...только попытавшись применять их на деле.

Сенека
Старший

Дороги таки доконали меня.

Уважаемые патриоты Украины!

Вотум недоверия Патриарху Кириллу

Алексей Артемьев, 09 апреля 2011

Порядочные люди есть везде. Даже среди сотрудников религиозной корпорации. Вот, к примеру, три Храма Ижевской епархии РПЦ прекратили поминовение Патриарха Кирилла и предложили ему покаяться в грехах. Хорошее начало – пол дела... 



Уже многие годы в рядах Русской Ортодоксальной Церкви (РПЦ) звучат тихие кулуарные разговоры. Обсуждается всякое непотребство, которое процветает в верхах церковной иерархии. Просачиваются слухи настолько неевангельского характера, что некоторые священники и даже епископы на местах позволяют себе открыто возмущаться, за что немедленно бывают наказаны. Вот и до Удмуртии докаталась эта волна возмущения. Три Храма Ижевской епархии РПЦ прекратили поминовение Патриарха и предложили ему покаяться в грехах.

Один из авторов обращения отец Сергий (Кондаков) – настоятель Свято-Никольского храма села Завьялова, руководитель Отдела по взаимодействию с Вооружёнными Силами и правоохранительными учреждениями, член Общественной Палаты Удмуртской Республики. Вместе с ним – отец Михаил (Карпеев), отец Александр (Малых).

Вот выдержки из открытого обращения к патриарху РПЦ:

…рухнул богоборческий коммунизм, и миллионы людей пришли в лоно нашей Матери-Церкви. Но, положа руку на молящееся сердце, мы вынуждены признать, что не произошло в полном смысле духовного возрождения большей части нашего народа. Напротив, великое число наших людей прибывают в состоянии ещё более худшем, чем 20 лет назад. России грозит гибель, главной причиной которой является духовно-нравственная катастрофа...

Интересное наблюдение. Но это не ново. Правоверная церковь, шествуя по миру, никогда не приносила других плодов. Далее:

Чего стоит наш «миссионер всея Руси» о. Андрей Кураев, который совершенно безнаказанно глумится над канонами и традициями Православной Церкви?..

Кураев и над нашим образованием глумится. Это же именно он автор учебника по Основам Православной Культуры (ОПК). И ещё:

Не может у нас не вызвать смущения и то, с какой лёгкостью раздаются церковные награды, ордена с образами святых, представителям власти и бизнеса...

И у меня лично это тоже вызывает, если не смущение, то отвращение точно. А вот уже требования:

Мы решительно просим прекратить позорную практику слепого соглашательства с властью и всевозможных заигрываний с толстосумами – гражданами нашей страны... Мы решительно просим, чтобы Вы, Ваше Святейшество, позаботились о том, дабы наш народ видел Вас не только благословляющим и лобызающим представителей высшей власти, но и обличающим их...

Требования по-человечески понятные. И тут же следует удар ниже пояса:

Мы решительно просим положить конец бесчинствам тех священнослужителей, в том числе и весьма высокопоставленных, которые предаются постыдным смертным грехам. Грех содомии, под покровительством спецслужб внедрявшийся в среду священнослужителей МП, к сожалению, процветает, разрушая изнутри Церковь...

Ну и про единые электронные карточки. Руководство РПЦ ведь и не думает о каком-либо противлении. Они заранее на всё согласны. Не всем религиозным людям такое по вкусу. И священники выражают эти настроения:

Мы также решительно просим Вас быть первым среди тех, кто заявляет о том, что он не примет Универсальную Электронную Карту, представляющую угрозу для нашей страны и народа...

Много слов в обращении сказано и против курса РПЦ на единобожие, или иначе экуменизм. Это такой глобальный проект по слиянию всех мировых религий в единый планетарный зомбо-инструмент. Русская ортодоксальная церковь стала частью этого течения ещё с тех пор, как стала называть себя этой унизительно тупой аббревиатурой РПЦ.

Назвать так церковь мог только презирающий её человек. Не забывайте, что эта организация претендует на священный статус. Кстати, сам Патриарх Московский и всея Руси, никогда не позволяет называть себя просто ПМВР Кирилл. Видимо, впитал двойные стандарты ещё из библии.

В конце авторы послания делают вывод:

Не может быть нашим Великим Господином (писали бы уж сразу ВГ, – авт.) тот, кто ведёт нас по пути апостасии (отступничества) и унии (объединения) с папистами (католиками). Не может быть нашим отцом тот, кто попирает каноны Церкви и правила Святых отцов...

Реакция последовала молниеносно. Всех немедленно отстранили от должностей. Как принято, с огромным сожалением и скорбью в сердце.

А что же это такое было, искренний протест или провокация? Возмущение порядочного человека при таком состоянии дел в церкви вполне понятно, однако религиозные люди, с которыми мне довелось общаться на эту тему, считают это была политическая акция, и не усматривают в этом благородных мотивов.

К тому же незадолго до громкой акции к нам в Ижевск приезжал известный священник Всеволод Чаплин. Кто не знает, так это член Общественной палаты Российской Федерации, настоятель московского Храма святителя Николая на Трёх Горах. Имеет репутацию человека, близкого к ПМВР Кириллу. И встречался он именно с Сергием (Кондаковым). Повод для встречи был. Мало того, что оба члены Общественных палат, они и учились в Москве вместе. А вот что у них там в действительности вышло, мы, наверное, не узнаем.

И подумать стыдно. Во всяком случае, именно после встречи со старым знакомым, Сергий (Кондаков) начинает возмущаться по поводу греха содомии, которому «предаются высокопоставленные московские священнослужители».

В свою очередь, Чаплина никак нельзя заподозрить в евангельской порядочности и традиционности. Это отражается и в поручениях, которые он выполняет. Надо сказать, что люди с нормальным (нерелигиозным) сознанием не знают многих проблем, которые РПЦ предпочитает решать в своей среде по-тихому. А ведь недовольства монахов и паствы, подобные сегодняшнему, очень частое явление. Мы все помним лихорадочную акцию 1999-2000 г.г. по смене советских паспортов на российские. Тогда многие в РПЦ не приняли новый документ. Особенно в Удмуртии:

«Массовый отказ от российского паспорта наблюдался в Ижевской и Удмуртской епархии. Монахини Покровского и Серафимовского монастырей, а также сочувствующие им миряне, более 200 человек, отказались от получения паспорта, сославшись на то, что “новый паспорт, как и ИНН, – от беса”.

Возникшая внутри епархии конфронтация относительно принятия ИНН привела к бунту… Покровский монастырь при Трифоновском храме села Каменное Заделье Балезинского района находится с 29 октября 2002 года в “фактическом расколе”: указам архиепископа Николая (Шкрумко) об отстранении от обязанностей и увольнении за штат духовника игумена Владимира (в миру – Наумов Виктор Владимирович), освобождении от временных обязанностей старшей сестры монахини Наталии (Спиридоновой) и отлучении от Церкви сестёр монастыря здесь не подчинились, а епархиальная комиссия вместе с новоназначенным настоятелем и духовником архимандритом Ювеналием Рожиным в монастырь вообще не была допущена…»

Источник

Конкретно эту острую ситуацию и множество подобных разруливал именно Чаплин по патриаршему поручению. Зная об этом, мне лично сложно предположить в обращении удмуртских священников провокацию, выполненную по поручению эмиссара Чаплина. Чего-то слишком уж хитро.

Между тем, затронутые в послании вопросы всем религиозным людям у нас прекрасно известны. Чаплина и Кураева они считают провокаторами. Им не доверяют. Вместо Кирилла патриархом многие хотели бы видеть другую персону.

Странно, но при таком отношении лично к руководству РПЦ, рядовой прихожанин уверенно продолжает «нести свой крест». Молиться, на что показывают, праздновать, что указывают, жертвовать денежку, сколько заказывают. Всё как в заповедях – отдам последнюю рубаху. Чем хуже положение, тем больше юродства. А как же, если сел в патриаршее кресло провокатор, значит так надо – неисповедимы, понимаешь, пути господни.

Что с ними поделаешь? А моя версия событий такая: Николай Викторович, когда в очередной раз на встрече с читателями блокировки снимал, не подрассчитал маленько, и наших попиков краешком тоже зацепило. Проснулись у них некоторые спящие гены. Ну, те, что за совесть и достоинство отвечают. А, может, сами собой проснулись, просто время пришло...

Ижевск

---
Источник: www.ru-an.info
---

Дополнительные ссылки: Мидгард-Инфо ...

  Для улучшения самочувствия, снижения нагрузки на нервную систему и частоты приступов головной боли, я для себя решил - надо любить дело, которым ты занимаешься, или полюбить - которым вынужден заниматься 

Как-то незаметно летит время, а сериал про Лайтмана смотрю почти с тем же удовольствием, благо есть целый сайт , на котором своевременно выкладываются новые серии. Манера общения главного Героя чем-то напоминает мне Френка Фарелли с его Провокативной Терапией.
Немного разочаровывает, что меньше стали разбираться жесты и мимика лица, сериал больше стал похож на детектив. Однако обрадовало, что продюсирует сериал сам Тим Рот, раньше я на это не обратил внимание. Это значит, что в сериале будет еще много динамики и интересных сюжетов. Кстати, одна из последних серий был о многоженце (прям как в басне!) и его судьбе.
Иногда пересматриваю предыдущие серии, игра актеров доставляет одно удовольствие! Особенно нравится подрастающая Эмили и , конечно, Фостер, "мать-настоятельница". 
А вот сам Лайтман, по-моему, стал немного дерганным или взвинченным, интересно, отчего это?!   Удивительно, как он мог так тонко распознать "женщину-героиню" в сотруднице "Скорой помощи", и каким еще изощренным способом можно получать удовольствие от того, что делаешь, даже если это "что-то не то"  ?!


Такі справи

Пару дней назад.

Коренастый крепкий военный корреспондент, режиссер-кинодокументалист Сергей Гранкин и рослый огромный его оператор Егор Мазур нешумно, но со вкусом отдыхали. Так умеют цедить мгновения умиротворения люди, которые знают цену покоя. Потому захотелось просить в лоб:
— Ты – экстремал?
— Я — военный корреспондент. Это моя основная работа.
— Это какой-то особый набор качеств, мотивировок, принципов?
— На войне ты должен отличать по звуку мотор движущегося танка от БТРа хотя бы потому, что выстрел из танка или из БТРа определяет толщину стены, за которой надо залечь, чтобы в живых остаться. Хотя адреналин считаю браком своей профессии. Значит, что-то не просчитал, не продумал. Игры с жизнью рано или поздно плохо заканчиваются. Профессионально сделать работу — это абсолютно четко зафиксировать события и выбраться живыми, целыми, по возможности, с незадетой психикой. Шесть раз меня, конечно зацепили. Шесть ран – шесть моих ошибок. А дальше — все та же профессия. Журналистика — она всегда одинакова. В идеале — это микрофон с ножками.
— Война – это правда?
— Да, на войне обнажается все – эмоции, чувства, сущность человеческая. Это испытание себя, в первую очередь, и испытание друзей и тех, кто вокруг. Вот Егор Мазур, есть еще один хороший оператор Игорь Кочаровский, с которым прошли три года самых страшных боев, это — друзья. Даже больше, чем друг. Такому человеку могу полностью доверять. «Война — это дешевка с точки зрения кино, — сказал один молдавский режиссер. — Уж если ты рискнул и выжил, то дальше ты, как кинематографист не нужен — включи камеру и все будет интересно». Может, и так. Ты приходишь туда и видишь, какая она жизнь на самом деле. Чего она стоит. И чем можно рискнуть за какие-то абстрактные понятия — Родина, идея, религия, карьера, служба. Все эти вещи там настолько выпуклы, настолько понятны. И потом, когда возвращаешься в мирный город, — в Израиле это 10 минут езды, и ты из войны попадаешь в центр нормального города — люди сидят в кафе, девочки в мини-юбках, — садишься, смотришь на них и понимаешь, как это классно — каждый день радоваться жизни.
— Человек с ружьем не такой как все?
— Если нормальный человек с ружьем, то это, во-первых, — ответственность. Во-вторых, это какая-то возможность, как это ни громко звучит, изменить мир. Потому что вылетевшая пуля может оборвать судьбу, а может спасти людей, а может защитить родину. Военные, кстати, очень похожи все. В американских сержантах абсолютно узнаваемы черты «дедушек» моих армейских воспоминаний. Я был на таком количестве войн. В Ираке имел дело с американцами и англичанами. В Косово входил с итальянцами и французами. Сам служил в Советской Армии и до сих пор служу в израильской. Сержант, между прочим. И даже орден заслужил в этом году, но отказался получать. Считаю, журналист не имеет права получать орден одной из воюющих сторон. Значит, я был необъективен, что ли.

— В «горячую точку» отправиться, это же не купил билет и поехал. Туда же еще попасть нужно.
— В Ирак когда залезали, посмотрели по карте, прикинули и полетели… в Турцию. Потом добрались до Курдистана. Там с одной стороны – турецкий Курдистан, с другой – иракский. Проводники перевели через пограничный Тигр за 100 баксов. Пришлось проявить некоторую смекалку, чтобы оказаться в Ираке еще раньше американской армии. И оттуда выходили в эфир, что было чистым хулиганством. Но это была одна из самых больших моих журналистских удач.
— Нравственность в военном репортаже. Есть граница между тем, что нужно показывать, и чего показывать нельзя?
— Понятие нравственность везде необходимо. Оно, как законы физики, существует независимо от нашего хочу-не-буду. И паркетный журналист, который снимает парламент; и гламурный, который иные человеческие меньшинства изучает; и военный, который все величие и мерзость жизни фиксирует, сами для себя решают за какую черту переступать нельзя. Когда ты видишь смерть, страдания, победы — это все легче распознается, ярче. Это — с одной стороны. А с другой — смещаются некоторые понятия и труднее определить эту границу. Но она всегда довольно жесткая. Шаг вправо, шаг влево не так уж важен, если у тебя есть внутреннее убеждение, что ты ее переходить не должен. Случайно заступил - шагни назад.
— Но в профессию надо было тоже сделать шаг.
— Случайно получилось. Еще в Советском Союзе служил в спецчастях МВД. Потом наш полк бросили в Фергану. Я как раз дембельнулся, но поехал, начал снимать. Стало получаться. Когда переехал в Израиль понял: чтобы пробиться, нужно делать чуть больше того, что делают вокруг тебя. Если бы я снимал концерты знаменитых людей или пейзажи, вряд ли меня бы стали печатать. Фотографии с войны, если ты их снял и довез, это печатают. Это — работа. Это — профессия. Это — деньги, в конце концов.
— То есть — чистая прагматика: снимать концерт совсем не то, что ситуацию, которая сама по себе будоражит людей, потому и востребован такой материал изначально.
— Я видел концерты, которые затрагивали людей, их судьбы не меньше, чем репортажи из «горячих точек». Мой фильм «ДДТ. Дорога к чуду» как раз про группу «ДДТ» и Юру Шевчука. Он чувствует войну. Она ему болит. Он был в Чечне, в других «горячих точках». И повез я его на палестинские территории. После этого он дал мне права на несколько своих песен. И вот тексты абсолютно русских песен абсолютно легли на мотивы израильской войны. Мы снимали фильм-концерт, а получилось – затрагивали судьбы людей. Мою точно, например. Так что не важно, что снимать. Важно, как к этому подходить и относиться. Если ты считаешь, что это не важно, не берись. А если для тебя тема болит, может что-то хорошее получиться.
— Рассказывать о войне, получая от этого не только деньги, но и удовольствие. Какая радость от этой работы?
— Творчество — трудно это. По 16-ть часов рабочий день. Но это ж огромная радость. Как будто делаешь что-то своими руками. Я не столяр, не токарь. Быть может, корабли бы строил, но не умею. А фильмы мне делать нравится. Раз их показывают, значит что-то получается. Мое любимое занятие, когда люди смотрят мой фильм, наблюдать их лица, реакцию. Какой кайф! Время чистого, ничем незамутненного кайфа.
— Есть спрос на документальное кино, на съемки реальных событий, людей, судеб?
— Я вообще не очень люблю это деление: документальное, художественное кино. Есть плохое и хорошее кино, интересное и скучное. Если есть возможность оторваться и сделать то, что ты хочешь, получается, как разговор откровенный на тему интересную. Интересные повороты сюжета, неожиданные жизнь так придумает. Жизнь – лучший режиссер. Не я сказал.
— О фильме «Новые самаритянки». Снимать шесть лет фильм о любви и документальный. Совсем непросто все это соединить и состыковать и чтобы получилось. О любви.
— Можно попытаться снять фильм о мечте. В моем фильме — две героини. Одна из Херсона, из совсем бедной семьи. Отец продавал сигареты с картонного ящика на вокзале. А его дочь мечтала стать принцессой. А вторая девочка, которая была изначально неплохо устроена, и бедность ее не пугала, мечтала о любви красивой. И обе мечты сбылись. Мы смотрели, наблюдали, нам было интересно — какая же мечта более правильная. Хотя не бывает правильной или неправильной мечты. Но какая из них более жизнеспособная что ли. Причем, все это происходило на фоне совершенно необыкновенного древнего народа, трехтысячелетнего, говорящего на древнеарамейском языке, на котором Христос говорил. Это очень закрытая община. Потребовалось время, чтобы они нас к себе подпустили. Это был очень чистый эксперимент.
После показа фильма "Новые самаритянки".
— Есть люди, которые могут своим мнением повлиять на дальнейшее творчество?
— Стараюсь изживать в себе «своего» зрителя. Конечно, есть какой-то круг людей, которые читали одни со мною книжки, учились со мной в одной школе, проверены в одних и тех же ситуациях. И мне с ними проще, понятнее. Я могу говорить с ними на их языке. Но я при этом теряю огромный мир вокруг. А в нем столько происходит. Мой фильм «Новые самаритянки» побывал на 30-ти фестивалях. Я показывал его в Непале, в Катманду. Люди в кинозал спустились с гор. Был аншлаг. Они смотрели мой фильм, что-то поняли, аплодировали. Вот это круто! Это значит, я смог оторваться от своего зрителя и сделать что-то, выходящее за рамки моего узкого мира.
— Каждый человек приходит в мир из своего детства, юности, где всё создает личность.
— Я — из Питера. Там родился на Пяти углах и с семи лет жил в рабочем Кировском районе. Детство было всегда молочное, счастливое, советское. Ездил летом в Крым с родителями. В школе учился на «тройки». Потом университет в Эстонии. Встречал людей необыкновенных. Дружил с Витей Цоем, Юрой Шевчуком, Борей Гребенщиковым. А потом все кончилось: университет, Советский Союз, страна, в которой я жил. Вити нет. Гребенщиков не тот. И я подумал, что мне все равно, где жить. И поехал путешествовать по миру. Долго болтался — несколько лет. Так получилось, что осел в Израиле. Сейчас там мой дом. А я так и остался безродным космополитом. Вот так они, наверное, и возникают — на переломе эпох.
— И нет потребности в родных стенах?
— Есть, конечно. Ни одна армия долго не продержится без крепкого тыла. Есть дом, жена, две дочери, собака. Не скажу, что я там другой. Это тоже мой мир. Мой дом. Покой бывает тоже необходим. Вот в отпуске показал дочкам Питер, Финляндию. Это моя родная природа, где я родился. Щук спиннингом таскал, грибы белые собирал. Такое радует, особенно потому, что бывает не часто. Было бы постоянно, наверное, было бы скучно.
Сергей Гранкин - победитель