ИСТОРИЯ НА ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

   Ларри и Джо Энн были ничем не примечательной супружеской парой. Они жили в обыкновенном доме на обыкновенной улице. Как многие другие семейные пары, они постоянно старались свести концы с концами и делали все необходимое для своих детей. Они были обычны и в том, что часто ссорились по пустякам. Чаще всего во время этих ссор они говорили о недостатках их брака и выясняли, кого следует в них винить.

Но однажды произошло нечто необычное.

— Знаешь, Джо Энн, у меня волшебный комод. Каждый раз, как я открываю ящик, он полон чистого белья и носков, — сказал Ларри. — Спасибо тебе, что ты наполняла его все эти годы.

Джо Энн посмотрела на мужа поверх очков.

— Что тебе надо, Ларри?

— Ничего. Я просто хочу, чтобы ты знала, как я ценю этот волшебный комод.

Это был не первый случай, когда Ларри делал что-то странное, поэтому Джо Энн выбросила этот случай из памяти. Но вот прошло несколько дней.

— Спасибо, что в этом месяце ты правильно подсчитала так много чеков в нашем домашнем гроссбухе, Джо Энн.

Не веря своим ушам, Джо Энн подняла глаза от штопки.

— Ларри, ты всегда жаловался, что я неверно подсчитываю чеки. Почему ты вдруг хвалишь меня?

— Это не важно. Мне просто хочется, чтобы ты знала, что я ценю твои усилия.

Джо Энн покачала головой и продолжила штопку.

— Что это случилось с ним? — пробормотала она себе под нос.

Тем не менее, когда на следующий день Джо Энн выписывала чек в бакалейном отделе, она взглянула на свою чековую книжку, чтобы убедиться, что написала все правильно.

— Почему я вдруг стала заботиться о правильности этих безликих чеков? — спросила она себя.

Она попыталась успокоиться, но Ларри продолжал вести себя странно.

— Что за прекрасный обед, Джо Энн, — заметил он однажды вечером. — Я очень ценю твою заботу. Подумать только, за последние пятнадцать лет, держу пари, ты приготовила четырнадцать тысяч завтраков, обедов и ужинов для меня и детей.

Затем:

— Послушай, Джо Энн, наш дом великолепно выглядит. Тебе пришлось немало потрудиться, чтобы сделать его таким.

И даже:

— Спасибо, Джо Энн, за то, что ты такая. Мне очень приятно быть с тобой рядом.

Джо Энн не на шутку встревожилась. «Где весь сарказм и критиканство мужа?» — думала она.

Ее страхи по поводу того, что нечто необыкновенное случилось с ее мужем, подтвердила ее шестнадцатилетняя дочь Шелли, которая пожаловалась:

— Папа определенно спятил. Он только что сказал мне, что я хорошо выгляжу. И это несмотря на всю мою косметику и мятую одежду. Это на него не похоже, ма. Что с ним случилось?

Что бы там ни случилось с ним, Ларри не отступал от своей практики. Изо дня в день он продолжал обращать внимание только на положительные моменты семейной жизни.

Шли недели, и Джо Энн начала привыкать к необычному поведению мужа, иногда она даже бросала ворчливое «спасибо». Она стала принимать это как само собой разумеющееся, пока однажды муж не озадачил ее еще больше.

— Хочу, чтобы ты сделала перерыв, — заявил Ларри. — Я сам помою посуду, так что оставь в покое сковородку и покинь кухню.

Последовала долгая пауза, затем Джо Энн сказала:

— Спасибо, Ларри. Большое спасибо.

Походка Джо Энн стала легкой, она обрела уверенность в себе и однажды даже тихонько запела. Казалось, она избавилась от дурного настроения.

«Мне нравится, как Ларри ведет себя», — подумала она.

Здесь можно было бы закончить эту историю, если бы однажды не произошло еще одно невероятное событие. На этот раз заговорила Джо Энн.

— Ларри, — сказала она, — я хочу поблагодарить тебя за то, что ты каждый день ходишь на работу и все эти годы обеспечиваешь меня и детей. Не помню, чтобы я говорила, как глубоко это ценю.

Ларри так никогда и не признался, почему он так резко изменил свое поведение, как бы настойчиво Джо Энн ни спрашивала его об этом. Так что скорее всего это останется тайной. Но это единственная тайна, которую я готова оставить неразгаданной.

Ведь Джо Энн — это я.

БОЛЬШОЙ ЭД

Когда я приехал в город, чтобы провести там семинар по практическому менеджменту, меня пригласили отобедать в небольшой компании, чтобы вкратце познакомить с людьми, которые на следующий день должны были стать моими слушателями.

Явным лидером в этой группе был Большой Эд, дюжий мужчина с раскатистым басом. Во время обеда Эд сообщил мне, что является уполномоченным по улаживанию конфликтов в одной крупной международной организации. Главной его обязанностью было появляться неожиданно в том или ином отделе или дочерней фирме и увольнять с работы недобросовестных исполнителей.

— Джо, — сказал он мне тогда, — я с нетерпением жду завтрашнего дня, поскольку всем моим знакомым не помешает послушать такого крутого парня, как ты. Тогда они поймут, что мой стиль управления — самый правильный.

Он усмехнулся и подмигнул мне. Я только улыбнулся про себя, зная, что завтра он услышит совсем не то, что ожидает.

На следующий день он молча просидел весь семинар и в самом конце его ушел, не сказав мне больше ни слова.

Три года спустя я вернулся в тот город, чтобы провести очередной семинар по менеджменту примерно с тем же составом участников. Большой Эд снова присутствовал. Было уже около десяти часов, когда он неожиданно поднялся и спросил:

— Джо, ты позволишь мне сказать кое-что этим людям? Я усмехнулся и ответил:

— Разумеется, с таким ростом, как у тебя, Эд, ты можешь говорить все, что угодно.

— Все вы, друзья, хорошо меня знаете, и многие из вас знают о том, что со мной произошло, однако я хочу еще раз рассказать об этом. Думаю, Джо, ты останешься доволен.

Когда я услышал от тебя, что для того, чтобы стать по-настоящему практически мыслящими менеджерами, каждому из нас прежде всего необходимо научиться говорить своим близким р том, как мы их любим, то сначала мне это показалось просто сентиментальной чепухой. В самом деле, какое отношение это имеет к практической стороне дела? Ты как-то раз сказал, что практичность подобна коже, а жесткость — граниту и что практичное мышление отличается гибкостью, открытостью, дисциплинированностью и настойчивостью в достижении цели. Но я все же не мог понять, при чем тут любовь.

В тот вечер, когда я сидел вместе с женой в гостиной, твои слова постоянно вертелись у меня в голове. Разве нужно обладать отвагой для того, чтобы сказать собственной жене о том, что я ее люблю? Разве это не под силу любому человеку? Правда, ты еще добавил, что это надо сделать при дневном освещении и не в спальне. Я откашлялся, начал было говорить, но тут же осекся. Жена подняла на меня глаза и переспросила, что я сказал, но я ответил: «Да так, ничего…» Тут я резко поднялся, проследовал через гостиную, нервным жестом отложил в сторону ее газету и произнес: «Элис, я люблю тебя».

Какое-то мгновение она выглядела изумленной, но затем на глазах у нее выступили слезы, и она мягко ответила:

— Я тоже люблю тебя, Эд, но за последние двадцать пять лет ты впервые говоришь мне об этом.

Мы с ней довольно долго беседовали о любви, которая, если только она присутствует в достаточной мере, способна снять любое напряжение, и под влиянием момента я решил позвонить по телефону моему старшему сыну в Нью-Йорк. До сих пор мы с ним не слишком ладили, но когда он снял трубку, я тут же выпалил:

— Сынок, ты, конечно, можешь подумать, что я пьян, но я звоню только для того, чтобы сказать тебе о том, как я тебя люблю.

С его стороны последовала пауза, затем он спокойно произнес:

— Думаю, я никогда в этом не сомневался, папа, но все равно мне приятно слышать это от тебя. Я хочу, чтобы ты знал о том, что я тоже тебя люблю.

Мы с ним пообщались немного как старые друзья, после чего я позвонил в Сан-Франциско младшему сыну, с которым мы всегда были ближе. Я повторил ему те же самые слова, и между нами тоже состоялся приятный разговор, подобного которому у нас еще никогда не было. Когда позже ночью я лежал без сна, погруженный в свои мысли, я понял, что все те вещи, о которых ты говорил нам в тот день — основные элементы настоящего искусства менеджмента, — имеют также и дополнительный смысл и я могу научиться применять их на деле, если только по-настоящему осознаю практическую сторону любви и начну ее использовать.

Тогда я взялся за литературу по этой теме. Разумеется, Джо, у многих знаменитостей нашлось что сказать по этому поводу, и я понемногу начал понимать, какое огромное место в моей жизни занимает любовь — как дома, так и на работе.

После этого, как многие из вас уже знают, я в корне изменил свой подход к работе с людьми. Я стал чаще к ним прислушиваться и по-настоящему слышать других. Я убедился на собственном опыте, что лучше попытаться выявить в каждом человеке сильные стороны, чем останавливаться на его недостатках. Для меня стало настоящим удовольствием помогать им укреплять уверенность в себе. Но, возможно, важнее всего то, что я понял: самый верный способ показать свою любовь и уважение к людям — это ожидать от них проявления их сильных сторон, чтобы достичь тех целей, над которыми мы трудимся вместе.

Для меня, Джо, это способ выразить тебе свою признательность. Да, кстати, о практической стороне дела! Теперь я исполняю обязанности вице-президента компании и все называют меня прирожденным лидером. Ну а теперь, друзья, внимательно слушайте этого парня!

Джо Баттен

         Из книги Дж. Кэнфилда, М.В. Хансена «Куриный бульон для души» («Исцеление души»)

Книгу можно скачать здесь

КТО Я НА САМОМ ДЕЛЕ

Однажды учительница одной из средних школ Нью-Йорка решила сделать приятное своим выпускникам, показав им, чем каждый из них выделяется среди остальных. Используя метод, предложенный Хелис Бриджес из Дель-Мар, штат Калифорния, она вызывала каждого из учащихся к доске и говорила о том, какое место в ее жизни и жизни класса он занимает. Затем она вручала каждому голубую ленточку, на которой золочеными буквами было написано: «Кто я на самом деле».

Впоследствии та же учительница задумала выяснить, какую роль в обществе играет признание достоинств того или иного человека. Она дала каждому из своих учеников еще по три ленточки и поручила им провести аналогичную церемонию за пределами школы. Затем они должны были подвести итоги, выяснив, кто кого и за что решил отличить, и сообщить об этом в классе примерно через неделю.

Один из учеников направился в расположенный поблизости офис фирмы, чтобы удостоить ленточкой младшего сотрудника, который помог ему с планированием карьеры. Он приколол этот знак признания ему на рубашку, после чего дал ему еще две такие же ленточки и объяснил:

— У нас в классе сейчас проводится эксперимент, поэтому мы просим вас найти человека, достойного признания, вручить ему эту голубую ленточку и дать ему еще одну, чтобы он передал ее третьему и таким образом продолжил церемонию. Затем, пожалуйста, свяжитесь со мной и сообщите о результатах.

В тот же день, позднее, этот сотрудник зашел к своему начальнику, которого, к слову сказать, все подчиненные считали брюзгой. Он предложил начальнику присесть, а затем объяснил ему, что искренне восхищен его деловой хваткой и прозорливостью. Начальник выглядел чрезвычайно удивленным. Затем молодой человек спросил у него, не согласится ли он принять от него в дар голубую ленточку, и попросил разрешения прикрепить ему ее на грудь.

— Да, разумеется, — ответил пораженный начальник. Младший сотрудник достал голубую ленточку и приколол ее к пиджаку своего начальника прямо над сердцем. Затем он отдал ему последнюю оставшуюся ленточку со словами:

— Не могли бы вы оказать мне услугу, взяв эту ленточку и передав ее кому-нибудь, кого вы хотели бы отличить? Мальчик, который первым вручил мне ленты, участвует в школьном проекте, и мы собираемся продолжить церемонию, чтобы выяснить, каким образом признание может повлиять на судьбы людей.

Вечером, по возвращении домой, начальник усадил рядом с собой своего четырнадцатилетнего сына и сказал ему:

— Сегодня со мной случилось нечто невероятное. Я находился у себя в офисе, когда один из моих младших сотрудников зашел ко мне, чтобы сказать, что он восхищается моей деловой хваткой и прозорливостью, и вручил мне голубую ленточку. Можешь себе представить?! Затем он прикрепил вот эту голубую ленточку с надписью «Кто я на самом деле» к моему пиджаку над сердцем, дал мне еще одну и попросил найти другого человека, которого я хотел бы отличить. По дороге домой я думал о том, кому бы мне вручить ленточку, и тут же вспомнил о тебе. У меня очень суматошная жизнь, и часто, приезжая с работы домой, я не уделяю тебе должного внимания. Иногда я даже ругаю тебя за плохие отметки в школе или за беспорядок в комнате, но сегодня мне просто хочется посидеть рядом с тобой и сказать о том, как много ты для меня значишь. После твоей матери ты самый главный человек в моей жизни. Ты замечательный парень, и я очень тебя люблю! Изумленный мальчик заплакал, все его тело сотрясалось от рыданий. Затем он поднял глаза на отца и проговорил сквозь слезы:

— Я собирался покончить с собой завтра утром, папа, потому что мне казалось, будто ты совсем меня не любишь. Теперь я передумал.

из книги Дж. Кэнфилда, М.В. Хансена «Куриный бульон для души» («Исцеление души»)

Книгу можно скачать здесь

Вот письмо от выпускницы одного из наших семинаров.

Дорогой Джек!

Этим утром я проснулась в довольно скверном Настроении. Моя подруга Розалинд заглянула ко мне и спросила, раздаю я сегодня объятия или нет. Я что-то проворчала в ответ, однако тут же задумалась об объятиях и обо всем прочем, что мне довелось узнать за последнюю неделю. Я взглянула на листок, который вы нам дали, под названием «Как применять усвоенное на семинаре в жизни» и слегка поежилась, когда дошла до той части, которая касается объятий, поскольку не могла себе представить, как можно обнимать людей во время работы.

Итак, я решила сделать этот день «днем объятий» и начала с того, что стала обнимать всех клиентов, подходивших к моему рабочему столу. Было просто удивительно наблюдать за тем, как люди сразу же приободрялись и расцветали от улыбок. Один студент, обучающийся на отделении менеджмента, подпрыгнул прямо перед моим столом и пустился в пляс. Некоторые из моих посетителей даже возвращались и просили обнять их еще раз. Двое молодых людей, следивших за работой ксероксов, не разговаривали между собой. Однако когда я обняла их, они были так потрясены, что, продолжая свой путь по коридору, я слышала за спиной их радостные голоса и смех.

Мне кажется, что в тот день я успела обнять чуть ли не всех в Уортонской школе бизнеса. Все мои утренние тревоги, в том числе и физическая боль, исчезли без следа. Прошу извинить меня за то, что письмо получилось таким длинным, но я искренне взволнована. Больше всего мне запомнился момент, когда перед моим столом собралось не менее десяти человек и все они обнимали друг друга. Я бы никогда не поверила в то, что такое на самом деле возможно.

С любовью, Памела Роджерс.

P. S. По пути домой я обняла полицейского на Тридцать седьмой улице. «Ух ты! — воскликнул он. — Где это видано, чтобы обнимали полицейских? Вы уверены в том, что у вас нет на меня видов?»

Другой выпускник семинара, Чарлз Фараоне, прислал нам следующий отрывок на ту же тему.

ОБЪЯТИЕ

Объятие полезно для здоровья. Оно укрепляет иммунную систему, излечивает депрессию, снижает стресс и улучшает сон. Оно омолаживает, придает силы и не имеет никаких нежелательных побочных эффектов. Объятие — поистине чудодейственное средство от любых болезней.

Объятие совершенно естественно для человека. Оно органично, обладает природной сладостью, не включает в себя искусственных компонентов, не загрязняет воздух, не портит окружающую среду и оказывает стопроцентное благотворное воздействие.

Объятие — идеальный подарок. Великолепно подходит для любого случая, его приятно как давать, так и принимать. Оно показывает вашу заботу, не требует дополнительной обертки и, разумеется, полностью себя окупает.

Объятие практически лишено недостатков. Не требует смены батареек, не подвержено инфляции, не портит фигуру, не связано с ежемесячными взносами, защищено от грабителей и не облагается налогом.

Объятие — недостаточно использованный ресурс, обладающий волшебной силой. Когда мы раскрываем наши сердца и руки, мы поощряем других следовать нашему примеру.

Вспомните о тех людях, которые вам дороги. Разве у вас нет слов, которые вы хотели бы им сказать? Объятий, которыми вы хотели бы с ними поделиться? Или вы просто ждете в надежде на то, что кто-то попросит вас об этом первым? Пожалуйста, не ждите! Лучше начните сами!

Из книги Дж. Кэнфилда, М.В. Хансена «Куриный бульон для души»(«Исцеление души»)

СУДЬЯ-ОБНИМАТЕЛЬ

Не приставайте ко мне! Лучше обнимите!

Наклейка на бампере машины

Ли Шапиро — вышедший на пенсию судья. Он также один из самых искренне любящих людей среди всех, кого мы знаем. На определенном этапе своей карьеры Ли понял, что любовь — самая великая сила в мире, и вследствие этого стал раздавать объятия везде, где только возможно. Коллеги Ли прозвали его «судьей-обнимателем» (в противоположность судье-вешателю, надо полагать). Наклейка на бампере его машины гласит: «Не приставайте ко мне! Лучше обнимите меня!»

Примерно шесть лет тому назад Ли создал то, что сам он назвал «набором обнимателя». Это сумка с надписью «Сердце в обмен на объятие», содержимое которой составляют тридцать маленьких вышитых сердечек из красной ткани с полоской липкой бумаги на оборотной стороне. Всякий раз, направляясь на встречу с людьми, Ли берет с собой свою сумку и предлагает им сердечки в обмен на объятия.

Благодаря этой своей привычке Ли приобрел такую известность, что его часто приглашают на важные конференции и симпозиумы, где он пропагандирует свою идею любви без границ. На одной из таких конференций, в Сан-Франциско, представитель местной телекомпании бросил Ли вызов, заявив: «Вам легко раздавать обьятия здесь, на конференции, поскольку люди принимают в ней участие по собственному выбору. Однако в реальной жизни это никогда не сработает».

В качестве испытания Ли было предложено обнять нескольких людей на улицах Сан-Франциско. Ли вышел на улицу в сопровождении команды телеоператоров из службы новостей. Сначала он подошел к женщине, проходившей мимо.

— Привет, я — Ли Шапиро, судья-обниматель. Я раздаю эти сердечки в обмен на объятие.

— Что ж, я не против, — ответила она.

— Слишком просто, — возразил телекомментатор. Тогда Ли осмотрелся по сторонам и увидел женщину — контролера на платной автостоянке, только что пережившую несколько неприятных минут по вине водителя «БМВ», которому она выдавала квитанцию. Ли уверенным шагом направился к женщине, операторская группа следовала за ним, и обратился к ней со словами:

— Я вижу, вам сейчас очень не хватает объятия. Я — судья-обниматель и могу предложить его вам.

Она тут же согласилась.

Напоследок телевизионный комментатор решил предложить ему еще одно испытание:

— Видите, сюда идет автобус? Водители городских автобусов — самые грубые, угрюмые и неприветливые люди во всем Сан-Франциско. Посмотрим, удастся ли вам получить от него объятие.

Ли принял вызов. Как только автобус притормозил у остановки, Ли подошел к водителю и сказал:

— Привет, я — Ли Шапиро, судья-обниматель. Вряд ли во всем мире найдется работа более напряженная, чем у вас. Сегодня я предлагаю всем людям объятия, чтобы хоть немного облегчить их бремя. Не хотите ли получить одно?

Водитель автобуса, здоровенный детина, в котором было шесть футов два дюйма роста, выбрался из кабины и ответил:

— Почему бы и нет?

Ли обнял его, вручил ему одно из сердечек и помахал рукой на прощание, когда автобус отъехал от остановки. Команда телевизионщиков буквально лишилась дара речи. Наконец комментатор произнес:

— Должен признаться, я глубоко потрясен.

Однажды приятельница Ли, Нэнси Джонстон, появилась у него на пороге. Нэнси — профессиональный клоун, и в то утро при ней был ее клоунский костюм, грим и весь прочий антураж.

— Ли, возьми свою сумку с сердечками и поедем в приют для инвалидов.

Прибыв на место, они принялись раздавать пациентам надувные клоунские шляпы, сердечки и объятия. Ли чувствовал себя неловко. До сих пор ему никогда не случалось обнимать людей смертельно больных, парализованных или умственно отсталых. Поначалу это потребовало от обоих немалого напряжения сил, однако по мере того, как Нэнси и Ли следовали из палаты в палату в окружении целой толпы врачей, медсестер и санитаров, им понемногу становилось легче.

Прошло несколько часов, прежде чем они достигли последней палаты. В ней находились тридцать четыре самых тяжелых больных из всех, каких Ли когда-либо приходилось видеть. Впечатление было настолько гнетущим, что у него сердце разрывалось на части. Однако движимые потребностью поделиться со всеми своей любовью и показать, что эти люди им не безразличны, Нэнси и Ли принялись обходить палату в сопровождении сотрудников больницы, которые к этому времени все успели обзавестись сердечками и надувными шляпами.

Наконец Ли подошел к последнему пациенту, Леонарду. Леонард носил на груди большой белый слюнявчик, и, увидев, как больной пускает в него слюни, Ли произнес:

— Пойдем, Нэнси, боюсь, мы ничем не сможем ему помочь.

— Что ты, Ли! — отозвалась Нэнси. — Разве он не такой же человек, как и мы?

С этими словами она надела на голову Леонарда надувную шляпу. Ли достал одно из своих красных сердечек и прикрепил его к слюнявчику несчастного. Затем он сделал глубокий вдох, нагнулся и крепко обнял Леонарда.

Внезапно из груди Леонарда вырвался пронзительный визг. Остальные пациенты принялись бренчать металлическими предметами. Ли обернулся к медицинскому персоналу в поисках объяснения и тут увидел, что в глазах у всех врачей, медсестер и санитаров стояли слезы.

— В чем дело? — спросил он у старшей медсестры. Ее ответ навсегда запечатлелся у него в памяти:

— Это первый раз за последние двадцать три года, когда мы видели Леонарда улыбающимся.

Как мало нужно порой, чтобы раз и навсегда изменить жизнь других людей!

Джек Кэнфилд и Марк В. Хансен

Из книги Дж. Кэнфилд, М.В. Хансен «Куриный бульон для души» («Исцеление души»)

Лучшее, что есть в жизни человека, -

это его незначительные, безымянные, продиктованные

добротой и любовью поступки,

о которых он и сам не помнит. 

Уильям Вордсворт

ВСЕ, ЧТО Я ПОМНЮ

Когда бы мой отец ни обращался ко мне, он всегда начинал разговор со слов: «Говорил ли я тебе сегодня о том, что я тебя обожаю?» Это выражение любви было взаимным, и позднее, когда он достиг преклонного возраста и жить ему оставалось совсем недолго, мы с ним сроднились еще больше, если только это вообще было возможно.

В восемьдесят два года он уже был готов к смерти, а я готов его отпустить, чтобы его страдания наконец прекратились. Мы смеялись, плакали, держали друг друга за руки и обменивались признаниями в любви, сознавая, что время уже пришло. «Папа, — сказал я ему тогда, — после того как ты уйдешь, я хочу получить от тебя оттуда знак, что с тобой все благополучно». В ответ на это нелепое предложение он только рассмеялся. Папа никогда не верил в реинкарнацию, как, впрочем, и я, однако в моей жизни было немало случаев, убедивших меня в том, что я могу надеяться получить сигнал «с того света».

Между моим отцом и мной существовала такая глубокая связь, что я почувствовал пронизывающую боль в сердце в тот миг, когда его не стало. Позже я очень горевал из-за того, что сотрудники госпиталя не позволили мне держать его за руку в последние минуты.

День за днем я надеялся получить от него весточку, однако напрасно. Ночь за ночью, прежде чем заснуть, я просил его явиться мне во сне. Однако миновали четыре долгих месяца, а я не чувствовал ничего, кроме горечи утраты. Моя мать умерла пять лет назад от болезни Альцгеймера, и хотя я успел вырастить двух взрослых дочерей, я чувствовал себя как ребенок, оставшийся круглым сиротой.

Однажды, когда я лежал на столе у массажиста в темной тихой комнате, ожидая начала назначенного мне сеанса, меня охватил прилив тоски по отцу. Я начал задаваться вопросом, не был ли я слишком требователен, ожидая от него какого-нибудь знака. Я заметил, что мой мозг находился тогда в особенно восприимчивом состоянии. Я ощущал такую непривычную ясность ума, что мог бы без труда складывать длинные столбики цифр. Сначала я проверил, бодрствую я или сплю, и убедился в том, что мое состояние далеко от сонного. Каждая моя мысль была подобна капле воды, падающей на гладкую поверхность пруда, и я наслаждался тишиной и покоем каждого проходящего мгновения. И тогда я подумал: «До сих пор я пытался контролировать сообщения, получаемые с другой стороны. Отныне я не буду этого делать».

И тут передо мной неожиданно возникло лицо моей матери — такой, какой она была до того, как болезнь Альцгеймера отняла у нее рассудок, человеческие черты и 50 фунтов веса. Ее милое лицо было увенчано короной пышных серебристых волос. Она была такой реальной, такой настоящей, что мне казалось — стоит только протянуть руку, и я смогу до нее дотронуться. Она смотрела на меня так же, как и много лет назад, до того, как ее тело начало медленно чахнуть. Я даже почувствовал запах «Джой» — ее любимых духов. Она не произнесла ни слова, как будто чего-то ждала. Я недоумевал, как могло случиться, что я думал об отце, а увидел вместо него мать, и испытывал угрызения совести из-за того, что не просил появиться передо мной и ее тоже.

— Ох, мама, — произнес я, — мне так жаль, что тебе пришлось страдать от этой ужасной болезни.

Она слегка склонила голову набок, как бы давая понять, что поняла мои слова. Затем улыбнулась своей прежней чудесной улыбкой и произнесла тихо, но очень отчетливо:

— Но все, что я теперь помню, — это любовь.

Затем она исчезла.

Меня охватила дрожь, словно в комнате вдруг стало холодно, и тут я понял всем своим существом, что любовь, которую мы получаем и отдаем другим, — все, что имеет значение и остается в памяти. Страдания уходят, любовь остается. Ее слова были самыми важными из всех, какие мне когда-либо приходилось слышать, и с тех пор они навечно запечатлелись в моем сердце.

Мне пока так и не довелось увидеть или услышать моего отца, однако я не сомневаюсь в том, что в один прекрасный день, когда я меньше всего буду ожидать этого, он появится и скажет: «Говорил ли я тебе сегодня о том, что я тебя люблю?»

Бобби Пробштейн

из книги Дж. Кэнфилда, М.В. Хансена «Куриный бульон для души» («Исцеление души»)

Книгу можно скачать здесь 

Киев. Дарницкий район. К ларьку на  остановке подходит мужчина в черных джинсах, в черной ветровке , поверх которой виднеется светлый капюшон «кенгурушки», прическа «лысый», на морде – очки «капельки –Поляроид» , на плече армейская брезентовая сумка,  бока которой стыдливо облегает тело перфоратора «БОШ».. Это был я.

Подхожу я к ларьку и делаю заказ «Американо+сахар+сливки», так как на новой хате пока кофе нет. Получив заказ, расплатившись, я развернулся и немного акуел:   прямо на остановке стояла веселая «тойота» с суровой надписью «поліція 102», а мне в «поляроиды» беспощадно смотрели глаза копа, сзади него стоял его коллега, первый  представился культурно и попросил снять очки. Я снял, при  этом услышал шепоток его заднего коллеги: «не похож, да и глаза не красные», я насторожился. Дальше был диалог, он на украинском, я по-русски, но чтобы не путать сабж, напишу диалог русским:

- Извините. Будьте добры, ваше удостоверение личности.

- Кофеин – друг человека, - достаю ксиву от М/Обороны.

Коп прочитал, и, держа заламинированный мой прямоугольничек , задал вопрос:

- Что в сумке?

- Оружие массового психологического поражения живого сектора жилого дома, - сделал ПЕРВУЮ ошибку я.

- Поставьте, пожалуйста,  сумку на землю, откройте и сделайте два шага назад.

- Ээээ, такое оружие не дам никому, такое нужно самому,- сделал ВТОРУЮ ошибку я.

Смотрю, задний коп отходит в сторону, как бы отходит от возможной директрисы выстрела (аплодисменты ихним  инструкторам – таки чему-нить научили), а первый спокойно:

- Положите сумку на землю, откройте и отойдите два шага назад..

Я, не делая резких движений, раскрыл сумку, в которой стыдливо в бетонной пыли показал свое тело товарищ перфоратор, и выполнил условия. Коп пощупал горячее еще от работы тело перфоратора, оргазм таки не поймал, но нравственно указал:

- Вы шутите, а мы при исполнении,- второй расслабился  и сломав директрису, прошептал первому, что меня таки насторожило : - Не он..

Я, осмелев:

- Если Вы будете моим соседом,  после наряда утром, а я врублю ЭТО оружие в соседнюю к вам стенку, то ваш кот от шока  нагадит вам в тапки, а вы вызовете спецназ, чтобы меня успокоить.

Коп улыбнулся, пожелал хорошего дня и вдвоем, сев в свой космический шатл , покинули территорию остановки, а я задумался об своей одежде и стрижке….

ps к полиции претензий не имею.

pps/  оружие ношу только в рамках выполнения своих служебных обязанностей: