Читать я научилась раньше, чем плавать. Или нет? Не помню. Два фрагмента, совпавших во времени, подсовывает мне услужливая память: скользкий бок красного надувного круга и разноцветные буквы на надгробиях старого кладбища. Память такая странная штука - мешанина картинок, запахов, звуков и  ощущений, словно тебя забросили в игрушечный калейдоскоп, озвучили яркие куски и дали их потрогать. "Не да-а-а-а-а-а-а-ам..", - мокрый полукруг полусдувшегося детства, за который цепляешься изо всех сил,  молотишь ногами, опускаешься в никуда  и цепляешься за отцовскую руку, что отбирает у тебя последний твердый островок  в безбрежном  легком мире. Мире, который станет потом твоей отдельной личной радостью  соленых морей и пахнущих тиной рек. Потом я научусь жить в невесомости, нырять так глубоко, что путь наверх покажется новым рождением...Научиться плавать - это как научиться читать - немного страшно, но никогда не разучишься.

"Иррр-и-на Серрр-ге...". На обратной стороне калейдоскопа  с интересом разглядываешь слова, топая среди старых могил, и  громко с выражением читаешь надписи на надгробиях, пока  родня сбилась с ног в поисках пропавшего чада. Какие глупые люди эти кладбищенские писатели серых камней, разве непонятно, что "Ирри-на" надо писать красным, потому что это красное слово, а "Серрр-гее-вна" - темно синее в махонькую крапинку. Это потом я пойму, что фразы звучат совсем по другому на бумаге, чем в дыхании. Одни выцветают, другие наполняются красками образов. Уже научившись нырять в книги, я придумаю себе игру. Если долго вслух повторять слово - оно теряет свой первородный смысл, затекает странными фантазиями и домыслами. сияниесияниесияниесияниесияниесияниесияниесияниесияниесияниесияние.....из сияющих светло желтых кусочков слово плавится в грязно синюю лужицу разлитых чернил, послевоенных, выцветших, из мифической непроливайки в затрепаной бабушкиной тетради....Научиться читать - это как научиться любить, не страшно прыгнуть вниз, страшно всплыть на поверхность, голой, беззащитной, без кожи и цвета глаз.

Калейдоскоп вращает колесики со скоростью детского бега. На ходу облетает цыплячий пушок и стремительно близится лето. Лето, в котором умираешь, купаясь нагишом. Это словно заниматься любовью  и открывать новую книгу. Ты пришла на запах, на дыхание, на шелест страниц, на его и свой голод тела. Наплевать на все..  ты просто его читаешь. Раскачиваешься птицей на глади волны и  можешь в любую секунду взмыть в небо, заглянуть в конец повести, а можешь нырнуть, заполнить собой пустоты клеток и мембран, оглохнуть от собственного крика и мягко опуститься на дно...обняв его за теплую шею. Только не смотреть в глаза, накинуть на них вуаль поцелуев, чтоб не узнать отражения имени, не запомнить названия, только цвет, вкус и запах.Тем летом я первый раз влюбилась, по самую шею завязла в рассказах Савицкого и чуть не утонула в ночном море. Заплыла так далеко, что они с берегом  слились в одну гладь черного зеркала, и небо давило над головой бесполезными желтыми точками. Когда лежишь на воде, усталость опускается в низ живота, боль судороги не режет так правую ногу, зато кажется, что море и небо поменялись местами. Ты плывешь по сухой прохладной небесной тверди, а спину тебе ласкает мокрая нежная смерть. Меня спас маячок костра на берегу. И потом, лежа на остро пахнущих камнях и бумажных обрывках мусора,  наполовину в воде, наполовину живая, я думала как хорошо плыть на огонь, не оглядываясь назад...

Там позади нет ничего, нет прошлого, нет будущего, есть только сейчас. Есть маятник в калейдоскопе.

Научиться жить - это не страшно и так легко, легче чем читать, плавать и любить, главное вовремя вынырнуть...