средь бледных
облаков плывёт Луна;
студиоз влюблённый, бедный,
распевает у окна.

А родник шумит как прежде,
тишине наперекор;
а с горы спускает вежды
старый добрый древний бор.

Здесь и я в младые годы
ночкой тёплой почивал,
песни пел, шумя по ходу,
про амурные дела.

Уж меня с больничной койки
увезли на тихий край...
Только ты, приятель бойкий,
пой всегда, к любви взывай!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Das Stuendchen

Auf die Daecher zwischen blassen
Wolken scheint der Mond herfuer,
Ein Student dort auf der Gassen
Singt vor seiner Liebsten Tuer.

Und die Brunnen rauschen wieder
Durch die stille Einsamkeit,
Und der Wald vom Berge nieder,
Wie in alter, schoener Zeit.

So in meinen jungen Tagen
Hab ich manche Sommernacht
Auch die Laute hier geschlagen
Und manch lustges Lied erdacht.

Aber von der stillen Schwelle
Trugen sie mein Lieb zur Ruh –
Und du, froehlicher Geselle,
Singe, sing nur immer zu!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Здесь верных гор восстал дозор :
"В тиху`ю рань крадётся кто
с чужбины склоном меж кустов?"..
А я смеюсь над из грозой,
гляжу охотно в их размах,--
и выкликаю от души
пароль во всю долины ширь:
"Виват, Оьстрайх!*"

И вот, меня признал кордон:
ручей и пташечка поют;
по мне шумит лесной уют;
Дунай блестит под сенью крон;
уж Сте`фан** вовсе не далёк,
из-за горы видать висок--
рукой подать, за шагом шаг.***
Виват, Оьстрайх!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* т.е. "виват, Австрия!", букв. "Восточная Империя", "оь"-- "губгое о", точно так же пишу, например, франц.муж. имя "Hugo"-- "Ьуго", а не "Гуго"%)) ;
** букв. "башня Стефана", собор св. Стефана, архитектурный символ Вены;
*** "шаг" следует читать с фрикативным "г", как я)), это такой у нас "австрийский русский",--прим.перев.

An der Grenze

Die treuen Berg stehn auf der Wacht:
»Wer streicht bei stiller Morgenzeit
Da aus der Fremde durch die Heid?« -
Ich aber mir die Berg betracht
Und lach in mich vor grosser Lust,
Und rufe recht aus frischer Brust
Parol und Feldgeschrei sogleich:
Vivat Oestreich!

Da kennt mich erst die ganze Rund,
Nun gruessen Bach und Voeglein zart
Und Waelder rings nach Landesart,
Die Donau blitzt aus tiefem Grund,
Der Stephansturm auch ganz von fern
Guckt uebern Berg und saeh mich gern,
Und ist erst nicht, so kommt er doch gleich,
Vivat Oestreich!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Кастаньеты брызжут пламя--
детка нежная, гори!
Чёрной ко`сы завитками
грает лета томный вихрь.
Ты искусно в обхожденьи
с о`гнем ясным;
кротко, властно
члены в музыку ныряют,
горячи`-- волна сырая.

Отчего бледны ланиты,
очи влажны и темны,
что увило танца нити--
страсть, несбыточые сны?
Долу лик белее мела;
ночь любви
весь день лови;
Песни чувствами горят--
вздень горе`  усталый взгяд!

То ль,чаруя в лад гитарам,
блещет омута вода--
ты сама поддавшись чарам
в них ныряешь навсегда.
Грешный огнь за члены тянет,
Господи прости;
отцвести
должен сладострастный танец...
Ах, дитя, поблёк твой глянец!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

An eine Taenzerin

Kastagnetten lustig schwingen
Seh ich dich, du zierlich Kind!
Mit der Locken schwarzen Ringen
Spielt der sommerlaue Wind.
Kuenstlich regst du schoene Glieder,
Gluehendwild,
Zaertlichmild
Tauchest in Musik du nieder
Und die Woge hebt dich wieder.

Warum sind so blass die Wangen,
Dunkelfeucht der Augen Glanz,
Und ein heimliches Verlangen
Schimmert gluehend durch den Tanz?
Schalkhaft lockend schaust du nieder,
Liebesnacht
Suess erwacht,
Wolluestig erklingen Lieder –
Schlag nicht so die Augen nieder!

Wecke nicht die Zauberlieder
In der dunklen Tiefe Schoss,
Selbst verzaubert sinkst du nieder,
Und sie lassen dich nicht los.
Taeglich schlingt sich um die Glieder
Suendlich Gluehn,
Und verbluehn
Muessen Schoenheit, Tanz und Lieder,
Ach, ich kenne dich nicht wieder!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Тебя желаю песнею восславить,
о тихая добрячка,
как ты, любя, хладишь мою горячку,
сладишь, храня, стотысячной приправой
мужское непокойное житьё:
смешок сквозь слёзы-- смерть назад сдаёт.
Лишь взгляд твой в строчку уложить желаю,--
тиха, прекрасна, горечь на устах,
ты предо мною с деткой на руках:
в очах голу`бых-- верность, мир без кра`ев;
Тебя увижу лишь -- перо из правой;
вот-- Божья милость мне, жена за здравье.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

An Luise

Ich wollt in Liedern oft dich preisen,
Die wunderstille Guete,
Wie du ein halbverwildertes Gemuete
Dir liebend hegst und heilst auf tausend suesse Weisen,
Des Mannes Unruh und verworrnem Leben
Durch Traenen laechelnd bis zum Tod ergeben.
Doch wie den Blick ich dichtend wende,
So schoen still in stillem Harme
Sitzt du vor mir, das Kindlein auf dem Arme,
Im blauen Auge Treu und Frieden ohne Ende,
Und alles lass ich, wenn ich dich so schaue -
Ach, wen Gott lieb hat, gab er solche Fraue!

Joseph Freiherr von Eichendorff

Гуляю я в тиху`ю ночь;
Луна тайком из ада туч
крадётся часто,-- будет лихо,--
а тут и там в долине
побудно, соловьино;
и снова серо всё, и тихо.

Сколь чу`дна ты, о Песнь ночи`!
Издалека поток журчит;
едва шумливы кряжей тени;
порядка в думах несть--
напев мой странный здесь
что клич, но лишь из сновиденья.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Nachts

Ich wandre durch die stille Nacht
Da schleicht der Mond so Heimlich sacht
Oft aus der dunklen Wolkenhoelle,
Und hin und her im Tal
Erwacht die Nachtigall,
Dann wieder Alles grau und stille.

O wunderbarer Nachtgesang
Von fern im Land der Stroeme Gang,
Leis Schauern in den dunklen Baeumen –
Wirr’st die Gedanken mir,
Mein irres Singen hier
Ist wie ein Rufen nur aus Traeumen.

Joseph von Eichendorff

Омни`бус тихо по мосту
крадётся жёлтым мотыльком,
а там и тут прохожий гном
похож на мошку за версту.

На баржах жёлтые стоги--
в тенистой пристани прикол;
тумана шарфа жёлтый шёлк
повис-- и берег стал другим.

Листва желта, готова пасть,
и облысеет вязов Храм;
у стоп моих нефрита мрак--
то Темзы жезла дрожь и власть.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

SYMPHONY IN YELLOW

An omnibus across the bridge
Crawls like a yellow butterfly,
And, here and there, a passer-by
Shows like a little restless midge.

Big barges full of yellow hay
Are moored against the shadowy wharf,
And, like a yellow silken scarf,
The thick fog hangs along the quay.

The yellow leaves begin to fade
And flutter from the Temple elms,
And at my feet the pale green Thames
Lies like a rod of rippled jade.

by Oscar Wilde