Купи собаку. Это единственный способ купить любовь за деньги. 

(Янина Ипохорская, польская художница, писательница и журналистка)

Для своей собаки каждый человек — Наполеон. Вот почему у людей так популярны собаки.     (Олдос Хаксли)

  Созданию этой заметки предшествовал один из комментариев на мой блог «Вместо обеда – экстрим».

Заповедные уголки души есть у каждого. Это места, где наша память о чём-то или о ком-то пристально бдит их рубежи – иногда даже от самих же нас…

  Но память – памятью. Она может стереться или угаснуть, а памятные места продолжают существовать в реале и жить своей жизнью.

   …В этих местах я не была с осени 1999 г., хотя из города никуда не уезжала. Это восточная окраина Ровно – вернее, его городская черта. В 90-х гг. волей судьбы мне довелось жить в районе между радиозаводом и автовокзалом.

Тоша появился в моей жизни тогда, когда в конце первого года своего гражданского брака я пришла к выводу, что всё же лучше жить с собакой, которая будет мне преданна и благодарна, чем с отъявленным тунеядцем и приспособленцем…

  Поздним вечером вначале зимы мне принесли щенка. Сказали, что подобрали на дачах, где до весны никого не будет. Вонючий, завшивленный и худющий щенок неизвестной породы вскоре после моих стараний стал преображаться в красивого пса.

  Тошины успехи поражали инструкторов-кинологов, как в «щенячьей школе», так и на занятиях в клубе служебного собаководства. Мы даже принимали участие в кинологических выставках в секции «Беспородных собак» и каждый раз оказывались на призовых местах. Специалисты пытались определить, каких кровей мой красавец, и пришли к выводу, что его отец был матёрый кобель, а мама – хорошей сукой…

  Кризис средины 90-х наш союз сплотил. Мы редко ели досыта. Бывало, что и голодали. Зарплаты задерживали, а потом и вообще перестали платить. 9 месяцев пришлось перебиваться случайными заработками (изготовляла вывески на магазины, временно работала в зоопарке, паспортистом, дворником, журналистом, радиоведущей), чтобы рассчитаться за жильё и хоть как-то питаться.

  Времена стояли такие, что в одиночку  опасно было выходить из дому. Тоша сопровождал меня везде.  Но вместе с ним было безопасно и я его за это баловала, как только появлялась возможность – покупала ему мороженное пломбир, которое он очень любил. В районе мы примелькались и многие люди с нами стали здороваться. У Тоши даже появились завистники. Как-то ко мне подошёл один мужчина и сказал, что, долго наблюдая за нами, пришёл к выводу, что хотел бы оказаться на месте Тоши…

  «Подженивался» Тоша очень своеобразно - по-волчьи. Угощение для «дамы сердца» он приносил …в желудке. Пища, поглощённая наспех кусками, доставлялась для избранницы срочнейшим образом, которую он затем извергал прямо перед её носом. Голодная сука набрасывалась на еду и, насытившись, отдавала своё предпочтение, естественно, Тоше, а не кому-нибудь из собравшихся разномастных удальцов…

  Иногда Тоша приводил своих подружек на смотрины. Приходилось кормить «влюблённых» и отпускать для утех на все четыре стороны… 

  Часто в силу моей занятости Тоша гулял сам, так что город он знал хорошо… Однажды, когда пару недель мои финансы «пели романсы», Тоша в зубах принёс телячью печёнку. Потом он стал заявляться то с куском карковины, то с вырезкой, то с палкой колбасы…

  Чтобы его не пристрелили за воровство на базаре, собаку приходилось днём оставлять дома, а вечером отправляться с ним в длительные прогулки. О прогулках в черте города речи быть уже не могло. Для этого подходила восточная окраина с близлежащими полями и оврагами в районе села Бармаки.

  В этих местах для выгула своих питомцев собирались охотники. Охотничьи собаки к Тоше отнеслись дружелюбно. В стае новых друзей мой питомец постиг искусство поднимать и гнать зайца на охотника... Когда гуляли одни, то он только ганялся за «косыми», но и это ему приносило удовольствие. От речушки, где плавали хозяйские гуси и утки, приходилось держаться подальше… Было дело, что мой пёс «взял» гуся –  возмещала урон по-полной. В общем, дальше оврага под с. Бармаки мы уже никогда не ходили, но и пригород, где по улицам частного сектора бегали куры, тоже обходили десятой дорогой…

Да, хлопот с Тошей хватало, особенно, когда надо было куда-то уехать. Брала с собой в дорогу – оставить его было не на кого. Так однажды Тоша стал «зайцем».

Мне срочно надо было в Хмельницкий к маме. В кассе автовокзала отказали в билете на собаку, хотя я и предоставляла его паспорт и справку от ветеринара. Пришлось пса затолкать под сидение и приказать притвориться невидимкой. В Хмельницком водитель был несказанно ошарашен появлением на выходе из салона Тоши, но от души рассмеялся, когда узнал о наших приключениях, и пообещал, что завтра нас заберёт обратно в Ровно. А чтоб Тоша не был  «зайцем» за его проезд надо будет заплатить водителю по «детскому» тарифу. Таким образом к маме ездили мы не раз и без приключений…

В ноябре 1999 г. я официально вышла замуж. Переезд в другой район города раскрыл мне глаза на Тошу ещё с одной стороны. Год и семь месяцев он самоотверженно (без всяких отлучек!) охранял дом и хозяйство доброго человека, который вошёл в наше положение и предоставил нам крышу над головой. Я – без работы, муж – аспирант. Снять жильё мы не могли – единственным доходом семьи была стипендия мужа. Хозяин с нас не брал ни копейки – он, вроде бы как, нанял нас охранниками, чтобы  пустующий на отшибе дом не заселили бомжи, разрешил выращивать овощи  на огороде, попутно попросил ухаживать и за садом. Ну, а сам подался на заработки, чтобы потом здесь отстроиться и перебраться с семьёй на постоянное место жительства.

Чем ближе подходило время конца нашего договора на жильё, тем сильнее меня брала тоска. Я не находила себе места, когда начинала думать о нашем будущем. Чтобы получить ведомственное жильё от университета, где муж уже работал преподавателем, надо было какое-то время пожить в студенческом общежитии. В студгородке содержание животных запрещено. И если мы как-то в комнате смогли бы припрятать кота Цяцика от бдительных глаз коменданта, то дело с собакой – не прошло бы...

  В последние недели нашей идиллии в пригородном домике я начала понимать, что счастье – это, когда близкие тебе существа, все вместе и рядом с тобой...

…До въезда в новую квартиру Тоша не дожил 5 мес. и 5 дней. Пока мы обустраивались, Тоша находился у мамы в Хмельницком. Умер он здоровёхоньким после плановой прививки от бешенства прямо в ветбольнице. Моя мама чуть не сошла с ума, что ветеринар даже и не попытался что-либо предпринять, когда тело собаки начало корчиться в судорогах...

…Она до самой смерти винила себя за то, что не уберегла Тошу...

Я же до сих пор не могу себе простить, что, по сути, невольно предала верного друга. Я рыдала на перроне, когда мы с Тошей прощались, как чувствовала, что видимся в последний раз. Рыдала и тогда, когда в предрассветной тишине копала Тоше могилу. Даже дождь перестал идти, чтобы хоть чем-то облегчить горе моей утраты. Находясь в яме по пояс, было подумала: "Как хорошо, Тоша, что ты не …слон, а то я бы загнулась с твоим погребением…"

...Могилу сравняла с землёй, чтобы мама и не знала, где упокоился Тоша, да не плакала над ней, укоряя саму себя за случившееся.

…Там я побывала только раз, когда мамы не стало.

…Ну, а в Бармаках не была больше 10 лет… Видимо, Тоша там всё ещё гоняется за зайцами по склонам холмов - по крайней мере, его присутствие, что он где-то рядом, я ощутила...

Хочу добавить стихотворение о любви, но не о человечьей, а о собачьей. Его нашла в маминых тетрадках, и до сих пор когда читаю, слезы наварачиваются. Если кто узнает автора буду благодарна.

Хозяин погладил рукою Лохматую, рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый, людской муравейник Вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу, И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа сказал: - Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы... А то ведь, простая дворняга! Огонь под трубой заметался. Взревел паровоз что есть мочи. На месте как бык потоптался, И ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали... Тут, видно, о рыжем дворняге Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты. Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой. Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела... Труп волны несли под коряги... Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце чистейшей породы!!!

Вот и сейчас еле допечатала, слезы накатывают.