хочу сюди!
 

Славушка

48 років, телець, познайомиться з хлопцем у віці 45-55 років

Замітки з міткою «my poetry»

Зимнее и алкогольное

Белая плаха январских полей,
Если так плохо, пожалуй, налей
Водки промозглого ветра в перах снегирей.

Низкие санные солнца пути,
Если так грустно, тогда ты кутни
Сладким кагором сжигающей жертву зари.

Штрауса вальсы невенских снегов,
Если все просто, тогда ты готов
Пить вина сумерек с чаши хрустальных брегов.

Небо, венцом перламутра палитр,
Чтобы понять его, нужен пол-литр
Что там гадать – самиздата Истории битв.

2002 

bokali

Безнравственное

Эпиграф:
Лучше морального удовлетворения лишь удовлетворение аморальное.
Народная мудрость

Когда совести все сюрикэны
Не без боли покинут мой мозг,
В этой крошечной темной вселенной
Заблистает куст крашеных роз,

Я ступлю на двойную равнину
Зазеркалья и Поля Чудес,
Закивают главами повинно
Розы в такт придыханью небес,

Неземно заискрятся фонтаны
Безудержно крамольных идей,
Заиграют на ржавых на ставнях
Дядя Бендер и дед Прохиндей,

И откроются вдруг перспективы,
И тогда возликует душа,
И я стану дивиться: «До ныне
Как я жил в ожиданьи гроша?»

Пролетал я как зернышком тминным
Аэродинамичной трубой,
И я скроюсь в коварной равнине – 
Публицист, раздолбай и плейбой.

Через голые сады








Чрез обнаженные сады
... – наш плюшевый мишутка
Как неуместной странной шуткой
Протягивает нам псалтырь.

Как выпущенный из пращи,
Взмывает в безвоздушье месяц,
Ряд ковылей безумно тесен
Для ветра, студит что пустырь,

Для взгляда, ищет что следы
Покоя и простого счастья,
Но лик природы столь бесстрастен,
Как фараонов масок сны.

Но безразличны так слова
Камней, недвижимых, как вера,
И древних, байки как Гомера,
И жжет опять закат дрова,

И обращается в угли
Поспешность каждодневных строчек
Где ключевое слово – «хочет»,
И где в изгнаньи короли.

И нету истины в вине,
И не найдешь приюта в вере,
И свод тускнеющий безмерен,
Как склад сивухи на селе.

2003




Игра

Эпиграф 1:
Однажды мир прогнется под нас.
А.Макаревич

Эпиграф 2:
Всі ми починали іншими істотами.
Помічник Верховного Жерця

Эпиграф 3:
Ты заигрался!
ХХХ

Стихи – прелестная игра,
Где главное – не заиграться,
Элементарно, милый Ватсон,
Всему свой срок, своя пора,

И, над бумагой помечтав
Минут так, думается, двадцать,
Всю жизнь ползти и прогибаться,
Как Макаревич был не прав!

Когда фривольно обещал
Нам справедливость в третьем акте,
Есть крестики в пиратских картах,
Но нет сокровищ среди скал,

Как много можно написать
О том, чего не существует!
Но жизнь – французским поцелуем
К нам в рот – айда вновь пролезать!

Стих – аддиктивная игра,
Взяв роль всесильного Емели,
Кем мы живем на самом деле
Да не забудем мы с утра.

Второе марта

Все пишут песни о весне,
А тут насыпал снегу леший,
На соломоновом перстне
Столь утешительна депеша…
Пройдут морозы и снега,
Пройдет гордыня-самомненье,
На новомодных свитерах
Ветвисторогие олени
Исчезнут. Только лишь любовь
Сиять продолжит в сини неба
И подтанцовки флюгеров
Украсят взлет возницы-Феба,
Сотрутся пасмурные дни
Из памяти забитой флешки,
Искусственные все огни
Погаснут в суетливой спешке 
Под взглядом ясным и прямым
Болезни сгинут и ненастья,
И утлый духа монастырь
Разрушится толчками счастья.
Над пропастью отнюдь не в ржи,
Солонкой белой в каравае
Всю несознательную жизнь
Безрезультатно ожидаю.

Предвесеннее

… и лисьих утр у февраля
Свет рыж и полон обещанья,
И верится, что все – не зря,
И мнится, ты еще в начале,

И с каждым новым ясным днем
Взлетает купол неба выше,
И майя с их календарем
Танцуют голышом по жиже

Овсянки снега, луж зеркал,
И странные кричат вопросы:
«На кой был Королеве Кай?» 
И «Где бы стрельнуть папиросу?»

Прекраснодушные сябры
Повыползают из берлоги
И запоют, как быть незлым,
Прилечь гостинца у дороги,

И в предвкушеньи первых трав
Взгляд солнца мягче и добрее,
И у сугробов всех застав
Хворь предвесенней гонореи,

И майя каверзный вопрос
Чем раньше ваш восход – тем проще,
И в золото кору берез
Луч первый красит парки, рощи,

Лишь невменяемый Бодлер
В «покращення» не хочет верить,
Но в позументах гондольер
Повестку бросит вам под двери

И царственно продолжит путь
Средь птиц по чисту небосклону,
И в извещеньи – только суть:
«Дождись весну. Она уж скоро».

В ожидании снега

Ну просто «вынь да и положь»
Снега, как горы свежих писем,
Непреднамеренная ложь
Сквозить чрез ясность белых мыслей,

Неубиваемый йо-йо
Взлетит над туч ночным дозором
Невидим кратер «Королёв»,
Но Море Ясности – для взоров

Неумолкающих шутих
И вечно занятых пиитов,
Как сладко замирает стих
В мечтах о вечно-неизбытном!

Развесив стирано белье,
Расправь немых рассветов крылья,
Ступи пророком - не Ильей
На афоризмов злых усилья,

На панцирь стынущих дорог,
И на игры хитросплетенья,
И сменит пусть йо-йо Сварог,
И Мономах все поученья

Направит в крохотных листах
Пред умиленным тихим взором,
Скрепив надежду, грусть и страх
Нездешним вычурным узором.

Ночная гравюра

Все темники бледного всадника
Стреножили дружно коней,
Вдоль ветхих оград палисадника
Аншлаг у театра теней.

И троица Альбрехта Дюрера
Устроилась там на ночлег,
И кажется сильно надуманным
Желанье прожить много лет,

И реют в ветру гривы конские
(Нам кажется – ветви у ив),
Сермяжною правдой, суконною -
Крыла вороного отлив.

И полнятся кубки истомою 
(У нас – алкоголем сердца)
Мы гнались так долго за формою,
Что стали мудрей подлеца,

И странными Босха картинами
Исполнится ночь за окном,
И станут немыслимо длинными
Часы между явью и сном,

С терпеньем искусного резчика
Ваяет послания ночь,
Где в тенях, таких переменчивых
Рассудок теряться не прочь,

И шлют снова знаки сумбурные
Деревья чрез ночь-круговерть
Где встали герои гравюрные – 
И рыцарь, и дьявол, и смерть.



Рождество

Пробуди чуткий сон
Снегирей в хрупкой сини,
Вдохновенный полет
И нетронутый иней,

Откровенье лучей - 
От Луки ли, Матфея,
Солнце, в соты мед лей,
Оторвать взгляд не смея

От морозных красот
И кружев домотканых,
Тени прячет восход
С легким привкусом тайны,
 
Сквозь вуаль линий сна
Заиграй перламутром
В волшебстве Рождества,
В сказке зимнего утра.

2011

Анестезия

На стеклах писаный узор
Хитер (видать, навеян Торой),
Хоть Дед Мороза нос веселый
Так по-российски бирюзов,

Присесть и глупо помечтать,
Увидеть весь тот сказ былинный,
И путь, столь санный, сколь и длинный,
И через ночь ползущий тать,

Так окрыляющий полет
Фантазии на белых кручах,
И по следам звезды падучей,
Чье предсказание не врет,

Отодвигает в города
Шаги времен и гул машинный,
И перст судьбы, такой аршинный,
Он средний, с этим – никуда…

Так снежным росчерком стихи,
Лишь заслоняют нас от боли
На тонких стеклах аллегорий
От мира, где не счесть грехи.