Модный агрегат по дроблению древесины, прикреплённый к трактору с тыла, выглядел, как чирей на заднице у осеннего пейзажа. Трактор ел ветки, и крестьянская подвода медленно наполнялась лиственной трухой.  Суетливое  бурундучьё копошилось в подлеске, обламывая деревьям иссохшие конечности. Деревья были не против: их души уже отлетели вместе с листьями, а тела стали хрупкими и бесчувственными. И оттаскивая их ветки по мокрой осенней траве к трактору, бурундучьё делало больно только жителям верхних слоёв чернозёма. Предводитель в алом сюртуке брал на себя ответственность и лично вставлял ветки в жернова агрегата. Тот трясся крупной дрожью, но глотал и дробил безотказно. Мужик-бурундук, стоя верхом на подводе, орудовал граблями, а мы, праздно шатавшиеся по окрестностям уже второй день, глядели в зев молотилки. Два горизонтальных вала похрустывали очередным несостоявшимся бревном.     

- Цікаве конструкційне рішення, - сказал Василь Васильців.

Он стоял рядом, в профиль. Я кивнул профилю, скорее машинально, чем всамделишне. Да мол, интересно. Но не более. Есть масса куда более интересных вещей.

- Наприклад? - поинтересовался Василь Васильців.

Я пожал плечами. Скорее нервно, чем растерянно. Патриархальная картинка, дополненная трактором и выводком бурундуков, не располагала к агрессии. Она вообще ни к чему не располагала. Я так и не ответил, а Вася, видимо, вполне удовлетворенный отсутствием ответа, продолжил следить за отсутствием событий. Следует отметить, что именно здесь в голове моей возник тот самый образ - жернова, а-ля валы, измельчающие трупы деревьев, которые переворачиваются по часовой стрелке. Я смотрел на предводителя, сражающегося с толстенной веткой, смотрел дальше - на те самые жернова - и тут камера наезжала, с хрустом, стенки агрегата стирались, изгибались причудливо, и превращались в нечто влажное, смыкающееся, розовощёкое.

В чей-то рот - с голосовыми связками в конце.

Есть! Есть вещи куда интереснее. Наприклад?  

Например, твои связки, Вася.