* * * * *,...................................................................................................  !:)

 Артур Шницлер
"Анатоль"
 одноактная пьеса в восьми частях

Содержание:
1. Введение. От Лориса;
2. Вопрос к судьбе;
3. Рождественские покупки;
4. Эпизод;
5. Памятные камни;
6. Прощальный ужин;
7. Агония;
8. Утро дня свадьбы Анатоля.

Введение

Высока ограда. Тисов
поросль- гуще не бывает.
Ге`рбы в золоте сусапьном.
Сфинксы в зарослях мерцают...
...Скрип: ворота отворелись.
Эти сонные каскады,
эти сонные тритоны:
рококо под нафталином.
Зрите... Вена Каналетто*,
век осьмнадцатый, средина.
Тёмно-зелены, уснули
мрамором пруды одеты,
в чьих зеркально-чёрных гладях
прижили`сь русалки, плещут
рыбки золотые, рыбки
серебря`ные. На дёрне
гладком- тени олеандров
нежных, стройных - рядом, ладно.
Ветви свились куполами,
ветви ниши сотворили
чопорным влюблённым парам,
героиням да героям.
Три дельфина поливают
створки раковин фонтана.
...А за тисовой стеною
стонут скрипки да кларнеты,
что амурчиков вальяжных
вдохновляют: те расселись
на колоннах увивая
цвет лугов в гирлянды или
луки трогают смычками
среди мраморных букетов
в барельефных архивазах:
лак златой, жасмин и перья.
...На площадке между ними
раскокетничались дамы,
с моисиньорами расселись
в фиолетовых сутанах...
...По траве, за ними следом,
да по бархатному дёрну,
да по мраморным ступеням-
кавалеры и аббаты,
из надушенных корсетов
ими вынутые дамы.
Меж ветвей лучи дробятся,
пламенея на головках,
озяряя мха пестря`дки,
плиткой, гравием ступая,
колоннаду отирая
обнаруженную нами.
Ветер портики с лозою
укрывают и голу`бят,
вышивают пасторали-
будто кисточкий жеманной
сам Ватто** изобразил их.
Листья, ветки- вместо сцены;
солнце лета -вместо рампы:
что ж, сыграем представленье,
самодельную пиесу,
скороспелую, лихую,
серодца нежного комедью,
чувств сегодняшних, мину`вших,
кружева интриг раскинем,
полилогов хвост павлиний,
недомолвок и догадок,
эпизодов эстакаду...
Кто-то слышит нас, не каждый,
кто-то грезит, кто смеётся,
кто мороженое лижет...
А иные -в роли входят.
выражаются галантно...
...Ветер теребит гвоздики:
долгоногие блондинки
словно бабочки порхают.
Ошалевшая болонка
подвывает удивлённо.

Осень 1892 г.             Лорис

Вопрос судьбе

Анатоль. Макс. Кора.

Комната Анатоля.

Макс: Вправду, Анатоль, завидую я тебе...
Анатоль (смеётся).
Макс: Итак, должен признаться, я был удивлён... хоть доселе и не принимал всё за сказку... но то, что я увидел... как она уснула на миох глазах... как она танцевала... когда ты внушил её, что она- балерина, и как она плакала когда ты поведал ей, что любымый -мёртв, и как она ,произведённая тобой в королевы, помиловала преступника...
Анатоль: Да, да.
Макс: Вижу, в тебе таится волшебник.
Анатоль: В каждом из нас.
Макс: Непривычно.
Анатоль: Я бы так не сказал... Ничего особенного, такова жизнь. Попривчынее многого обретённого за столетия. Полагаешь, нашим пращурам улыбнулось, если б те узнали, что земля вращается? Они б сами завертелись волчками!
Макс: Да... но это обстоятельство и без того сказывается на всём!
Анатоль: Вообрази первую в жизни весну!... Невозможно в неё поверить, вопреки зелени и цветам, вопреки любви?
Макс: Ты запутался: всё это- болтовня. Прибегнув к магнетизму...
Анатоль: Гипнотизму...
Макс: Нет, тут дело в ином. Никогда в жизни не позволю себя загипнотизировать.
Анатоль: Детский лепет. А вот я внушу тебе сонливость- и ты преспокойно уляжешься.
Макс: Да, и потом скажешь мне: "Вы -дымоход", а я прислонюсь к камину- и закопчусь!...
Анатоль: Ну, шуточки... Явления велики, поскольку заслуживают внимания науки. Но ,увы, столь далеко мы всё же не продвинулись.
Макс: Что так...?
Анатоль: А то, что я , который эту девушку сегодня провёл сотней миров, я как смогу себя самого околдовать?
Макс: А это невозможно?
Анатоль: Если начистоту, я пытался. Смотрел едва ли не битый час кряду на этот бриллиант в перстне, внушал себе :"Анатоль! спать! Когда проснёшься, забудешь ту женщину, что свела тебя с ума, из сердца вон её".
Макс: Ну, и когда просыпался, то...?
Анатоль: О, я даже не спал.
Макс: Та женщина... та баба? По-прежнему!
Анатоль: Да, мой друже! ...по-прежнему! Я несчастнен, безумен.
Макс: Итак, по-прежнему... в сомнении?
Анатоль: Нет, не сомневаюсь. Знаю, что она меня обманывает! Когда целует меня взасос, когда ерошит мои волосы... когда мы наедине блаженствуем... знаю, что она мне изменяет. Макс: Наваждение!
Анатоль: Нет!
Макс: Где твои улики?
Анатоль: Угадываю это... чувствую... поэтому, знаю!
Макс: Особенная логика!
Анатоль: Всегда эти "женокомнаты" (именно так :Frauenzimmer,-прим.перев.) неверны нам. Для них это так естественно... они сами того не знают... Подобно как я должен одновременно читать две-три книги, женщины обречены влачить две-три любови.
Макс: Она всё же любит тебя?
Анатоль: Беспредельно... Но это ничего не меняет. Она не предана мне.
Макс: А с кем?
Анатоль: Знать бы! Возможно, с неким князем, который догнал её на тротуаре. Наверное ,с поэтом из пригорода, который подмигнул её, бредущей по улице утром, сидя у окна!
Макс: Ты дурак!

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Действующие лица:
Анатоль;
Макс;
барон Дибль;
музыкант Флидер;
Берта;
Аннетта.

Сия одноактная пьеса задумана была автором в качестве заключительной к циклу об Анатоле, но затем была заменена на "Утро свадебного дня Анатоля.
(оригинальный текст читайте по ссылке http://gutenberg.spiegel.de/?id=5&xid=5343&kapitel=10&cHash=66215ddb4cchap009#gb_found ,-- при.перев.)

Садовая околица уютного двора гостиницы, чей фасад занимает бо`льшую часть заднего плана. Широкая терраса тянется вдоль всего фасада гостиницы, куда со сцены, предстявляющей сад, ведут две лестницы вверх. На заднем плане , насколько он не занят домом,-- прелестный горный пейзаж, что начинает погружаться в сумерки. В то время, как одна сторона дома обращена к кулисам, другая на виду-- и с этой стороны тянется тополиная аллея, которая ведёт прямо к решётчатой садовой ограде. На террасе стоят, как и в саду, одинокие столы со стульями, которые все пусты, кроме двух, занятых Анатолем и Максом на терраса. Они курят сигареты.

Анатоль: Помнишь ещё, мой любезный Макс, как мы тут в последний раз сиживали?
Макс: Давненько это было, верится!
Анатоль: Да... Тогда мне кстати пришлись эти декорации... их кротость и невзыскательность... я нуждался в этом просёлке с тривиальными тополями... в этим луге, там далече, в его безразличной зеленью... во ближних холмах, плывущих во заре вечерней...
Макс: А сегодня?
Анатоль: Днесь люб мне этот пейзаж по собственной его воле...
Макс: Твоя последняя любовь?
Анатоль: Нет... лишь некой новый род любви, которому как раз настал черёд, любви к вещам как таковым...
Макс: ?
Анатоль: К природе, как таковой... к холмам-- за то, что они холмы, к сигарам --за их сигарность, к персидскому дивану-- как к дивану... притом допрежде я ведь любил вещи лишь за их услужливость людям.
Макс: Итак, с нами бедными ты расквитался?
Анатоль: О нет! Своих друзей, а тебя в особенности, я всё ещё люблю.
Макс: Свежо предание! Я всегда тебе годился лишь для красного словца.
Анатоль: Коли бывало, ...это лишь теперь стало досадным. Любезный мой, боюсь, и это-- знак близящейся старости. В последнее время меня чрезвычайно занимают мнения других.
Макс: Ах!
Анатоль: Я прислушиваюсь, становлюсь чутче...
Макс: Ты ль оттого спустя столько времени развыскал меня?
Анатоль: У меня вновь обострилась потребность беседовать с тобою! Кажется мне не терпелось наболтать тебе своё завещание!
Макс: Ах, речь о... да что за новая поза?! Сентиментальности!
Анатоль: Нет... всё настолько честно... конец, мой любезный! Моё сердце излагает свою последнюю волю!
Макс: Столь меланхолически?
Анатоль: Нет, о нет... Не желаю впредь влюблённостей... не хочу.
Макс: Ну-у. Ты прежде, известно, всецело предавался им.
Анатоль: Нет... не желаю утратить свою последнюю иллюзию!
Макс: Какую же?
Анатоль: Что молодым нам не за что чураться нас! Это одна из тех, которые я было мучительно питал, не желая расстаться с ними.
Макс: Да у тебя их не было, этих иллюзий! Что-то не верится! Ты всегда был виртуозом ревности!

Анатоль: Да уж, бывало! Говаривал как по бумажке... мне лишь это удавалось... ! Кстати, а ты не станешь возражать, если я почну утверждать обратное тому, что наговорил тебе минуту назад?
Макс: Ох, я ждал этого!
Анатоль: Временами мне всё-таки хочется новой влюблённости! А то, что всё в прошлом, любезный Макс, это ведь совсем просто, не правда ли?..
Макс: Твоя страсть пока не остыла?
Анатоль: Как можно? Я лишь освоил искусство, расходуясь по совершенным мелочам, по возможности больше воодушевляться внешними обстоятельствами. ...при том оказалось, что в подобных случаях моё прошлое сдаётся мне столь убогим... а бывает, напротив-- столь замечательно богатым...
Макс: Наша отвратительная привычка по-прежнему всё соизмерять!
Анатоль: Неправильно, ты прав! А на память точно нельзя полагаться... она лжёт, подвержена сплину... и затем, что собственно ведомо нам о своих личных авантюрах? Мы и дамы-- в сущности, наши страсти столь отличны, мы торим разные пути! Я спрашивал каждую: "Ты никого не любила прежде меня?"-- меня каждая вопрошала: "Ты никого не полюбишь после меня?".. Мы всегда ищем подтверждения их первой, они-- нашей последней любви!
Макс: Да... да!
Анатоль: Вот снова, я тут недавно заприметил одну малышку, Аннетту, знаешь ли, которая бегает тут всюду с виолончелистом. Привлекательна, доложу тебе...
Макс: Ну и?
Анатоль: Этот Флидер молод, достоен любви, одарён, а я... при всех прочих достоинствах, но, это однозначно, уже не молод, почти сед...
Макс: Ну и что с Аннеттой?
Анатоль: Кокетничает!
Макс: Ага?
Анатоль: Со мной... изволь, со мною! Это определённо! Она гуляет с молодым человеком, знаешь, этак виснет, ручка в руке, в манере, свойственной совсем молодым дамам... с восторженным, тупоумным, аморальным взором. Я захожу вперёд-- и её глаза уже не восторжены, они фиксируют меня, они уже не глупы, но сладостны и лукавы... лишь аморальны по-прежнему...
Макс: С чего ты со мной ненароком заговорил об Аннетте?
Анатоль: Так, пришла на ум. Заботит меня вот что: всегда недостаёт тебе полной уверенности. Известно нам, коль хорошо знаем даму, лишь то, как она любит нас, и никогда... как способна она любить иного! Поэтому, коль одна, едва не плача, стелется, тает пред тобою в нежностях, ввергая нас во блаженный обман, то нет никакой гарантии её истинности... Возможно, той же порою, она стелется пред другим совершенно иначе... легкомысленно, грациозно и необузданно...
Макс: Значит, ты гадаешь, будто она играет перед Флидером иначе, без сантиментов?
Анатоль: Играет?.. Точно!! Бабы проявляют себя лишь играя комедии, в которых они ухитряются выглядеть то так, то этак. Зачастую при этом и следа комедии нет.  Они лгут вовсе не столь часто, как мы полагаем... только правдивые личины меняют они поминутно...
Макс: Сколь тихо здесь! И впрямь благостно!
Анатоль: Да, форменно жаль, что ничего не забывается! Столь благостно сумерничая, приходится перебирать былые потери!
Макс: Вот бы кому припомнить свои приобретения!
Анатоль: Ах, одно лишь! Оно столь банально, столь часто я его испытывал, что наконец проникся недоверием к собственной боли! Моё последнее и глубочайшее!
Макс: Есть и утешение в боли...
Анатоль: А разве не так? Подумай только, что одинокая прогулка, час раздумий, стихотворение, в которое влагается малость души твоей, иногда утоляют боль!
Макс: Ох, сдаётся, одиночество наше уже в прошлом... слышишь?
Анатоль: ... ?
Макс ( взирает на возвышенность. Шум приближающихся экипажей).: Они уже свернули сюда-- и мчат, прямо к нам!
Анатоль: А много экипажей?
Макс: Два... три... Господи Боже, да гонят как! Машут платком!
Анатоль: Знакомая?
(Экипажи мчатся по просёлочной дороге-- и останавливаются у воображаемого тыла гостиницы. Из одного экипажа звенит :"Доброго вам вечера, господа хорошие!")
Анатоль: Добрый вечер! Да кто это?
Макс: Одного я узнал, он барон Дибль. Ах, в последнем экипаже... взгляни-ка, Берта!
Анатоль: Как? Она по-прежнему наслаждается?
Макс: Как прежде! А как вспомню её двадцать лет назад!

Анатоль: Ей тогда было шестнадцать.
Макс: И всё же хорошо, что в будущее не заглянешь.
Анатоль: Почему?
Макс: Если бы тебе тогда предстала эта картинка! (Указывая на дорогу).
Анатоль: Ах, Боже... эти картинки нас пока не удовлетворяют, они столь мелки!.. А ты ещё кого их прочих баб разглядел?
Макс: Пока едва вижу.
Анатоль: Гомон!
Макс: Ага, к нам они пожалуй не придут! Усядутся в салоне-- и не будут нам досаждать.
Анатоль: Этот барон Дибль... жив!
Макс: Ты ещё гуляешь с ним и с его компанией?
Анатоль: О нет, я с ними не очень-то пересекался. Они нервируют меня, эти люди! Знаешь ли, когда пьян, то с ними ладно. А я никогда не напивался...
Макс: Конечно, на свой манер они весьма счастливы!
Барон Дибль (входит). : Доброго вечера, благослови вас Бог! Я ещё с дороги узнал вас!
Анатоль: Добрый вечер!
Макс: Добрый вечер!
Барон Дибль: Итак, кое-кому пора на выход, за ушко да на солнышко!
Анатоль: Кое-кому однако не хочется!
Барон Дибль: А где ты прятался, в самом деле? Был в отъезде?
Анатоль: Здесь был!
Барон Дибль: Значит, заделался отшельником?
Анатоль: Оставался отшельником!
Барон Дибль : Ох! (Максу.) Что скажешь, друг любезный?... он остался! Утверждает, что был таким всегда.
Макс: Да, я понял!
Барон Дибль: Тогда мне следует просить! Не будь таким! Прежде ты был жив, ну слишком весел! Известно, таким и остался!
Анатоль: Я никогда прежде не был весел.
Барон Дибль: Вот как! Ну, значит у тебя сегодня оказия быть таковым!
Анатоль: Слишком любезно!
Барон Дибль: Да, вы оба! Вы встретите старых знакомых, тех ещё знакомых!
Анатоль: Ты и впрямь столь любезен... но мы уже было надумали по своим номерам разойтись.
Барон Дибль: По номерам? Не валяйте дурака! Вам уготовано веселье богов! Вдумайтесь только, кто с нами! Не говоря уже о Берте... которая всегда в компании. Итак, слушайте только: Жюльетта! Вы же знаете её?
Макс: Француженка?
Барон Дибль: Да, и заметьте, а он... её "Он", отправился в кругосветное путешествие! И что же? Её это вполне устраивает!
Макс: Ах, Боже, бабы изменяют, стоит тебе поехать в Вайдлингау (окраинный район Вены, до 1938 года был пригородом,-- прим.перев.)...
Анатоль: Да-да, я так и понял!
Барон Дибль: А ты не рассмеялся! Анекдоты, они смеху ради! Итак, что я сказал... Жюльетта! Да, ещё Роза, которая ужасно возгордилась. Моя заслуга в том, что она хоть выбралась за компанию! Ты не спросишь меня, отчего она возгордилась?
Анатоль: Нет...
Барон Дибль (Максу.): И ты не спрашиваешь?
Макс: О да. Отчего Роза стала столь ужасной гордячкой?
Барон Дибль: Кто знает... предположительно: слишком много "зазубрин"! ("man vermutet nur: sehr viele Zacken!", тж. "вырезок", абортов?-- прим.перев.)
Макс: Ох!
Барон Дибль: Да, на этом ограничимся! Затем ещё фрёйлян Ханишек, новенькая, это её премьера!
Макс: Фрёйляйн Ханишек?! Сколь ужасно!
Барон Дибль: На подходе её ласкательная кличка. А зовётся она именно так! Вот какой случай-- её имя покруче фамилии. Прошу совета. Ну...
Анатоль: Да что у неё за имя такое?
Барон Дибль: Барбара! При том у ней нет никакого nom de guerre (боевого или полевого имени, тж. клички, фр.-- прим.перев.) Сегодня следует "окрестить" её.
Макс (ещё ошарашен) : Барбара! Барбара!!

Барон Дибль: Да, что вы говорите? Барбара! Как только любовники её уравлялись с таким имечком?! И подумайте только, бедный Фриц Вальтен, который теперь с ней... ему не пришло на ум другое имя, чёрт побери! Он, должно быть, так и кличет её, Барбарой! Ну вот, вы не спросите меня, кто ещё с нами?
Макс: Да, просим любезно, кто ещё с вами?
Барон Дибль: Вначале ответьте мне, собираетесь ли к нам?
Анатоль: Что касается меня, любезный барон, то я не в настроении.
Барон Дибль: Как? Да кто поверит, что у тебя охота пропала?
Анатоль: Да разве трудно понять, что иногда настроение пропадает?
Барон Дибль: Ах, шутить изволите!
Анатоль: Мне никакого удавольствия развлекаться, мне недостаёт таланта весельчака.
Барон Дибль: Каким славным весельчаком я тебя уже видывал!
Анатоль: Ну вот, ты не понял меня. Во всяком случае, я наслаждался... по-своему, а не как все!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Анатоль: И с чего бы это ей не изменять мне? Она такая же как все: жизнелюбива, не мнитаельна. Когда спрашиваю её: "Ты меня любишь?"- да, говорит, и это правда, а когда спрашиваю, верна ли мне, отвечает так же, и опять молвит правду , ибо о других не споминает, по крайней мере в эти мгновения. И к тому же, разве тебе хоть одна ответила :"Мой милый друг, я не верна тебе"? Чему верить? А если она мне верна...
Макс: Да, не иначе!...
Анатоль: То это ненадолго... В любом случае, мыслит она: "О, я должна блюсти верность моему любимому Анатолю ... ни в коем случае..."
Макс: Но если она любит тебя, то...?
Анатоль: О, мой наивный друже! Если б на то имелись основания...
Макс: Ну и?
Анатоль: Почему я не верен ей? ...Я ведь действительно люблю её!
Макс: Точно! Мужчина!
Анатоль: Старая глупая фраза! Всегда повторяем себе: женщины не такие как мы! Но некоторые... те, которые матроны по натуре, или те, которые не темпераментны... Совсем как мы. Когда я одной говорю: "люблю тебя, только тебя", то не чувствую, что лгу, даже если предыдущую ночь покоился было на груди другой.
Макс: Да... ты!
Анатоль: Я... да! А ты разве нет? А она ,моя благоверная Кора, разве нет? О! И это приводит меня в бешенство. Даже если брошусь перед ней на колени и спрошу: "Сокровище моё, дитя моё, всё былое прощаю тебе, но скажи начистоту",- поможет мне это? Она солжёт, как прежде- и я не продвинусь ни на шаг к истине. Если бы меня кто умолял :"Ради Бога! скажи мне... ты мне и вправду верен? Ни слова в упрёк, коли нет, но -правду! Я должна знать"... Что я отвечу? Солгу... спокойно, с невинной улыбкой на устах... с чистой совестью. "С чего б мне огорчать тебя?"- подумал бы я.  И ответил бы :"Да, ангел мой! Верен до гроба". И она б поверила мне, и осталась счастлива!
Макс: Ну вот!
Анатоль: Но я не верю и оттого несчастен! Я осчастливился б, если нашлось бы средство эти глупые, слащавые, достойные презрения создания заставить выговориться начистоту или узнать правду у другого существа... но нет таких средств кроме обычного разговора.
Макс: А гипноз?
Анатоль: Как?
Макс: Ну... гипноз... Я вот о чём: ты бы усыпил её да и наказал: "Ты должна мне сказать правду"
Анатоль: Хм...
Макс: Ты должен... услышь ты...
Анатоль: В этом что-то есть!...
Макс: Должно получиться... И тогда ты снова спросишь... "Любишь меня?" ... "Другого?"... "От кого пришла?"... "К кому пойдёшь?"... "Как звать того, другого?" ... И так далее...
Анатоль: Макс! Макс!
Макс: Что?
Анатоль: Ты прав!... Возможно быть волшебником! Возможно правдивое слово из рта бабьего выколдовать...
Макс: Ну что? Я вижу, ты спасён. Кора- несомненно, прирождённый медиум... уже сегодня вечером доведаешься, обма`нут ли ты... или...
Анатоль: Или Бог!... Макс!... Обнимаю тебя! ...Гора с плеч... я чувствую себя совсем иным. Она в моей власти....
Макс: Я такой любопытный...
Анатоль: Что ты? Сомневаешься?
Макс: Ах так! сомневаться -твоя планида, ничья ещё...
Анатоль: Естественно! ...Когда супруг, выйдя из дому, где только что застал жену с любовником, всречется с другом, а тот ему: "Полагаю, твоя жена изменяет", то друге следует ответить не "я только что убедился в этом", а "ты негодяй"...
Макс: Да, я почти запамятовал, что первая дружеская обязанность- не касаться иллюзий приятеля.
Анатоль: Довольно слов...
Макс: А что?
Анатоль: Разве ты не слышишь? Я чую шаги даже когда они стенам дома невдомёк.
Макс: Я ничего не слышу.
Анатоль: Как близко!... у входа.... (Отворяет дверь) Кора!
Кора (по ту сторону двери): Добрый вечер! О, ты не один...
Анатоль: Друг Макс!
Кора (входя): Добрый вечер! Эй, в темноте?...
Анатоль: Да, а будет потемнее. Ты знаешь, мне это нравится.
Кора (теребя волосы): Май поэтик!
Анатоль: Моя любимая Кора!
Кора :Но всё же я зажгу свет... ты позволишь.
         Зажигает подсвечник.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Анатоль: Да, но какой она выглядела тогда! Можно ли представить себе подобную изворотливость в лицедействе! И к тому же, тогда она была... ах, если сдавалась мне... не знавшей первого поцелуя, такой она была! Пережитое всё столь случайно! Её первый любовник смеет гордиться не пуще последнего!
Макс: Ну вот... теперь желаешь порвать с нею?
Анатоль: Но должна же она наконец высказать мне всю правду? В её бабьей памяти воспоминания со временем спутались, потерялись, подпортились! Возможно, прежде она меня и вправду понимала, а теперь не помнит это!
Макс:Ну и ну, что за головоломка для мудреца! Вдруг проникся скорбью по бабе, которую двадцать лет как забыл?
Анатоль: Это глупо... это болезненно! Но мой лёгкий ум стал столь уныл. Я влеку все свои воспоминания, весь в них... и ,бывает, я разбрасываю их...
Макс: Что жемчуга из мешка...
Анатоль: И явно поддельные!
Макс: А что, если одна из них -- настоящая?
Анатоль: Что ей поможет? Наряду с прочими она облечена проклятьем моего недоверия!Их не различить, это невозможно! И кто знает, может быть , когда-то любил я бабу, которая, верно, понимала меня, и ,уж точно, была счастлива,.. да не решилась... Идёшь со мною? (Они подымаются лестницей.)
Аннетта (резво выбегая, оглядывается).
Флидер (за нею) : Куда, куда?
Аннетта: Ты снова здесь?
Флидер: Да я знал, что тебя снова тянет сюда!
Аннетта: Да что ты говоришь? К кому же?
Флидер: Чего ищешь ты на террасе?
Аннетта: Побыть наедине с тобой!
Флидер: Со мной?
Аннетта: Я ведь знала, что ты последуешь за мной!
Флидер: Вот как?
Аннетта: Прежде я так сердилась, когда ты надолго оставлял меня одной! А если б ты не последовал... я бы несколько разуверилась в твоей любви...
Флидер: Теперь ты уверена?
Аннетта: Знала бы я... мой возлюбленный!
Флидер: Вот что, сокровище моё, уйдём-ка мы отсюда!
Аннетта: Как...?
Флидер: Да. И не вернёмся к этим людям наверху... пойдём... одни... к тебе...
Аннетта: Но зачем так скоро? (Рассеянно.) Глянь, там идёт...
Флидер (яростно): Кто идёт?
Аннетта: Ну вот, Анатоль... и Макс!
Флидер: Что ты там высматриваешь? Что тебя, наконец, интересует?
Аннетта: Прямо, нельзя и осмотреться!
Флидер: Конечно нет, если я тебе говорю о своей любви! Именно этих господ нравится тебе замечать!
Аннетта: Ну ты и ревнив!
Флидер: ...?
Аннетта: Ну же, сладенький мой ангелочек... к такому старику!!
(Занавес.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 

Аннетта: Я же люблю его... но мне не нужны сцены, нет, нет, никаких сцен! (Соскакивает со скамьи.) Нет... я совсем забыла, зачем пришла! Вам надобно присоединиться к нашим! Анатоль: Моя милая детка, столь любезно я с вами болтаю здесь... Аннетта: А вы поболтаете и в компании со мною. Анатоль: Ох, а что он скажет? Аннетта: А мы уж тихохонько. Анатоль: Да и это его не успокоит... Аннетта: Вы подыметесь к нам, да? Анатоль: Сколь нежны глазки ваши, когда вы просите... Аннетта: Они неотразимы, правда? Анатоль: Может быть! Аннетта (внезапно воздев руки) : Идёмте! Анатоль: Но детка! Аннетта: (совершенно неожиданно-- у ног его) : Анатоль, идёмте! Анатоль: Да что на вас нашло? Аннетта: Нужно иногда поломать чуток комедию! Анатоль: Хорошо, значит, вы лишь представляете. Аннетта: А если взаправду? Анатоль: Прошу вас, встаньте! Аннетта (подымаясь) : А я проведу вас наверх... и вы присядете рядом со мной... и... Анатоль: Я кое-что замечу! Вы желаете использовать меня, чтоб разжечь его ревность... Аннетта: Ну почему! Вы ль не верите, что нравитесь мне? Анатоль: Вы на столечко чересчур кокетливы, Аннетта! Аннетта: Вы так говорите, ибо не верите мне. (Берёт цветок со своей груди, целует его-- и вручает Анатолю.) Тоже кокетство? (В этот момент являются барон Дибль, Флидер и Берта.) Барон Дибль: И что же, Аннетта? Мы желали заполучить одного-- и вот теряем вас обоих! Аннетта: Думаю, это не помогло. Флидер: Скорее всего, ты пока не всё попробовала! Анатоль: Герр Флидер! Ох... Берта!! Берта: Да, это я. Прошу тебя, идём к нам! Ты ли мне откажешь? Анатоль: Столько любезности, столько доброты! Берта: Да... старая любовь жива! ("...alte Liebe rostet nicht!", "... не ржавеет" буквально, -- прим.перев.) Анатоль: Иду, иду...  я более не в силах упорствовать! Берта: Не желаешь взять меня под ручку? (Остальные уже уходят.) Анатоль: Один момент, Берта! Я должен у тебя спросить! Берта: Да... и что же, мой старый Анатоль? Анатоль: Как давно я с тобой не говаривал! Берта: Ты хоть помнишь, сколь давно? Анатоль: В последний раз-- много лет назад... Берта: И что ж ты вдруг? Анатоль: Ну вот, да... к счастью, мы встречались было... и говаривали... да-да... но разве бывали наедине вдвоём? Берта: Вот как!? Анатоль: Мы болтали как добрые знакомые, которые всю жизнь пересекались ... ведь мы ,казалось, напрочь забыли о том, кем мы были однажды... Берта: Ох, я это пока помню прекрасно... Анатоль: Ты ещё помнишь? Берта: Но, глупышка... я пока ещё никого не забывала! Анатоль: Сколь молоды, молобы мы были тогда! И я не знаю, как это вышло... мне кажется, что я вижу тебя той, что раньше, сразу после нашего с тобой прощального поцелуя! ... За всё это долгое время, что пролегло между нами... что, в самом деле, как ты жила? Берта: Ну да, со мною всё довольно хорошо. Анатоль: К счастью, я с тобою виделся было иногда... но как ты изменилась! Знаешь, мне б едва казалось, когда видал тебя,.. что... что она когда-то была моею возлюбленной... Берта: Весьма лестно! Анатоль: Правда, хорошо... ведь я тебе исповедался как на духу... Берта: Ох, знаю, знаю! Анатоль: И ты тоже как наяву видишь теперь то давнее наше время? Берта: Ох, я знаю, знаю всё... Анатоль: Ах! Берта: Например... погоди-ка... как ты мне устроил было променад перед окном! Анатоль: Ах! Ты ещё помнишь? Берта: Да, это было так забавно! Анатоль: Хм... тебе, пожалуй и нечто иное казалось забавным, тогда казалось... Берта: О нет, ты был столь нежен! Анатоль: Ах, не сдерживай себя! Нам надо наконец высказаться сполна! Берта: Сполна...? Анатоль: Да, не иначе! Мне надо тебя основательно расспросить! Берта: Да? Тогда я тебя вовсе не понимаю... сегодня тебе это удалось? Анатоль: Я тебе повторю: вижу тебя снова, спустя столько лет,-- и мне кажется, что прежде нам не удавалось высказать всё... В твоих глазах было столько загадок... и твоя улыбка была столь причудливой... и к тому же... Берта: И что ещё? Анатоль: Ты мигом утешилась... Берта: Ну да... Анатоль: Что ты? Берта: И ты ведь, тоже! Прошу тебя... то, что однажды это должно было закончиться, мы знали... Анатоль: И ты это знала? Берта:  Ну да, а что ты думаешь? Можно подумать, вам, господам, хочется слушать одно хорошее? Анатоль: Но тогда... тогда, когда ты была почти ребёнком... Берта: Ах, Боже, я всегда была разумна... Анатоль: И когда мы клялись в вечной любви,.. ты всегда знала, что... Берта: Ага... а ты? Может быть, ты хотел на мне жениться? Анатоль: Но мы же поклались! Берта: Ну да... но, несмотря на всё, мы не утратили взаимопонимания... ! Анатоль: Да-да... Берта: Идем же вместе? Анатоль: Прошу тебя... здесь так мило... этот вечер столь кроток... Берта: Ах! Ты пока не избавился от этого? Анатоль: От чего? Берта: Ну, от этой поэтичности. Анатоль: Поскольку мне вечер кажется кротким? Берта: Видишь ли, поскольку я всё ещё помню... ты, бывало, и стихи для меня сочинял... Анатоль: Вот как... о них я совсем забыл! Берта: Один из них я однажды прочла Флоре... Ты ещё помнищь светловолосую Флору? (Смеётся.) Анатоль: Что же ты смеёшься? Берта: Она декламировала его... знаешь ли... с таким пафосом, и при том копировала твой взгляд... Анатоль: Мой взгляд? Берта: Да... твои выразительные глаза, большие! Анатоль: Вот как... у меня столь выразительные глаза?

Берта: Ох, в них можно прочесть столько всего! Анатоль: И ревность? Берта: Зачем ты о ней? Анатоль: Хм... я кстати вспомнил об одном нашем вечере, когда мы были в театре... Берта: Да мы там часто бывали! Анатоль: Да вот, припомнился мне особый вечер, это было на оперетте, а рядом с нами сидел элегантный господин, борода с проседью, он всё смотрел на тебя... Берта: Что? Анатоль: Он пристально смотрел на тебя, как на знакомую... Берта: Ах, этот француз... такой крупный. Анатоль: Да-да, француз! Ты его знала? Берта: Да... нет! Анатоль: Да-да! Тогда ты мне было не сказала! Берта: Ах да, тогда. Ты ведь был столь ревнив! Анатоль: Да, ведь он столь пристально взирал на тебя! Берта: И куда мне было деваться? Анатоль: Как же ты с ним спозналась? Берта: Откуда мне знать? Чего тебе, собственно, нужно от меня? Я надеялась встретить старого друга, а он, смотрите-ка, настырен, как любящий! Анатоль: Ответь мне по-хорошему. Я пока что в точности помню весь тот вечер...  как ты меня желала тогда успокоить, ещё помню! Твои слова у меня на слуху! Берта: Слова? Анатоль: И взгляд, которым ты мне молвила: ах, ты слишком ревнуешь меня к старику! Берта (смеётся) : А он был вовсе не столь стар!

Анатоль: Значит соггала, ты попросу солгала мне тогда? Берта (гневно) : Да надо было, надо было так! Анатоль: ...? Берта: Вы же вытягиваете из нас ложь, вы принуждаете нас! Анатоль: Я всегда клялся тебе говорить одну правду! Берта: Да, на словах! Но что во взгляде, в твоём взгляде?! Анатоль: Что в нём? Берта: Ну вот это: "солги мне... солги!" Анатоль: Что за глупость? Берта: Видишь, насколько я права! И сегодня ты будешь благодарен мне, коль я сделаю это! Анатоль: Итак, того француза ты знала? Берта: Ты же сам заметил это. Анатоль: А когда я называл тебя кокеткой,значит, ты лицемерила! Берта: Такому человеку как ты ни в чём нельзя признаться! Анатоль: Потому, что я тебе, наверное, слишком измучил? Берта: Да, было, но я притворялась не оттого! Анатоль: А твоё честное лицо, слёзы, когда я упрекал тебя? Берта: Вот как, я плакала? Анатоль: Слёзы, которые забываются, не могут быть искренними! Берта: Ты был столь нежен, когда я печалилась-- уж ради тебя! Анатоль: И оттого...

Берта: Что ж, и это мне в упрёк, что я было желала твоей нежности? Анатоль: Значит, кокетничала, лгала, комедиантка... всё лишь твои роли? Берта: Ты это мне уже высказал тысячу раз, уже тогда! Анатоль: Да ну? только теперь, не верю! Берта: Но, дорогой мой! Не правда ли, как бывало нам хорошо... и поэтому я охотно прощала тебе занудство! Анатоль: Что? Я и занудой был? Берта: Ну да, знаешь... бывали такие моменты... ты так странно капризничал! А ещё ты ломал голову над старыми глупыми историями... и всё тебе надо было по сто раз обсудить... Иногда, это выглядело буйным помешательством... Анатоль: Вот как...!! Берта: Ох, иногда-- очень мило, о да, весьма поэтически... Анатоль: Но главным образом-- занудливо и потешно! Берта: Ох, я уж знала тогда, что у тебя на уме, всегда... даже если это выглядело глупо.

Анатоль: Значит, те необычные, возвышенные твои взгляды, кои в мечтаньях своих я принимал за нежную симпатию, были ничем иным, кроме... отчуждения? Берта: Да, ты и теперь произносишь те же речи... Анатоль: ... вечное, непонятливое, легкомысленное отчуждение... Берта: Так ты всегда говорил, ага? Не понимаю я тебя! Анатоль: И ни чуточки не верила! Берта: Я тебя вполне понимала! Что вы, мужчины, представляете о себе, ну? будто вас не понимают... (Входят барон Дибль и Макс.) Барон Дибль: Там наверху веселье в разгаре! Как раз теперь происходят "крестины" фрёйляйн Ханишек! Берта: Ах, тогда мне скорей к вам, я было выдумла привлекательное имечко для неё... Анатоль: Ещё один момент, Берта! Берта: Ну да, быстро, быстро! Анатоль: Иди! Берта: Глупец! (уходит с бароном Диблем.) Макс: И чего ты желал? Анатоль: Задать ей последний вопрос. на который она мне, верно, ответила б. Макс: И о чём же ты говорил с нею? Анатоль: Подумай только, я вдруг с таким наслаждением стал вслушиваться в пересказываемые Бертою наши любовные истории! Она тогда высмеивала меня, кокетничала с другими, меня едва ли понимала, возможно, даже изменяла... Макс: Ну и что ещё? Эта особа...

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы