Станция "Площадь 1905 года". Он не мог не прийти.  В углу на полу уже помятые цветы. Рядом с ними на стене красном карельском граните скотчем прилеплена фотография. С фотографии на него смотрел Серега. Лыбился во всю. Он в горке и бронике. Белая повязка на рукаве. За спиной рыжие трибуны "Донбасс Арены". 2014 год.
- Эх Серега, Серега... зачем ты ушел под поезд в метро? - выдохнул Он.
Внезапно, совсем рядом кто то громко и звонко рассмеялся. Эхо холодных стен подхватило этот смех и разнесло его по всей станции. Он резко обернулся. Рядом с колонной стояла девушка. Не высокие каблучки. Черная юбка из-под которой выглядывали резинки черных чулок. Белая, сильно обтягивающая фигуру рубашка. Под ней корсет, который еще выше поднимал ее грудь. Темные ареолы сосков явно просвечивали сквозь ткань. На шее ярко-красный платок со скрещенными черными православными крестами и золотой надписью "Ортодоксальная пионерия".
- Вы его знаете? - спросила она.
- Я был его командиром, прекрасный парень. Открытый, честный, справедливый...
За спиной у него заворчал тоннель предвещая, что скоро станция наполнится шумом и людьми.
- А подпишите мне открытку, - попросила она его и протянула пустой бланк с символикой ортодоксальной пионерии на обороте и ручку.
Он быстро и размашисто расписался. Ее грудь была прямо перед его лицом. Возвращая открытку и ручку он посмотрел на ее лицо. В следующий момент перед его глазами что то ярко и больно вспыхнуло. Потолок полез на стену, а девушка стала уменьшаться и удаляться. С хрустом костей он упал на рельсы. И оттуда загипнотизировано смотрел на пионерку. Ее юбка задралась вверх. Она медленно опускала аппетитную ножку в тонком чулке, которой только что ударила его в лицо. Его взгляд скользил по точеным икрам, коленке, бедру, задержался на татуировке, в виде усеченного треугольника, на ее лобке. Потом устремился взглядом вверх. На ее смеющейся рот, на ярко красные губы. Язык, которым она слизывала с открытки кровь. С той, которую, он несколько секунд назад подписал. Его кровь. Которая, как из свежей раны, лилась из его росчерка на открытке. От его крови ее губы наливались еще большей красотой, становясь огненно алыми. Она еще раз плотоядно облизала розовым языком свои губы и заливисто рассмеялась. Эхо карельского гранита еще раз разнесло ее смех по станции.
- Вот же сучка, я же тебя выеб......
В следующий момент вылетевший состав, под скрежет тормозов прошелся по его телу...

... Дело даже не открывали. Камеры хоть и без звука, но четко показали, что он постоял некоторое время перед фото на стене, а потом сделал шаг назад под приходящий состав... как и тот который шагнул неделю назад.

 Вот прочитанна очередная глава вампирской саги... Очаровательно и восхитительно!!!!! Шедевррр... Сквозь слезы умиленья,роняя скупую, мужскую слезу, прижимаю монитор с эпохальным творением к груди, вижу ... Париж, де ля франсе...

  Вот, к старинному дворцу, подъезжает лимузин в сопровождении мотоциклистов. Кричит восхищенный люд, свет вспышек озаряет мостовую... И вдруг толпа журналистов прорывает кордон полицейских- они бегут лавиной, толкают друг друга, спотыкаются, падают, бьют о брусчатку свои дорогие камеры, носы, айподы... Невозмутимый дядька в мундире дает отмашку, и гремит над Елисейскими полями величественный оркестр де Пари, неистово ведомый великим Пааво Ярви. В небо взлетают разноцветные ракеты, они затмевают парижские звезды. Небеса оживают в чудной симфонии миллиона огней...

Салюты давно уже отгремели, поредела и разошлась толпа, Париж погрузился в свою обычную, ночную жизнь. Если мы поднимемся над Елисейскими полями, парком, площадью де Терн то мы увидим элегантный фасад отеля "Павильон Монсо". В одном из его окон, в полумраке комнаты,одиноко стоит девушка. Она держит мобильный, печально вслушиваясь в давно законченный разговор. Ее мысли далеко от сюда. В многомиллионном городе, среди славы, поклонников и обожателей она чувствует себя страшно одинокой.

  Вдруг за шторой происходит какое то шевеление и оттуда выскакивает черт.

     -Parfait! Dlicieux! Сharman!- восторженно восклицает он, лучезарно улыбаясь и отвешивая поклоны.

 Классический натурал из разряда бесов. В одной руке бутыль колекционного шампанского, (конечно же французкого, другого не достать), в другой два бокала. На голове рожки- один из них со следами открывания пивных бутылок, что выдает в нем левшу, второй, правый- как новенький. Лицо вполне человеческое- все мужики такие, только подбородок заканчивается редкой, мефистофельской, бородкой рыжего цвета. Белые ручки интелектуала с толстыми короткими пальцами, брюшко на своем месте, кривенькие ножки и конечно же копытца. Одет в пижонский фрак с засаленными манжетами. Слегка разит козлиной, но терпимо, ведь это дело привычки. Вроде ничего оригинального, черт как черт- зато какой талант и мистификатор! Правда, иногда страдающий излишней привязанностью к клиентам, особенно к красивым барышням.

      -Ну что мадам Татьяна-батьковна, твой друг Де-плер к вашим услугам! Как головокружение от успехов? Все шарман, как я обещал? Все, и даже больше, доложу вам! Прием в Лувре- это был бонус, мой подарок вам от всего сердца!

   Татьяна почему то не только не испугалась, но и кажется, не обратила никакого внимания на эту странную в нашем мире личность со своей тирадой. Наверное, они были давно знакомы, и он ей уже порядочно надоел. Черт, видя что не произвел должного впечатления, ловко сковырнул рогом пробку с шампанского. Раздался хлопок и с люстры весело посыпались осколки венецианского стекла. Подействовало.

      -Прекрати хулиганить, Де-плер, пожалуйста... Мне сейчас не до твоих шуточек.- девушка повернула к нему заплаканное лицо. -Чего зареваная то, опять с мужем разговаривала? Не бери в голову, теперь пусть знает. Весь мир у ног твоих! А где он раньше был? Пиво- друзья-интернет? Носки разбрасывал, дома ничего не помогал. На маму твою... Ах, святая женщина...Так говорил...-скорчил он сочувственную мину.

  Черт поставил бокалы на столик и элегантно наклонившись, наполнил их искристым напитком, не забыв при этом оттопырить волосатый мизинец.

      -Ну вот, паа-чуть-чуть и уладим некоторые формальности. Взял бокал, чокнулся со вторым, стоявшим, сделал "ху" и залпом выпил. Прослезился, занюхал рукавом и сказал: -Эх, сальца бы...Жабоеды! По комнате разнесся запах самогона.

       -А ты чего? Ну как хочешь...Я перед этим делом всегда уважаю... Традиция-с. Ну все, давай пальчик,это совсем не больно...

  Татьяна же, все также отстраненно смотрела на огни Парижа, полностью уйдя в себя.

       -А в Ирпине сейчас цветут вишни...

       -Где-где, в Ирпине? Вот дура, какой-такой Ирпень, забудь как страшный сон! Уже другая жизнь. Теперь небольшой укольчик в пальчик...

       -Ой!!! Больно же... Кто дура? Я дура? Дай сюда свою бумагу... Вот тебе дура!

  Татьяна вырывает у него из рук договор, разрывает на клочки и швыряет черту в лицо. Он остолбенело на нее смотрит дергающимся глазом, козлиная бородка дрожит.

     - Ты...Ты...Знаеш что ты наделала? Так нельзя с этим... На бумаге же теперь твоя кровь, и...Ты погубила меня! Ты все это, все вокруг погубила...

  Мигают и гаснут лампочки. Над Парижем, как будто из глубин космоса, разворачивается гигантская воронка и тьма накрывает город. Сверкая молниями, словно черная дыра, она поглощает пространство и время... Одно из ответвлений реальности и мистификациий Де-плера бесследно исчезает вместе с ним. Время и события возвращаются на свои круги.

                                                       

  

 

  -Фу ты, черт, голова закружилась... Чего это я стою, монитор обнимаю... Что там? А, это... Луизиано- молодой вампирчик. Ну так, наверное это не для меня. Скорее для подростков, они сейчас на этом фанатеют. Влюбленный вампир и Гарри Потер в одном лице! Вот, щасс я ей откоментирую...

Подружки стеной окружили девушку.
- Ну расскажи что там было!! Не томи!!
- Не здесь. И так много пересудов по улицам.
Девушки, как стайка синиц, быстро кинулись искать укромное место. Старый сеновал отлично подходил, как место для удивительных историй.
- В общем я уже думала что всё, пришёл мне конец. Холод был такой что пробирал до самих костей. Одно было хорошо, что до ночи было далеко. Потому как замёрзнуть в сугробе я думала всё же немного лучше, чем быть растерзанной волками. Кожух даже не грел, так просто не давал быстро остывать телу.
И тут из-за поворота появился конный отряд гусаров. Бравые, весёлые, с усами. Они возвращались из похода. Стали расспрашивать меня, кто я, и почему тут так легко одета... Я им и рассказала. Они конечно же меня пожалели, поставили быстро палатку, развели костёр. Потом они меня угощали горячим мясом с сабли, красным вином, сыром. Нам было очень весело. И мы вместе очень тепло встретили утро в палатке, несмотря на холод за стенкой. Напоследок они меня одарили кто чем хотел. Кто серебром, кто золотом, кто мехами. И поехали они дальше, догонять свой полк.
А потом приехал папенька на санях и забрал меня домой...
Подружки завистливо посматривали на перстни на руках девушки...
- Эх, мне б так - протянула одна из девушек.

Безлунная ночь окутала небольшую деревушку. Ветер тихо шептал что-то своё среди невысоких крыш.

Он шумно втянул в себя прохладный воздух - Язычники!!! Грешники!!!

Негромким хлопком запустил дымовую шашку. Ветер подхватил плотные клубы серого дыма и потащил его в домам, обмазывая их густыми тучками. Несколько секунд на то что бы дать дыму зайти в улочки. И можно начинать. Тишину темноты разрезал шип вырвавшейся струи пламени. Ближайший дом моментально вспыхнул. В следующую секунду вспыхнул соседний дом. С рокочущим шипом струя огня охватывала всё новые и новые дома. Сквозь звук ревущего пламени стали слышны вопли ужаса, мольбы о помощи и просто детский крик. Но неумолимая струя поглощала всё новые и новые дома. Скоро весь посёлок был охвачен огнём. Крики затихали. Пахло горелым мясом.
Спокойным шагом Он возвращался к центру посёлка. Как будто что то искал. И вот он его нашёл. Языческий алтарь. На нём опаленные жаром остатки принесённых жертв. Сноп зелёной травы и рваный плюшевый медвежонок. Ударом ноги он разбил остатки алтаря. И ещё раз прошёлся по нему струёй огня.

- Да, я бесчеловечная тварь. Но я хочу что бы все мои поступки трактовались как благодать. Потому что я не человек. Я всего лишь Бог.

 

Только раз я своими глазами видел самоубийство. Точнее, не видел, а слышал. Увиденным были его последствия.

Помню, что мой слух уловил гулкий глухой звук. Будто кто-то сбросил сверху мешок, набитый чем-то тяжелым.

Выбежав на улицу, я увидел женское тело, лежащее на асфальте под домом. Окно на четвертом этаже старого административного здания было открыто настежь. Здания с высоченными потолками, в котором четвертый этаж как шестой в наших примитивных домах-клетках для жизни…

Я помню всю картину до мелочей. Она теперь в моей памяти, как вспышка, как фотография, описывать которую было бы слишком долгим и нудным процессом.

Я помню мать, приехавшую к месту гибели её детеныша. Я помню её метания вокруг «её девочки». Я помню…

 

Тот единственный случай так повлиял на меня, что однажды, увидев толпу возле своего дома (толпу людей, которые задрав головы, рассматривали что-то на крыше), я моментально принял решение. Я тогда побежал на крышу, где стояла ты. Совсем одна. Безразличная, хрупкая и… сосредоточенная на своем решении.

 

Ты тогда поверила мне. И осталась жить…

 

Ты поверила мне. И это было началом моей ответственности за тебя. Я ухаживал за тобой нежно и трепетно. А ты неумело принимала знаки внимания.

Первыми цветами, которые я подарил тебе, были васильки. Ты засмеялась от счастья, а румянец залил твои щеки. Вторыми были тюльпаны, про которые ты тихо сказала: «Они такие нежные, как мамины руки…» Третьей была роза. Алая роза на длинном-длинном стебле. Ты наслаждалась её ароматом, снова и снова поднося цветок к своему лицу и вдыхая аромат «аристократки». Когда же в четвертый раз я принес тебе живую орхидею, чтобы она росла у тебя на подоконнике, ты расплакалась. И сказала, что недостойна таких чистых цветов. Что ты гадкая. И что я должен знать о контрасте, который теперь всегда будет присутствовать в твоей комнате... И лишь на пятый раз, получив букет простых ромашек, который я нарвал для тебя в поле, пока ты мирно спала в тени дерева, ты приняла его как должное. Сказав, что теперь я угадал с цветами.

А мне просто нравилось. Смотреть на смену. Твоих настроений и реакций. Ты была настолько неприкрыто естественна... Я стремительно влюблялся в тебя.

 

Я никогда не задумывался о твоем воспитании. Ты была сиротой. Ты выживала и боролась, как могла. И вот наступил момент, когда я смог увидеть тебя полностью. Увидеть и оценить.

В город, где мы с тобой жили, приехали мои друзья, с которыми я достаточно давно не виделся. Конечно же, их приезд нужно было отметить. Вечеринка была сугубо мужская. И я долго сомневался, брать ли тебя в компанию. Но, в конце концов, решил, что не познакомить тебя со своими друзьями было бы неправильно.

В общем, мы пошли вместе. И ты произвела фурор. Естественно. Ведь ты была красива, обаятельна и искренна.

Однако алкоголь медленно и уверенно делал своё дело. Компания разбивалась на группки. Веселье увеличивалось. В какой-то момент ты тихо подошла ко мне и попросила уехать домой. Я был удивлен? Нет. Я был почти разочарован! Ведь я так давно не виделся с друзьями. И вот так, на полуслове, прерывать общение крайне не хотелось. Я сказал тебе об этом. А ты просто посмотрела на меня. В твоих глазах была растерянность. В тот момент я уже был достаточно разогрет выпитым, чтобы перестать контролировать ситуацию. Пусть и на короткое время, но…

 

Для краткости скажу только, что мы остались. О чем впоследствии я пожалел. Так как мои нетрезвые друзья стали настойчиво проявлять знаки внимания к тебе. И распускать свои руки. Вечер закончился ссорой. Не с тобой. С ними.

 

А по приезду домой я сделал тебе предложение. И ты приняла его.

 

И теперь ты – моя жена.

 

Девочка. Которая выжила.

 

 

P.S. Клише.

P.P.S.  Муз и редактор

Стоит ли открывать в этот раз глаза? Что мне в этот раз ожидать? Кем я буду? Что, черт возьми, со мной происходит? Как бы я хотел оказаться у себя дома, на своей кровати, покрепче укутаться в одеяло, как следует отдохнуть. За что мне такое наказание? В чем я виноват?

Голова все больше раскалывалась от вопросов. Однако собрав в себе все, что только можно было собрать, я открыл глаза... Окружали меня стены, с обшарпанной временем краской. Кровать слишком жесткая и не удобная. Вход в комнату преграждала большая металлическая дверь, с небольшой решеткой на уровне глаз. В углу находились удобства, в виде грязного унитаза с небольшим умывальником. Моя кровать в комнате была только одна. Другой мебели не было. Стена с лева была заполнена перечеркнутыми засечками.

[ Полностью ]

Пять минут назад я мог бы подумать, что все закончилось и я уже на том свете. Странное было ощущение. Так больно мне еще никогда не было. Но открыв глаза, я уже не видел той комнаты в больнице. Вместо кушетки, я оказался на двуспальной кровати с шелковым постельным бельем. Мне даже не хотелось вставать, настолько было удобно. Стены в комнате были приятного цвета морского бриза. Все достаточно богато обставлено. Странно, я всегда мечтал о такой жизни, и вот моя мечта превратилась в реальность.

Запах свежеприготовленного кофе доносился из-за двери. Послышались тихие, мягкие шаги. Дверь приоткрылась, и в комнату вошла очаровательная молодая девушка, в шелковом халате. В руках у нее был поднос с двумя чашками. Сразу в глаза кинулось золотое кольцо, на безымянном пальце правой руки. Я перевел взгляд на свою правую руку, но кольца на нем не обнаружил. Забавно, никогда не думал, что буду чьим-то любовником. Она тихо  поставила поднос рядом возле меня и присела рядом, протянула мне чашку с кофе. Я надпил, хм, такого вкусного кофе я никогда еще не пил, его терпкость настолько сочеталась с мягкостью… Я наверно в раю. Никогда бы не подумал, что он может быть таким.

[ Полностью ]

Открыв глаза, немного приподнявшись с постели, я долго искал, что-либо знакомое в окружающей обстановке. Помню, что вроде бы засыпал еще дома, но проснулся в совершенно не знакомом мне месте. Вокруг меня бегали люди. Рядом еще стояло где-то 3 пустые кровати. Но на больницу это не было похоже. По-крайней мере на те, которые я видел ранее. Техника, которая находилась в помещении, форма одежды докторов, которые бегали вокруг. Все это было как будто из какого-то фильма фантастического жанра.

– Доктор, пациент очнулся. – сказала одна из девушек в помещении, наверное одна из медсестер.

– Да, уже иду, – послышался мужской голос, из какого-то переговорного устройства, но ничего похожего на него я не увидел. – Дайте пока ему успокоительного, я не хочу, чтобы он начал бушевать, как остальные пациенты.

Сестра подошла ко мне, в руке у нее было, что-то похожее на шприц, но без иглы. Когда она прислонила его к моей руке, никаких болезненных ощущений за этим не последовало, как будто лекарство просто проникло в мою кровь, без каких либо повреждений поверхностной ткани. 

[ Полностью ]