Дайте человеку прочитать несколько рифмованных строчек, и он возомнит себя владыкой вселенной.

— Битти

(«451 градус по Фаренгейту» Рей Бредбери)

Сакрально молчание улиц пустых,

Их сон осеняет труба минаретом,

Поэт, воспевая осанну минету,

Жжет свод ясным взором чрез чахлый пустырь.

Отнюдь, не березовы палит дрова!

Горит его сердце, как истинный светоч,

На этот огонь гуманизма весь вечер,

Всю длинную ночь не летит мошкара.

Игристые вина блестящих идей

Текут в его жилах по праву рожденья,

И рифма, фонарной отброшена тенью,

Грозится влететь в стих семьей лебедей.

И он собирает из смальты слогов

Полотна чарующих зренье мозаик

Для плюшевых мишек и ласковых заек

Не жжет, а вибрирует нежно глагол.

Его тексты звонки и свято просты,

В них «Welcome!», «Bonjour!» и «Hakuna Matata!»…

…в последнем своем я исправил три мата,

А то матюки как-то стыдно постИть…

P.S. Поскольку у всех обостренное чувство собственного достоинства, подчеркиваю: НИКОМУ лично не посвящается!

Si os dan papel pautado, 

Escribid por el otro lado.

Juan Ramn Jimnez

О чем вам не расскажет Интернет

И блоги роялистов, и коммуны

Изображают тщательно и умно

Чего в природе не было и нет.

Не существует для людей добра,

А балом правит целесообразность,

Для стаи ль вожака - большая разность

В чьи уши вденут серьги серебра?

Как справедливости прекрасен миф!

Ее желанье так проникновенно,

И семь десятых жизни на измене

Ради нее провел месье Мисчиф.

Любовь и счастье, дружба и пиры,

Ах, браво вам за трюки, эндорфины!

Как деньги постсоветского Минфина - 

Купоны - иже несть у них цены...

Не возопят о том чрез мегафон,

Не пропоет онлайн-телеведущий,

С теченьем лет становимся ль мы лучше?

Не вина, чай, в подвалах Сен Жюмо.

В вялобродячем цирке шапито

Пиар- и политтех- эквилибристик

Вам не дадут прочесть ворожки листик

С крамольной фразой: "Ну, а вы здесь кто?"

Об этом громко радио молчит

И слепо так каналы все вещают,

Глотает слоги судорожно Тая,

И Цицероном нас зовет гранит,

Но вместо назидательных речей

Я завершу свой спич вполне нелепо

Ничтожно мним мы - нам решать - быль-небыль,

Житье иль нежить, сажа иль елей.

Дай повод мне уйти за спектра зонт

Семи где нот звучит один лишь синий,

Где ветер суходольных абиссиний

Напорист, как спецназа водомет,

Про благодать дождей безбожно врет.

Не предлагай мне дружбы и любви,

Отставь же эту чашу, виночерпий,

Нестройным хором пьяненькие черти:

У жизни «терки» есть еще со смертью

«И счеты не окончены свои»

Дай повод мне не видеть между строк

Падения и акций и морали,

И расхожденья сутр на коленвале,

И не прийти на завтрашний урок - 

С другими пусть учитель будет строг.

Пусть мартовскую солнечную высь

Не омрачат ни радио- ни теле-

Истерики на чувств разрыв-пределе,

Подснежник, так беспечно белобрыс,

Скомандует всем черным думам «Брысь!»

Дай мне возможность заявить в конце:

Ловил меня ваш мир, но не поймал, мол...

И кислую тоску прожечь напалмом

Бескомпромиссных мая панацей

С веснушками на юном том лице.

Гляди, Дон Педро, снег идет,

И желты фонарей одежды

Остр, словно бритва, марта лед

В лохмотья жертвенные режет.

Метет и вьюжит, словно встарь,

И шепчет: "Приходи, покайся,

Свечу рублевую поставь

Слезой обретшего скитальца"

В волнАх горячечной пурги

Александрийским, ведь не меньше,

Храм маяком ждет корабли

Средь белой мглы слепой, кромешной.

Но я не вижу буквиц книг,

Не различу слов проповедных,

Чтоб сколотить молитвы бриг

Столь надобен ли мне посредник?

Мне, право, нечего просить,

Не мне решать, что служит мерой,

Не мне, ничтожному, судить,

Раба где жребий, где - Гомера,

В разгаре суесловных битв,

Ситуативных красноречий,

Кущем святым горит пол-литр - 

Теряю дар и чувство речи.

И пусть, что мокрое рядно

Не вяжется с покровом тайны,

Вино и хлеб, и перегной

Отмеряны так неслучайно.

Неосмотрительно желать

И промысел коробить просьбой,

Стежок украсит знаньем гладь

На вышиванке ночью поздней,

И если свет не поносить,

Наполнят смыслы мир курсивом,

И мне удастся отпустить

Свое смиренное "Спасибо".

Мужчины разной простоты

И изощренности - странички,

Что с Сетью мнят себя на "ты"

И сходу предлагают "в личку".

Иные чопорно строги,

А те - украшены цветасто,

Природой хакнутых с ноги

Зовут в народе ...

Однако, не о них сюжет,

Вернемся к заурядным сайтам,

Отягощенным грудой лет,

Моралью - грозным копирайтом,

Разбросанным по миру вон

По хостингам, долам и весям,

Их цифровой сознанья сон

Столь же нелеп, сколь и чудесен.

Поверь, Великий Программист

Оставил явно не случайно

Дорогу для бэкдоров-лис

Без всякого покрова тайны.

И сколько трафик Сеть хранит,

И сколько сервер время помнит,

Не вырваться им из игры,

Краеугольным где условьем

Приватность? Это - не про нас,

Авторизаций без, паролей,

Войдет "не поднимая глаз"

И разум заберет и волю.

И танцем с бубном не решить

Критическую уязвимость.

Что, не легка у сайтов жизнь?

Такая Программиста милость.

Критическая уязвимость веб-платформы - ошибка, дающая возможность сторонним лицам посредством удаленного исполнения собственного кода получать полный или частичный контроль над сервером.

Бэкдор (backdoor) – программы скрытого удаленного администрирования, которые предоставляют сторонним лицам возможность несанкционированно и удаленно управлять скомпрометированным компьютером. 

                                         Где мы летим?

                                                       Ю.Шевчук

Где мы летим?

Мы разобьем самодостаточность защит,

Мы разрываем воздух, выпорхнув с пращи

Свинцовой пулей, где две буквы – матюки,

С этруска-воина не дрогнувшей руки.

Где мы летим?

Несемся пущенною «Желтою стрелой»

Через лесов и гор почтительный конвой

Не поезд – тщательно продуманный снаряд

Для сердца орка и для эльфа – всех подряд.

Где мы летим?

Мы забываем, что мы карты из колод,

Вся наша жизнь – полет луча – двоичный код,

Несущий правила чудовищной игры,

Где главный водящий – Big Bang – Великий Взрыв.

Где мы летим?

Воем ефрейтора средь факельной ночи,

Последним словом Архимеда «…величин»,

Пренебрежительным и горьким «И ты, Брут»

От кандидата всех трагических наук.

Где мы летим?

Визгливым хохотом петровских огнь-шутих,

Последней каплей гроз Потопа – сплошь глухих,

Зернинкой малою с ладони графа Льва,

И злою искрой, где костром трещит молва.

Где мы летим?

Каким снарядом, чьим же словом и нуждой,

Свобода выбора – шанхайский самострой,

И чья праща, ладонь, уста и самострел,

Чтоб воздух, нами рассекаемый, гимн пел?

Сверкают стразами Сваровски

Следы дождя со щек укором,

Ах, если б не были так плоски

Судьбы все шутки и приколы!

Но у нее есть чувство стиля,

Свой почерк – видимо, так надо,

И каждая морская миля

Знакомит с новым видом гадов.

И каждый безраздельный вечер

Лед растворяет в черном виски,

И совесть – пьяненький диспетчер

Дверь затворяет по-английски.

И светофоры вдохновенно

Знак подают тому в тумане,

Кто знал решенье теоремы

До сотворения бумаги.

И это как-то иронично

Ему сигналить желтым, красным,

Рисунком иероглифичным

Где мы стоим так безучастно,

Где мы торопимся так важно

Вброд перейти любую реку,

Пока туман чуть маской влажной

Устало прикрывает веки.

И это честно-недвулично

Играть написанные роли

В шумерских глиняных табличках

На языках всех аллегорий,

И это просто неизбежно:

«Стой!», «Приготовься!», «Побежали!»

Мы силой мысли центробежной

Туманом застилаем дали.