Вечерняя прохлада тихо сменяет дневную жару. Солнце красным как кровь диском медленно, словно нехотя, ползет за вершину горы, что выросла здесь в древние времена. Вокруг воцарилась сплошная тишина. Словно разъяренный демон смерти прошел по этой земле, не оставляя ничего живого. Только ветер грустно и тоскливо стонет время от времени. А земля уже устала издавать эти горькие и грустные звуки. У нее не осталось больше сил на это. Она страдает и плачет, ведь на ней растянулся праздник смерти – залитое кровью поле битвы. Здесь, еще полчаса назад дрались два еще выживших самурая. Но один из них уже лежит, обнимает землю и целует ее своими мертвыми губами. Каждый, кто увидит эту картину, наверное сойдет с ума от вида красной земли и сотней человеческих тел.   Но там, чуть выше, на холме слегка заметно шевелится силуэт. Это тот самый самурай. Единственный человек, что выжил в битве. Хотя и на представителя человеческой расы он мало чем похож. Скорее это тень, которая бродит этим полем в поисках своего хозяина. И вот он уже на вершине холма медленно подходит к мирно растущему дереву. Воин подходит к нему, останавливается и смотрит, как солнце прячется, словно не хочет видеть не его, не «результат» сражения. Самурай посмотрел на свой меч. Цвет оружия стал необычным – странная помесь стали, крови и плоти. Рука медленно опустилась и разжала пальцы. Меч с глухим звуком упал на землю. Он устал от битвы, устал впиваться во вражеское тело. Теперь он непривычно мирно и спокойно лежит на траве. Самурай подошел к дереву и присел возле него. Он посмотрел на свои руки. Они были малинового цвета и липкими. Потом он осмотрел себя. О ужас! Так он весь такого цвета. Малиновая жидкость была везде: на доспехах, на одежде, и даже по всему телу. Самурай на мгновение подумал, что пришло и его время увидеться с предками. Но эта кровь была не его. Только сейчас он осознал, что битва окончена и он – единственный, кто еще дышит. Нет. Этот воин не победитель. На этом поле нет победителей, только ветер да земля, которым от увиденного болит душа.   Сидя под деревом, самурай постепенно понимает, что он – ронин. Нет, ронин не потому, что он потерял своего хозяина. Он ронин совсем в другом смысле. Там, внизу среди травы, прогибающейся от злости ветра, лежат его товарищи и друзья. Он знал их еще с детства, они вместе учились искусству войны. Но потерял их. Он потерял всех: командира, хозяина, сослуживцев, а самое главное – своих самых близких людей. Похоже, судьба решила посмеяться над ним, оставив его в живых. Но как так! Он должен лежать там, среди товарищей, а его дух – сопровождать их в царство мертвых. Но вот он, сидит, дышит, видит, чувствует… От этого у самурая впервые в его жизни по щеке потекла слеза. Почему…?! Почему вышло именно так?!   Дальнейшее существование не имеет смысла. И это можно исправить. Самурай встал, поднял меч и снова присел под деревом. Он приложил меч к животу режущей кромкой и посмотрел в бесконечную даль горизонта, глубоко вдохнул и… остановился. Нет! А кто расскажет, как дрались его товарищи, как бесстрашно они отдали свои жизни, защищая не себя, а ту землю, на которой они лежат, и всех своих родных, жен, детей, свою честь… А ведь их всех еще надо похоронить, чтобы их духи упокоились с миром. И рука самурая медленно отвела меч в сторону и положила эту несущую смерть сталь в ножны. Уже из обоих глаз потекли искренние слезы. Смешавшись с кровью, они, словно два маленькие малиновые рубины, покатились по лицу вниз и упали на и без того красную землю.   Самурай медленно встал и развернулся в сторону дороги, ведущей в его деревню. Он сделал шаг, потом второй и пошел. Ноги с трудом отрывались от пахнущей смертью земли, тело как будто налилось свинцом, было трудно дышать, а внутри образовалась черная холодная пустота. Все это не от усталости. Самурай несет тяжелое бремя – очень плохие вести сотням жен, детям, родителям и друзьям тех, кто лежит повсюду вокруг него. Самурай придет и скажет, что все они больше не увидят своих родных, не услышат их голоса, не выпьют с ними по чашке чая. Все, что родные смогут сделать – это предать их тела страдающей земле; последняя дань тем, кого они так любили и уважали. От этих мыслей самураю становилось все хуже. Он все думал о том, как посмотреть всем этим родственникам и друзья в глаза и сказать, что все их близкие лежат на этом поле, а на нем даже царапины нет!   Самурай постепенно вышел на дорогу. Он обернулся и посмотрел на поле. Оно показалось очень мрачным и проклятым местом. А ночь уже наступала. В небе начали появляться первые звезды. Такое впечатление, что небо, увидев окровавленную землю, от скорби начало плакать. Темнота, словно черная и легкая ткань, медленно стала окутывать все вокруг. Самурай развернулся и пошел по дороге в деревню. Его тело постепенно стало превращаться в темную тень во тьме. Тень с каждой минутой отдалялась все дальше, пока не исчезла в полуночном мраке. Повсюду все еще царила непривычная тишина. Все и вся скорбило за погибшими воинами. Даже холодная и темная ночь.

Это просто какие-то именины сердца.
Я вот родилась, через неделю пришел Женский день, и тут же, без передышки - дни рождения девочек, таа-аких девочек.
Так что, вот ко всему сразу - девочковое о любви.
Дельта, красавица, свети глазами и улыбкой! Счастья тебе)))

ВОДА ЛЮБВИ

  Вино влюбленности. Кто не пил его? Кто не ходил пьяным, покачиваясь и улыбаясь в пространство, вспоминая - тонкую руку, изгиб шеи - когда она голову - вот так и - улыбнулась, только мне, - обещая
все-все-все. И выполняя обещания.
   И она ходит так же, смеясь без причин, со всеми добра, потому что - пьяна им, таким - самым-самым. А какие глаза! И как он за руку - током просто по спине и везде щекотно, сладко. И гордо перед всеми - он мой, у меня он есть! А вчера еще не было.
   Пить бы и пить, находясь внутри эйфории, плавая в ней вдвоем. Не отвлекаясь на ерунду - какой автобус, какой магазин, работа, дом? Вы не видите, что ли? Мы вдвоем, заняты. Друг другом. Пьем из одного бокала. Светлое легкое вино влюбленности. Шампанское, да и только!
   Похмелье будет. Потом. Ну, что глаза... Глаза, как глаза. И почему он так храпит? И, когда ест, крошки со стола смахивает на пол. Всегда. И - много еще всего. И уже не ловит руку, восхищаясь, не
говорит, какая тонкая, вчера сказал, родинка некрасивая на запястье...
...Но можно снова пить это вино. Оно ведь - легкое. Во-он еще какой, тот, что ходит мимо и так хорошо улыбается, здороваясь. У него такая улыбка! И - плечи. Помог донести пакет. Так смотрел...
   Легко пьется легкое вино. И опьянение легкое. Похмелье проходит быстро. Выветривается. Так же быстро, как выветривается сам хмель.   
  
Вино любви. Это - темное вино. Густое и крепкое. Оно не на шутку возьмет за горло. И даря ощущения, заставит расплатиться.
Ревностью, например. А потом она будет думать, что же наговорила? Или, еще хуже - наделала? Я ли это была? Но и он хорош! Так обидеть меня при всех, так оскорбить. Будто специально старался - побольнее. Он это был?
Или все это - темный хмель вина любви? Крепкого до беспамятства, до потери рассудка.
   Не так просто отказаться. И, мучаясь, расходясь, ненавидя бессильно, снова кидаться друг в друга, чтобы напиться его - такого густого, такого темного вина. Кровь дракона. Не сказочного дракона, а того, из доисторических, до разума. Когда лишь мощно и темно внутри, и невозможно уговорить рассудком.
   Это сильно. И, верно, хорошо, что не всем дано пить его.
Но, кто пробовал и пил, тот понимает других. И не пожимает плечами, не считает сказками истории о смертях от любви, безумствах, ревности, что вошла в легенды.
   Густота его - клей, что слепляет двоих телом к телу, перемешивая кровь, сращивая кожу. И двое живут, лишь соприкасаясь. А, разрываясь, кровоточат и - не живут. Пинают время, грешат, ненавидя минуты и часы - торопят, гонят отпущенный срок жизни, нет ее - жизни по одиночке. Жизнь для них только в склеенном состоянии, только вместе.
   Вино любви - сверкающее, головокружительное рабство, из которого не бегут. А если бегут - сожалеют до конца дней своих. Слепо веря в то, что если бы остался - все было бы по-другому - лучше, лучше.. лучше!!
   Но и этот хмель выветривается со временем. Оставляя воспоминания. Как же я ее любил... И маленький личный опыт - и это проходит. Ведь у меня прошло! А раз прошло у меня, следовательно, у других должно быть так же. Забавно, у
других должно быть не по-другому, а - так же.
   И все-таки, как же я ее любил!!! Удивляясь, покачать головой. Я ли это был? Сумасброд! Что делали, как любили, как страдали!
   Любовь в прошедшем времени. Бывает и так.
  
   Но есть еще.
   Есть вода любви.
   Когда - все видишь. И не закрываешь глаза. И даже знаешь, как оно будет. И он - временами слабый, такой смешной и такой не красавец, просто - он. И крошки со стола - на пол, и упрямый до умопомрачения, и вечно говорит глупости, а уж выпендривается. И эта его любимая жилетка... Убила бы! А перед этим залюбила до смерти. Потому что в глазах его - все, вся ты. С твоими скандалами и упреками, с плохим настроением и не самой прекрасной фигурой, и возраст, он все в одну сторону - накидывает и накидывает петельки дней, вяжет длинный, но не бесконечный полосатый
чулок. И он раздражается и кричит, когда говоришь глупости, и ты для него - "дура! Дура! Дура!!!". Но это ему можно. Потому что он - твоя вода. Ты без него уже никуда. Не выживешь. А он - без тебя. И милосердно неважно - вместе ли, отдельно. Лишь бы - поверх всего, поверх тел, ночной горячки, поверх редких глотков темного вина - думать
вместе, друг о друге, натянутой тонко звенящей струной. Не слыша голоса издалека, знать, что ты в нем, а он в тебе.   

   Вода любви. Возможно - навсегда? Возможно.
   Об этом тоже есть легенды.

Женщины, это вам.
Если вы живете, и жизнь изо всех сил старается
вокруг вас, давая понять, что не для смеха и танцев пришли вы в этот
мир, а для жизни своей, не тщитесь быть слишком молоденькими.
Приятно выглядеть хорошо, но если с годами старания эти занимают все больше
времени, если вы страдали, любили, рожали, болели и жизнь била вас, как
бьет всех, задумайтесь, а остается ли время за непрерывными стараниями
выглядеть - для другого, важного.
Не бойтесь уступить свое королевино место тем, кто младше, они бедные,
с комплексами и не умеют ценить молодость. Пусть поживут молодыми, улыбаясь,
ведь это так быстро проходит.
И как бы хорошо после спортзалов, диет и косметологии не
выглядела дама средних лет, ее "двадцать с небольшим" всегда будет в
кавычках или со спины. А если не будет в кавычках, значит на гладеньком
лбу и в наивных глазах жизнь не смогла оставить меток опыта и умения
сделать выводы из него. И тогда жизнь ваша - вечный бой с молодыми и
длинноногими, с теми, у кого пирсинг в пупке и ветер в юной головке. Но
ведь это наши же дочери, пусть даже не всех их мы родили.
Просто живите.
А если все-таки товарный вид - самое важное для вас, не завидуйте тем, у
кого он лучше. Подумайте о гантелях, спортзалах, диетах, подтяжках. И -
вперед. Получится, возьмите с полки сахарок в виде слегка высокомерного
удивления "смотри-ка, как хорошо сохранилась"...
И не этот большой кусок!!! А то бока потолстеют! Вон тот, самый мааленький...

Май - месяц цветочного меда, когда он летуч. В пчелах и цветах. Не собран, еще живет сам, не для нас, еще частью радости не лишь чайного стола.

Июнь. Девичий вкус желтой черешни. Сладость шариками. И запах травы на газонах. Трава умирает под сотней ножей и пахнет радостью, безоговорочной. Вовсе не так - растертая пальцами. Запах смерти травы на пальцах - он не радостен, а серьезен, он лишь для того, кто рядом. Для тех, кто...

Июль. Женский вкус вишен. Когда уже темные от невмоготу, созревшие до полной беззащитности, готовые лопнуть натянутой кожицей - в первых же руках, у первых же губ. Оставляют след. Долгий. На коже и в памяти. А как же...

Август. Вы когда в последний раз - помидоры с куста? Чтоб Темный август, и жара такая, что все замирает и не способно сопротивляться. И тогда, среди сухости и жестяного цокота насекомой мелкоты, горячий атлас, чуть прикрытый шершавым листком. Под атласом - взрыв. И во рту не поймешь, кровь ли, слюна, или накопленный жарой сок, повисший огромной каплей красного среди беспорядочной сухости трав. Мужской вкус, мужской запах.

Сентябрь...  

  Ветер здесь горяч и просторен. Он толкает в спину, когда идешь по тропинке над обрывом и чешет растопыренной пятерней жесткие, сожженные солнцем травы. Тропка узкая, надо идти осторожно.
  Дойдя, там, где ливни промыли расщелину до самой морской воды, встать над ней, повернув к ветру левую щеку, пусть воет в ухо.
  Посмотреть вокруг. И перед собой. Море должно сверкать, потому что солнце в зените и бросает с размаху свет на фольгу соленой воды. Скалы, что чуть правее чернят уголок глаза, должны показывать немые в общем шуме брызги у ног своих, будто отведя до боли плечо, бросаешь ненавистные хрустальные рюмки, вазы, крюшонницы и - ахнуть об угол, ахнуть! - до острых фонтанов в стороны...
  Небо должно быть выгоревшим до полного летнего ничто, чтоб видно было от самых зрачков уже - и вверх и в стороны - бесконечно оно...
  А идти туда нужно - пешком. Через машины в копоти и пыльное городское шоссе, через заброшенные цеха старого завода, стадо облезлых коз на пригорках и кострища с закопченными пустыми бутылками, через развалины бывших домов и бывших заборов вкруг бывших садов, где вишни, вишня, вишня джунглями и миндаль с абрикосами, а на крошеных камнях томная смородина пластает узкие руки ветвей.
  И, когда ноют колени и спина считает килограммы рюкзака, все прибавляя и прибавляя их, когда волосы истрепаны и перепутаны безнадежно, а лицо горит от пощечин вера и солнца - выйти. Выйти, уйти от людского, держа его за локтем, пусть будет, но пока там, позади, и пусть не высовывается!
  Уронить взгляд в узкую, ножом времени взрезанную глину древнего берега, услышать бубнеж волн там внизу.
  И, откинув голову, размахнуться и бросить в сверкающую пустоту вялые, горькие, липкие, тягучие зимние горести. Не упадут хламом на песок - гнить старыми водорослями, - на то и ветер. Ему можно верить - силен и справится.
  И после - идти в Лето.

Написано на материале портала Самиздат Максима Мошкова, но характеризует общую ситуацию с чтением в сети (прим. Елены Блонди)

  Читатель для автора Самиздата (в дальнейшем СИ) - существо неизученное, таинственное и практически неуловимое, как легендарная птица эпиорнис.

      Периодически на СИ даже вспыхивают споры о том, не вымер ли этот тип вообще? Оппоненты с жаром приводят разнообразные слухи, выдавая их за факты, - мол, некто Х в разговоре с Y сказал подошедшему Z, что лично застукал это существо у себя на персональной полянке, и якобы даже держал за шиворот и имел долгую и продолжительную беседу. Читатель попался говорливый, - видать, наклюкался у поэтических источников нашего поэта в прозе Х, - и долго хвалил скромного, краснеющего Х, выклянчил у него автограф, чмокнул в животик и пугливо уполз в виртуальное небытие, не оставив адреса...

      Автор распаляется. Воображение наше начинает нас пучить. Однако... заглянув в собственный раздел, находишь горячие строки друзей, добрых знакомых и кровных родственников, отличающихся, кстати, завидным долготерпением - это ж надо, читать всё то, что мы тут накропали! - хотя, вполне возможно, что сердобольные друзья просто жалеют блаженненького... а за его спиной корчат друг другу многозначительные рожи. Мол, ничего-ничего... от нас не убудет, а он пусть пишет... а то опять придётся прятать от него водку и острые вилки, верёвки и мыло, уксус и валидол... и выгуливать беднягу подальше от трамвайных и железнодорожных путей.

      Впрочем, обиднее, когда вместо благодарного читателя с заплаканными глазами, с размаху наступаешь на след некоей жизнедеятельности, типа: "На словах ты Лев Толстой, а на деле - х...й простой!" или "Букавок многа нечитал". Не пугайтесь, это уже наш брат, автор, постарался... чтобы не расслаблялись засранцы-конкуренты. А то, ишь чего удумали!.. Расплодились тут, - проходу уже не стало...   Корпоративные разборки, в общем :)

     Изредка появляющиеся мушиные следы "аффтаржжошпишиисчо!" я лично считаю тривиальным вирусом, запущенным сердобольным Мошковым. Генератор случайных чисел разбрызгивает сии пятнышки более или менее равномерно по всем СИ-шным нивам. Нечто вроде удобрения :) ...э-э-э... одобрения.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ В АВТОРСКОМ РАЗДЕЛЕ КОТА ИРВИНГА СТИВЕНСА

отрывок из незавершённой повести с рабочим названием: "дорогие девочки и мальчики"...

Американский писатель Дэшил Хэммет пришёл в редакцию альманаха «Чёрная маска», чтобы предложить ему один из своих рассказов.  Он был здесь впервые. Вернувшись из армии, откуда его командировали в госпиталь по подозрению в туберкулёзе, Хэммет долгое время слонялся без дела, пока, наконец, не решил  попробовать себя на творческом поприще.

Редактор долго листал его рукопись взад-вперёд. Дэшил сидел, сгорая от нетерпения. Это был шанс – один из многих. Подойдёт – не подойдёт – как гадание на кофейной гуще.

[ Читать дальше ]

Пол Грэм, «Барахло» («Хлам»)

У меня слишком много вещей. Как, впрочем, и у большинства обитателей США. Такое чувство, что чем у человека меньше денег, тем больше у него вещей. Сложно представить себе человека настолько бедного, чтобы он не мог позволить себе владеть несколькими подержанными автомобилями.

Но так было далеко не всегда. Когда-то давно, в прошлом, вещи были ценными и редкими. И мы до сих пор можем найти подтверждение этому факту, если только немного осмотримся по сторонам. Например, в моём доме, в Кембридже, который был построен в 1876 году, в спальнях нет кладовок. В те времена имущество людей с лёгкостью умещалось в ящиках комода. Да что там девятнадцатый век — ещё каких-то двадцать лет назад вещей было гораздо меньше. Когда я смотрю на фотографии 1970-х годов, я каждый раз удивляюсь — какими пустыми выглядели дома. В детстве у меня было огромное стадо игрушечных машинок, но оно не идёт ни в какое сравнение с невероятным количеством игрушек моего племянника. Все мои игрушки вместе взятые занимали примерно треть поверхности кровати. В комнате моего племянника кровать — это единственное свободное место.

Вещи стали гораздо дешевле, однако наше отношение к вещам осталось прежним. Мы слишком высоко ценим разное барахло.

Это было большой проблемой для меня, когда я испытывал недостаток денег. Я ощущал себя бедным, а вещи казались мне ценными, так что я почти инстинктивно собирал их из разных мест. Какие-то вещи оставляли мне друзья во время переездов. Кое-что я находил сам, гуляя по улицам в ночь вывоза мусора (остерегайтесь всего, что Вы сами называете «очень хорошей вещью»). Что-то доставалось мне по смешной цене во время гаражных распродаж. Стоило мне зазеваться и хоп — у меня заводилось новое барахлишко.

Как я сейчас понимаю, эти бесплатные или почти бесплатные вещи вовсе не были выгодными покупками. Так как их ценность была ещё меньше той мизерной цены, которую я за них платил. Собираемое мной барахло, по большей части, не стоило ровным счётом ничего, так как оно было мне не нужно.

Тогда я не понимал, что выгода от покупки — это вовсе не разница между розничной ценой в магазине и ценой, за которую мне удалось приобрести вещь. Выгода от покупки — это то, что я могу получить от вещи. Вещи ведь крайне сложно превратить обратно в деньги. Ну а если Вы не можете продать своё «ценное» имущество, какая разница, сколько оно стоило в магазине? Единственный способ извлечь из такого имущества прибыль — это использовать его. Если же Вы не собираетесь начать использовать свежекупленное имущество сразу, то, скорее всего, не соберётесь уже никогда.

Компании, которые продают вещи, тратят огромные деньги, чтобы убедить нас в том, что вещи по-прежнему ценны. Но куда более верным будет считать, что вещи не стоят ровным счётом ничего. На самом деле, даже меньше, чем просто ничего. Так как стоит Вам накопить определённое количество вещей, как они перехватывают у Вас инициативу и начинают владеть Вами. Я знаю одну семейную пару, которая не могла переехать в город, куда они
хотели переехать. У них не хватало денег, чтобы купить дом, в котором могли бы жить все их вещи. Понимаете — они покупали дом не для себя.
Они покупали дом для своих вещей.

И если Вы не являетесь крайне педантичным, аккуратным и организованным человеком, то полный вещей дом может быть довольно гнетущим. Беспорядок в комнатах высасывает жизненные силы. Очевидно, чем больше в комнате вещей, тем меньше в ней остаётся места для людей. Но место — это только часть проблема. Очень важно также и то, что люди постоянно осматриваются, чтобы построить в своей голове модель окружающего мира. И чем больше вокруг них вещей, тем больше сил уходит на построение этой модели. Неубранная комната буквально выматывает.

(Это, кстати, объясняет тот факт, что дети гораздо спокойнее относятся к беспорядку, чем взрослые. Дети не видят столько деталей. Они строят куда более грубую модель своего окружения, и у них уходит на это меньше энергии).

Впервые я осознал бесполезность вещей, когда я в течение года жил в Италии. Я взял с собой в эту поездку только один большой рюкзак, а всё остальное барахло оставил в США, на чердаке у хозяйки дома. И знаете что? Единственным предметами, по которым я скучал, были несколько моих любимых книг. В конце года я даже не сумел вспомнить, что же ещё я оставил на чердаке.

Но когда я вернулся, я не смог выкинуть ни единой коробки. Выкинуть почти новый дисковый телефон? Нет. Когда-нибудь он может мне пригодиться.

Особенно больно сейчас вспоминать даже не то, что я собирал всё это бесполезное барахло. Особенно больно вспоминать, как я часто тратил весьма нужные мне на тот момент деньги на вещи, которые были мне совершенно не нужны. Почему я так поступал? Потому что люди, которые продают вещи, являются настоящими мастерами своего дела. Двадцатипятилетний молодой человек не может состязаться на равных с компаниями, которые потратили годы, исследуя способы заставить Вас потратить деньги. Эти компании сделали покупку вещей настолько приятной, что шоппинг даже стал видом отдыха.

Как защититься от этих людей? Это непросто. Я считаю себя скептиком, однако их трюки отлично срабатывали на мне, даже когда мне было далеко за тридцать. Но есть один способ, который может сработать. Спросите себя перед покупкой чего бы то ни было — «сумеет ли эта вещь значительно улучшить мою жизнь?». Одна моя подруга вылечила себя от привычки покупать кучу одежды следующим образом. Каждый раз перед покупкой она задавала себе вопрос: «А собираюсь ли я носить это постоянно?». Если она не могла убедить саму себя, что эта вещь войдёт в число нескольких любимых, она отказывалась от покупки. Я думаю, это может сработать для любой покупки. Просто спросите себя, прежде чем достать деньги из кошелька — «Собираюсь ли я использовать эту вещь каждый день? Или это просто славная и красивая вещь? Или, возможно, это самая обыкновенная вещь?»

Самые худшие вещи, кстати, это вещи, которые Вы не используете, так как они слишком хороши. Ничего не порабощает тебя так сильно, как хрупкие вещи. Например, «изящный фарфор», которым многие владеют, но не пьют из него чай из боязни разбить.

Ещё один способ сопротивляться покупкам — это считать общую стоимость владения барахлом. Ведь цена покупки — это всего лишь начало. Далее Вы вынуждены думать о купленной вещи годами. Возможно, до конца Вашей жизни. Каждая вещь, которой Вы владеете, забирает у Вас энергию. Некоторые вещи дают больше чем забирают. И это — единственная категория вещей, которыми стоит обладать.

Сейчас я перестал копить вещи. Кроме книг. Книги — это совсем другое дело. Книги больше похожи на жидкость, чем на отдельные объекты. Нет ничего особо неудобного в обладании несколькими тысячами книг. Тогда как если бы у Вас было несколько тысяч обычных вещей, Вы были бы местной знаменитостью. Но, за исключением книг, я теперь активно избегаю вещей. Если я хочу потратить деньги на развлечения, я выберу услуги, а не вещи.

Я не заявляю, что, подобно монахам, достиг просветления и освободился от груза этого бренного мира. Я говорю про более приземлённые материи. Времена изменились, и я это теперь осознал. Раньше вещи представляли собой ценность, а теперь — нет.

В середине двадцатого века, в развитых странах то же самое произошло с едой. После того, как еда стала дешёвой (или мы стали богатыми), стало куда как опаснее переедать, чем недоедать. Ну а теперь эту невидимую границу перешли и вещи. Для большинства людей, богатых или бедных, вещи стали бременем. Впрочем, у всего этого есть и хорошая сторона. Если Вы внезапно обнаруживаете, что Вас всю жизнь тянул к земле лишний груз — у Вас появляется возможность избавиться от него.Только представьте себе, что Вы годами носили двухкилограммовые гири на ногах и вдруг сумели их снять.

---

© Пол Грэм, 2007
© перевод fritzmorgen, 2008

 Разве тебе не интересно, как будут развиваться отношения с твоим новым симпатичным знакомым по имени Андрей? Чего ждать от дружбы с Игорем? Отправь «эсэмэс» с кодом 27 и ваши имена латинскими буквами на номер 1063 и узнай, насколько вы совместимы!

Это не про меня. Я иду себе и никого не трогаю. Мне абсолютно не интересно, как будут развиваться отношения и чего ждать от дружбы. Меня интересует только моё пиво и чего ждать от следующих десяти метров пути.

[ Читать дальше ]
 

И глазом не успеете моргнуть, как настанет ваш час. И придёте вы на суд, и судить вас будут, да припомнят вам всякое прегрешение, видимое и невидимое,  слыхиваемое и неслыхиваемое. Да покроется ваше лицо румянцем стыда, да ломаться будут руки в исступлении, да захочется вам всё вспять повернуть, дабы исправить содеянное.  Но только поздно будет, ибо тысяча знамений  было ниспослано  на Землю, а Вы были слепы и глухи во грехе своём.
И возьмут демоны ваше тело, выварят в котле, заберут здоровые органы на пересадку и заставят жить с этими врождёнными дефектами. 

В девятом вагоне киевского метро.

[ Читать дальше ]