Жизнь двенадцати трёх с половиной цезарей.

1. Леонид I Макар Хитроумный.
Останется в народной памяти, как один из исполнителей песни "Беловежская Пуща". Любимое занятие – бегать во время дождя под каплями и не намочиться. Плебеев любил, ценил, даже немного уважал и побаивался: учитывал тот факт, что если низы хотят, а верхи не могут, то верхи даже под зонтиком не укроются от возможной бури. Сенаторов уважал, ибо сам из этого болота, а в своё болото не плюют (старая партийная привычка).
Прославился околовоенными "подвигами": под давлением отдал варварам ядрёные бомбы, пустил в Крымскую провинцию варварский флот и изобрёл боевую колесницу для плебса - кравчучку.
Древний Киев, столицу Четвёртой Империи, превратил в круглосуточный продуктово-вещевой рынок и назвал это переходной экономикой.
Деревянные талеры обменял на бумажные фантики, и ограбил плебс до нитки.
Дал волю сенаторам, и те отстроили многочисленные финансовые пирамиды, в которых было погребено народное достояние.
Не выдержал противостояния со своим бывшим протеже и, в результате грязных политических интриг и первых ворон (ласточек) чёрного пиара в суверенной Четвёртой Империи, не был переизбран цезарем вторично.

2. Леонид II Даниил Зарвавшийся.
Будучи принцепсом при Леониде I Макаре, успел сотворить себе образ страдальца и борца за Великую Империю. Неудачи в экономике и политике объяснял отсутствием вертикали власти, а когда получил временные диктаторские права, то надиктовал столько законов, что их до сих пор вычёркивают из сводов Римского Права.
Сенаторов не любил, с ними вёл себя высокомерно. Часто, подражая Калигуле, вместо себя в парламент посылал коня (педального Табачника) и заставлял почтенных патрициев стоять в очереди на поклон.
Принцепсов менял часто, но не чаще предыдущего цезаря. Заворовавшегося принцепса напугал подрывом его колесницы и сослал из Империи, вручив ему панамский паспорт, что бы мытари на границе имели повод арестовать наглеца. В провинциях поставил прокураторов, чем попытался укрепить вертикаль власти, но создал коррупционную махину, с которой Четвёртый Рим пребывает и поныне.
Хамил судьям, всячески урезая их в правах. Ненавидел риторов, а одного даже приказал умертвить.
Для экономики Рима не сделал ничего путного, зато в собственный карман и в многочисленные карманы родичей положил много злата из казны.
2.5. Леонид II Даниил Испуганный.
Собственно тот же Леонид II зарвавшийся, но испугавшийся народного бунта после того, как сенаторы обнародовали тайный приказ об умертвлении ритора. В страхе начал переводить капиталы в соседние страны и в спешке убирать стрелочников. Советника, насоветовавшего убить ритора, он вопреки логике, не предал суду (вспомнив о давней вражде с судьями), а назначил главою сената.
Прославился тем, что до отставки ухитрился продать своим родичам остатки достояния Рима, и попытался возвести на развалины своего ставленника. Но негодующий народ покрасил центральную площадь столицы в оранжевый цвет и заставил трусливо отдать бразды правления новому цезарю.

3. Виктор Андрей Уродливый.
Сначала его именовали "Надеждой Великой Римской Нации", но после неудачной попытки отравления продуктами распада чёрного пиара, он получил новое нелицеприятное прозвище. А сейчас ему впору называться Юродивым, ибо по делам, которые он вершит, возникают сомнения в его адекватности:
вместо создания сильной армии, озаботился казаческим легионом в шароварах;
вместо построения сильной экономики, построил пасеку;
впервые в истории Великого Рима назначил принцепсом женщину, думал, что бабой будет легче управлять ;)
врагов, мешавших ему, возвысил, друзей же, помогавших в беде – унизил и втоптал в грязь. Ибо не правильно понял религиозную норму и иноземное слово "толерантность".
Прославился тушением лесных пожаров собственной туникой, купанием в холодной воде, с отмораживанием членов правящей партии, и походами на Говерлу с последующим засыранием девственно чистых уголков природы.
Роспуск сената, произведённый им в бредовом законотворчестве, привёл к длительным парламентским каникулам и подтверждению догадки плебса о том, что Великому Риму не нужен ни Сенат, ни сам цезарь.
Советника своего слушает открыв рот, исполняет все его хитроумные комбинации, и даже не подозревает о том, что вскоре вынужден будет обратиться к нему со словами: "И ты, Брут…"