хочу сюди!
 

YuLita

50 років, рак, познайомиться з хлопцем у віці 43-55 років

Замітки з міткою «старичок»

Волшебная шляпа



Новый сборник "Дело в шляпе"
------------------------------
Уже который день на глаза мне попадался этот странный старичок.  Он всегда держал в руках старую шляпу и пытался поймать мой взгляд.

А сегодня он ждал меня возле подъезда дома.

- Постой – вдруг сказал он. – Я хочу тебе кое-что предложить.
- Откуда ты меня знаешь? – спросила я.
- Ты часто ходишь в магазин, где шляпы продают – вздохнул он. – Я понял, что ты не безразлична к этому аксессуару.
- Ну, и?
- Возьми мою – сказал старичок почти жалобно. – Я ее дарю. Безвозмездно.

«Он, наверное, сумасшедший» – подумала я.

Что делать? Взять подарок, а потом выбросить на помойку тихонько, чтобы он успокоился? Не будешь же надевать старую потасканную шляпу, которой сто лет, наверное.

- Она не простая, – сказал старичок. – Можно сказать – волшебная. 

"Кажется, не ошиблась. Он действительно сумасшедший. С такими людьми лучше не спорить" - решила я.

Я осторожно взяла шляпу за самый краешек тульи.
Старичок переминался с ноги на ногу, и я видела, что он не решается что-то сказать.

- Она действительно волшебная. Я не сумасшедший, – произнес он, – и не нужно выбрасывать ее на помойку. Я бы мог продать ее. Но мне, увы, уже не понадобятся, ни деньги, ни она сама.

Я разглядела в глазах старичка такую вселенскую тоску, которая бывает только у бездомных собак. Мне показалось, что, несмотря на то, что он уже почти пристроил свой аксессуар, ему безумно жаль делиться со мной своим сокровищем. Но он упомянул про сумасшествие и мусорку. Может, он экстрасенс?

- Я бы мог продать ее за огромные деньги, – снова подчеркнул этот важный факт старик. – Но я ее дарю, просто так, бесплатно.
- Ну так в чем же дело? – меня эта ситуация стала напрягать.
-  Мне уже не нужны деньги. Я же объяснил – заныл старик. – Ведь мне отмерено совсем-совсем чуть-чуть. Моя жизнь подходит к концу. Как-то слишком быстро все закончилось. Очень жаль. Кстати, я не экстрасенс. И могу гораздо больше. И все – благодаря ей.

Я держала в руках чужую шляпу и думала, что имею удивительную способность влипать во всякие истории.

- А как ты докажешь, что она волшебная? – спросила я.
- Так не нужно ничего доказывать, – ответил он. – Просто надень.
- Это шляпа-невидимка? – засмеялась я. – Я тебя разочарую, не нужна мне невидимка. Даже в детстве о ней не мечтала. Не вижу смысла в таком предмете.
- Это не невидимка. – В голосе старика послышалось едва скрываемое раздражение. – У меня мало времени. Должен ее пристроить, в хорошие руки. Ну, пожалуйста, надень.

Шляпа была довольно замызганной, надевать мне ее не хотелось. Но выхода не было, не отвяжется от меня этот странный старик.

Я нахлобучила ее на макушку и…

Сложно описать, что я почувствовала. Как будто кто невидимый начал со всей силы прокручивать кинопленку вперед. Мелькали чужие лица, в голове со страшной скоростью проносились тысячи мыслей, которые казались не моими, а выхваченными наобум из окружающего пространства.  Это была дикая какофония, сотканная из смеси образов, картинок, голосов.

- Не пугайся – сказал старик вкрадчиво. – Это только поначалу так. Ты научишься этим управлять, и будешь видеть и слышать только то, что тебе нужно.
- А что мне нужно? – спросила я задумчиво, обращаясь больше к себе.
- Ну… – растерялся старик, – так ты же сможешь в любую минуту узнать, что будет дальше. С тобой и с другими.
- Зачем? – испугалась я. – Совсем не хочу этого знать.  Меня и так часто напрягают мысли о будущем. Но мне интересно жить. Хоть, иногда, кажется, что мир слишком строг ко мне. Твой подарок – бессмыслица, уж прости. Как ты, бедняга, жил с этим, ума не приложу. И уж прости, не выглядишь ты счастливым.

Я держала волшебную и никому не нужную шляпу в руках и думала, куда ее деть, чтобы никто ее не нашел и не напялил, не дай Бог, себе на голову. 

- Слушай. Что-то не вяжется кое-что в этой истории. Если ты знаешь все наперед, то почему пытаешься всучить мне эту старую шляпу с перхотью внутри? Ты же и так знаешь, что я не соглашусь?
- Думал, что смогу тебя убедить. – объяснил старик.
- Ничего себе, – изумилась я. – Не знаю, как работает эта штука и откуда она у тебя, но если ты решил, что можешь повлиять на будущие события, то ты просто действительно сумасшедший.

Я пожала плечами, засунула дурацкую шляпу себе подмышку и пошла, не оглядываясь. Представляла, как доберусь до моста и брошу ее вниз в бездну. Она обреченно полетит вниз, теряя по дороге перхоть, потом ее навсегда унесет водой. И ее никто и никогда не найдет.

Я улыбнулась и подумала, что тоже могу представить будущее.  Совсем–совсем немного. Ровно настолько, чтобы не испортить безвозвратно настоящее.

© Copyright: Ирина Лазур, 2019
Свидетельство о публикации №219011200705

Ну, не знаю, опять из Америки получил

Этюд заботливо-бордельный. Автора не указали, а жаль.

Быть тоньше — не значит выбирать слова, а лишь выбирать время для слов.
Итак, кто не знает, в юности я изучал петербургские публичные дома (не похоти ради, а токмо волею пославшего меня туда главного редактора).
Местные гражданки странного посетителя приняли хорошо, платил я за болтовню как за любовь, и они подробно рассказывали занятные истории из своей неоднозначной трудовой деятельности. Я далек от романтизации данного образа жизни, драм там было предостаточно, но и веселые, даже сказал бы светлые события происходили регулярно.
Одним из постоянных клиентов борделя на улице Марата был крупный научный деятель. Представим себе, что звали его Арсений Михайлович.
Ученому было к семидесяти, милейший дедушка, который считал ниже своего достоинства развращать студенток, а исполнять супружеский долг со своей любовью юности, ставшей женой лет 40 назад, было выше его сил, да и ее тоже. Тем не менее супругу он любил всем сердцем, о чем знал весь бордельный профсоюз, в остальном был ей верен и, более того, даже в публичном доме связал себя узами распутства с одной только девушкой. Звали ее Алиса, в миру Антонина из Луги. Ходил дедушка к Алисе как на заседание кафедры, раз в две недели, заслужил право звать ее настоящим именем, приносил всем конфеты и даже имел в данной квартире собственные тапочки. Также Арсений Михайлович хранил в местном баре армянский коньяк, который девушки считали дешевым пойлом, а профессорские упоминания Черчилля считали ругательством.
Помимо научных трудов, Арсений Михайлович что-то намутил в Перестройку и, в общем, не бедствовал, а родной институт даже обеспечил его извозчиком. Как я уже сказал, ученый наш любил свою жену и подходил к вопросу конспирации со всей строгостью науки, так как обоснованно считал, что такого адюльтера старорежимная женщина не переживет и не простит. Водителя отпускал за два квартала, периодически меняя диспозицию. Но так как на улице Марата было несколько имевших отношение к его работе учреждений, то подозрений поездки не вызывали.
Также внимательно профессор относился и к другим деталям:
инспектировал одежду на предмет случайных женских волос, тщательно мылся в душе, уходя проверял наличие всех вещей и четко соблюдал расписание.
Однажды осенью Арсений Михайлович пришел в обычное время, сразу был препровожден в комнату, присел на кровать и попросил свой коньяк.
Алиса-Антонина заболталась с другими девушками и появилась в комнате минут через пять.
Профессор спал.
Она попыталась разбудить его, но из уважения к заслугам клиента делала это нежно и заботливо. Арсений Михайлович частично вернулся в
сознание:
— Тонечка, я посплю немного, ты только не буди пока, я за все заплачу, просто встал сегодня очень рано...
Он достал из неснятых брюк сумму за два часа, отдал Алисе и засопел.
Лужская девушка была сердцем добра, дедушку раздела, накрыла одеялом и попросила работниц соседних комнат стонать вполсилы.
Арсений Михайлович, не выходя толком из сна, продлевал его два раза, и постепенно наступил вечер.
Около девяти в регистратуре борделя раздался звонок:
— Девушка, добрый вечер. Скажите, а Арсений Михайлович до сих пор у вас? Я его жена и как-то уже начинаю волноваться, пятый час пошел. Не нужно только вешать трубку, я все знаю, он у вас бывает через среду.
Сегодня он в сером костюме, красном галстуке и на нем белые в зеленую полоску трусы, так что я точно его жена. Просто поймите меня правильно — человек пожилой и обычно он от вас через час выходит, а тут застрял.
Водитель порывается к вам подняться, звонит, спрашивает «что делать?», а зачем нам всем скандал? Так с ним всё хорошо?
Начальница регистратуры, видавшая на своем веку многое, ненадолго потеряла дар речи и надолго обрела уважение к институту брака.
— Понимаете... он спит... Говорит, устал, но мы только полчаса назад проверяли — с ним все хорошо.
Сидевшая напротив Алиса начала отчаянно жестикулировать, пытаясь перерезать телефонный шнур взглядом.
— Вы уверены? А он уже сделал то, зачем пришел или еще нет? — ровным голосом спросила жена профессора, как будто речь шла о библиотеке.
Потерявшая всякое чувство реальности происходящего управляющая борделем голосом зав. библиотеки ответила:
— Пока нет. Он сразу лег и просил не мешать, мы даже тише себя ведем.
Может, разбудить?
— Ладно. Давайте, через полчаса будите его, иначе он совсем застрянет, начнет волноваться и придумывать всякую ерунду, а он такой плохой врун, что мне больно на его мучения смотреть. А раз уж этот разговор состоялся, скажите... как мужчина он здоров, все хорошо? Вы же понимаете, пока к вам ходит, жить будет,— в голосе жены профессора не было ни слезливой сентиментальности, ни лицемерия. Она просто поинтересовалась здоровьем супруга.
— Ну, у нас такие мастерицы, что любой здоровым будет,— пошутила из астрала «заведующая библиотекой».— Но ваш супруг еще в полном порядке, так что жить ему долго!
— Ну и слава богу. Еще момент. Если вы хотите, чтобы Арсений Михайлович и далее продолжал приходить именно к вам, о нашем разговоре ему ни слова. Всего доброго.
После нескольких минут тишины обе девушки начали медленно приходить в себя.
— Кто бы нас так любил, как она его...
— Кто бы нам мозги такие дал... — ответила Антонина.
Через указанное начальством время Арсений Михайлович был разбужен.
Посмотрев на часы, он начал причитать, заламывать руки, пытаться придумать объяснение для жены и через десять минут «преждевременно эякулировал» из гостеприимной квартиры. До любви дело не дошло.
Та самая управделами борделя рассказала мне эту историю через полгода после описанных событий. Алиса уже бросила работу, оплатив последний год обучения. Кстати, профессионалы отрасли говорят, что кое-как и не всем, но все-таки выскочить из капкана можно, если только не проработал больше года. Дальше наступают уже совсем необратимые изменения в душе и в мировоззрении. Арсений Михайлович погоревал, но, как истинный джентльмен, замену ей искать в той же квартире не стал.
В память о дивной истории (которая, возможно, озвучена не только мне и не только мною), в баре стоял его армянский коньяк. Я отпил и поспорил с Л. Н. Толстым. Все семьи и несчастливы по-разному, и счастливы неодинаково.