хочу сюди!
 

ГАЛИНА

59 років, терези, познайомиться з хлопцем у віці 60-70 років

Замітки з міткою «поэзия»

Настроение друзей

Для друзей - под настроение...

Натянутые струны сплелись в узор медузы,
Все светочи творенья вопили в изумленьи.
Увидев пред собою сей персонаж в рейтузах,
Что мило улыбался,до звезд достать пытался,
Раскрыв глаза пошире,и взглядом пригвоздили,
В ручьи,что перед домом,и мысли скачут комом.
Глаза сияют мило,когда на дне могилы,
Вдруг кто-то шевельнется и ото сна проснется,
Достанет лысый веник,и заметет им тени,
В которых кто-то спрятан,
И уж не ты ли сдулся?
В ту грязь,что под ногами он залезал с руками ,
А мысли хотят в море летать под парусами.
Запасы рома в трюме давно уже иссякли,
Пора бы уже в гавань,но веки лишь набрякли.
Заснуть,заснуть,проснутся и можно улыбнуться.
Хочу чтоб все проснулись,и мыслям улыбнулись.
И жизнь дает свои картины,
В которых удалились все подводные мины.
Остался добрый Кракен,что вам всегда поможет,
Его лихие кольца,найдут,что вас тревожит.
Подарят ему розу,с запахом склероза.
И памяти не будет,останется лишь буря.
В которой мчатся лица,все враз вдруг озарится.
Пусть сон вам добренький приснится. 

Опубликовано с m.livejournal.com.

Александр Городницкий, Плач Марфы-посадницы

Эпитафия растоптанной вольнице



Крупа просыпается с неба,
Зима приближается к марту.
По рыхлому талому снегу
Увозят посадницу Марфу.
Храпят отдохнувшие кони,
Кричат у дороги вороны.
Со всех четырёх колоколен
Плывут похоронные звоны.

- Мой город, надломленный колос,
Что встал у обочин, рыдая,
Рассыплется медный твой голос
На тихие слезы Валдая.
Снести тебе будет легко ли
Чужих самодержцев законы?..
Со всех четырёх колоколен
Плывут похоронные звоны.

- Прощай, новгородское вече.
Умру среди дальних земель я.
Тебе уготовано вечно
Московского пира похмелье.
Ах, град мой, что весел и волен!
Ах, Волхова берег зелёный!
Со всех четырёх колоколен
Плывут похоронные звоны.

18 мая 1969
   История, воскресающая в легендах просеивается через сито поэтического мировоззрения. Поэтическая правда не требует доказательств, она, основавшись на чувственной глубине, материализует отдельные элементы прошлого, как объекты современного сознания. Здесь можно полемизировать относительно того, имеют ли объекты сознания материальную структуру; однако бесспорным является то, что мысль (как процесс) сама по себе есть действие, поэтому актуальна и то, что в своем содержании, мысли есть зачатками действий физических, как побуждающие мотивы. Хотя не всегда, поскольку, довольно распространенным является феномен неосознанных деяний. Ну и в итоге: - то, что в состоянии физически воздействовать на материальный мир, тоже имеет право быть признано материальным.
   Дивна бывает история, воскресшая и преображенная поэтом, дивны его слова. Они как будь-то, приобретают параллельные значения, становятся настолько емкими, что вмещают в себя целые мириады ассоциативных образов, сплетенные в мозаике судьбы, события и отдельные личности. Помимо этической ценности, история обращенная в стихи обретает еще и эстетическую грань, сродненную с душою поэта-сказителя.  Таков наш современник, поэт Александр Городницкий. В душе его (ученого, океанолога), целый океан мировой поэзии, одну из жемчужин-легенд которого, я выудил и поселил в основание сией заметки.

  Посвящение Марфе Борецкой (Марфе –посаднице), http://ru.wikipedia.org/wiki/%C1%EE%F0%E5%F6%EA%E0%FF,_%CC%E0%F0%F4%E0 
  Центральный эпизод - момент когда схваченную Марфу увозят в Москву, после разбития новгородцев войсками московского князя Ивана III. Марфу, как вдохновителя борьбы за новгородскую автономию, ожидает осуждение и насильный постриг в монахини. Сыновей своих она уже потеряла ранее и уже ничего от жизни не ожидает, но не смиряется.
  Новгородское вече (прообраз народовластия), тоже будет разорвано и казнено руками московских воевод. Как вырванный свободолюбивый язык, будет увезен в Москву  новгородский вечевой колокол, созывавший люд на сбор (вече), выражаясь современным языком - орган местного самоуправления. Об этом сказано словами: «…Рассыплется медный твой голос На тихие слезы Валдая..». Новгородская республика перестанет быть, Господин великий Новгород склонит голову и подчинится самодержавию. По сей свободе и звон похоронный, хотя сама героиня еще проживет более 20 лет.
Но…

Фронтовик о войне

А. Галич
И было так: четыре года
В грязи, в крови, в огне пальбы
Рабы сражались за свободу,
Не зная, что они - рабы.
А впрочем - зная. Вой снарядов
И взрывы бомб не так страшны,
Как меткий взгляд заградотрядов,
В тебя упертый со спины.
И было ведомо солдатам,
Из дома вырванным войной,
Что города берутся - к датам.
А потому - любой ценой.
Не пасовал пред вражьим станом,
Но опускал покорно взор
Пред особистом-капитаном
Отважный боевой майор.
И генералам, осужденным
В конце тридцатых без вины,
А после вдруг освобожденным
Хозяином для нужд войны,
Не знать, конечно, было б странно,
Имея даже штат и штаб,
Что раб, по прихоти тирана
Возвышенный - все тот же раб.
Так значит, ведали. И все же,
Себя и прочих не щадя,
Сражались, лезли вон из кожи,
Спасая задницу вождя.
Снося бездарность поражений,
Где миллионы гибли зря,
А вышедшим из окружений
Светил расстрел иль лагеря,
Безропотно терпя такое,
Чего б терпеть не стали псы,
Чтоб вождь рябой с сухой рукою
Лукаво щерился в усы.
Зачем, зачем, чего же ради -
Чтоб говорить бояться вслух?
Чтоб в полумертвом Ленинграде
От ожиренья Жданов пух?
Чтоб в нищих селах, все отдавших,
Впрягались женщины в ярмо?
Чтоб детям без вести пропавших
Носить предателей клеймо?
Ах, если б это было просто -
В той бойне выбрать верный флаг!
Но нет, идеи Холокоста
Ничуть не лучше, чем ГУЛАГ.
У тех - все то же было рабство,
А не пропагандистский рай.
Свобода, равенство и братство...
Свободный труд. Arbeit macht frei.
И неизменны возраженья,
Что, дескать, основная часть
Из воевавших шла в сраженья
Не за советскую-де власть,
Мол, защищали не колхозы
И кровопийцу-подлеца,
А дом, семью и три березы,
Посаженных рукой отца...
Но отчего же половодьем
Вослед победе в той войне
Война со сталинским отродьем
Не прокатилась по стране?
Садили в небеса патроны,
Бурлил ликующий поток,
Но вскоре - новые вагоны
Везли их дальше на восток.
И те, кого вела отвага,
Кто встал стеною у Москвы -
За проволоками ГУЛАГа
Поднять не смели головы.
Победа... Сделал дело - в стойло!
Свобода... Северная даль.
Сорокаградусное пойло,
Из меди крашеной медаль.
Когда б и впрямь они парадом
Освободителей прошли,
То в грязь со свастиками рядом
И звезды б красные легли.
Пусть обуха не сломишь плетью,
Однако армия - не плеть!
Тому назад уж полстолетья
Режим кровавый мог истлеть.
И все ж пришел конец запретам,
Но, те же лозунги крича,
Плетется дряхлый раб с портретом
Того же горца-усача.
Он страшно недоволен строем,
Трехцветным флагом и гербом...
Раб тоже может быть героем,
Но все ж останется рабом.
И что ж мы празднуем в угоду
Им всем девятого числа?
Тот выиграл, кто обрел свобо.
ду.
Ну что же, Дойчланд - обрела.
А нас свобода только дразнит,
А мы - столетьями в плену...
На нашей улице - не праздник.
Мы проиграли ту войну

Враг

Как с утра набежали тучи, 
 А теперь светит месяц ясный. 
 Горько плачет краса-Маруся, 
 Только это теперь напрасно. 
 Парень статный, хмельное лето, 
 Да под осень пришла повестка, 
 Сколько песен об этом спето, 
 Нахрена же такая песня? 
 Звезды светят, девчонка плачет, 
 А парнишке другое снится: 
 Автомат, да вагон удачи, 
 Чтобы бой, чтобы ветер в лица, 
 Чтобы он да удар пропустит 
 Не бывало еще ни разу. 
 Завтра встанет, да песню в зубы, 
 Мать обнимет, да прыгнет в газик. 

 И вместо прощанья махнув из окна загорелой рукой 
 Рванется туда, где в дыму и слезах начинается бой, 
 Где звезды горят вместе с небом, от дыма не видно ни зги, 
 Где за лесом речка, за речкою фронт, а за фронтом враги. 

 Враг навсегда остается врагом, 

 Не дели с ним хлеб, не зови его в дом, 

 Даже если пока воздух миром запах, 

 Он, хотя и спокойный, но все-таки враг. 

 Если он, как и ты, не пропил свою честь, 
 Враг не может быть бывшим, он будет и есть. 
 Будь же верен прицел, и не дрогни рука, 
 Ты погибнешь когда пожалеешь врага. 

 Автомат, да вагон удачи, 
 Только парень опять не весел... 
 Письма ходят, девчонка плачет 
 Добавляя куплеты в песню. 
 Уже год идет наступленье, 
 И пылают чужие хаты, 
 Враг бежит, но что интересно, 
 Что похожи вы с ним как братья. 
 Как и ты дрался с пацанами 
 Со двора, руки разбивая, 
 Провожали его ребята, 
 И девчонка его, рыдая, 
 И обидно, что случай дался б, 
 Он бы бил бы тебя с лихвою – 
 Коль однажды врагом назвался, 
 Будь хотя бы врагом-героем. 

 И вместо проклятий ему посвящая живые стихи 
 Смеешься о том, что не смерть бы, а водку из этой руки. 
 Дрожит в амбразуре закат, и ухмылка ползет по щекам, 
 Как славно бы выпить сейчас по сто грамм таким лютым врагам... 

 Это присказка, а не сказка, 
 На войне горе воет волком. 
 Слово «лирика» здесь опасно, 
 Тот, кто ноет, живет не долго. 
 Дан приказ – он оборонялся 
 В темноту по тебе стреляя, 
 По горам ты за ним гонялся 
 По себе его вычисляя: 
 Те же жесты, одни привычки, 
 Боже, может и вправду братья! 
 Не убить – самому не выжить, 
 Ох придти, расспросить бы батю... 
 А в прицеле дрожало небо 
 Слез не пряча. И бой был долгим. 
 Жаль, что он тебе другом не был. 
 Ты сильнее. И слава Богу. 

 И вместо молитв к небесам посылаешь последний патрон – 
 На память о том, кто был честен и смел, но назвался врагом. 
 Ну вот и закончилась песня, и в общем, закончился бой. 
 Ну что же ты грустен, приятель, теперь твоя правда с тобой.



                                         ЯНКА ДЯГИЛЕВА

Тебе дано быть матерью живущих

Тебе дано быть матерью живущих. Тебе дано быть любящей женой. Такой удел Владыка Всемогущий  Назначил для тебя в стране земной. 

Тебе дано помощницею мужу Быть на земле во всех его делах. И в летний зной, и осенью, и в стужу  Ты трудишься, мозоли на руках. Ты - немощный сосуд, но сколько силы Дано тебе в болезнях и в скорбях. Несешь свой крест с терпеньем до могилы. Всегда возносишь нас в своих мольбах. 

Растишь детей, ночей не досыпаешь, Встречаешь всех, кто в этот мир идет. Уходит кто - с любовью провожаешь, Свершаешь путь средь жизненных невзгод.

Ты создаешь уют рукой своею. Несешь заботу, нежности бальзам: Всего я перечислить не сумею. Помощницей ты Богом дана нам. Невеста ты, жена или старица, Любовь и нежность людям раздавай. В своем уделе будь как голубица, И веры чистым золотом сияй.

(с) В неделю жен-мироносиц

Сергей Есенин, ***

Сердца стон и заунывный вой печальный..

***

Может, поздно, может, слишком рано, И о чем не думал много лет, Походить я стал на Дон-Жуана, Как заправский ветреный поэт.

Что случилось? Что со мною сталось? Каждый день я у других колен. Каждый день к себе теряю жалость, Не смиряясь с горечью измен.

Я всегда хотел, чтоб сердце меньше Билось в чувствах нежных и простых, Что ж ищу в очах я этих женщин — Легкодумных, лживых и пустых?

Удержи меня, мое презренье, Я всегда отмечен был тобой. На душе холодное кипенье И сирени шелест голубой.

На душе — лимонный свет заката, И все то же слышно сквозь туман, — За свободу в чувствах есть расплата, Принимай же вызов, Дон-Жуан!

И, спокойно вызов принимая, Вижу я, что мне одно и то ж — Чтить метель за синий цветень мая, Звать любовью чувственную дрожь.

Так случилось, так со мною сталось, И с того у многих я колен, Чтобы вечно счастье улыбалось, Не смиряясь с горечью измен.

13 декабря 1925

     Страсти сложно обуздать цепями и невозможно удержать чувственность, сочащуюся через поры. В этом слове, поэт земной любви неуталимой, раб чувственного влечения, неверный муж и с синими глазами большой ребенок, изливает душу; с горечью признается в своем безумии, и с достоинством принимает свою судьбу.     Поэзия – путь познания истин и не зря акт поэтического творения аллегорично приравнивают к акту рождения. И тот и другой проходят через боль, и в том и в другом, на миру появляется новая жизнь. Новое, автономное сознание развивает свой собственный сюжет, пусть и в старых, видавших виды декорациях. В итоге, пусть даже пресытившись банальностями и разочаровавшись, в лимонном свете заката (т.е. погибая безумно) оно потеряет себя;  оно, как исторический факт, как данность из плоти и крови, будет не напрасно. Его история и сок души напоят новую жизнь, к которой судьба будет благосклонна и очи женщин исполнятся любви и святости.     Да будет так!

«Напрасный труд — нет, их не вразумишь»

Напрасный труд — нет, их не вразумишь,—
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация — для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.

Тютчев Ф. И.  
май 1867

«Садисты»

Когда увидел ЭТО в новостях,
В груди забилось сердце, как вибратор:
Wow! Деревца в детсадовских дворах
Сажали нынче мэр и губернатор!

В экстазе я стонал, сие узрев.
Не выдумка ж отнюдь, не сон, не юмор –
Копали оба встрасть, не пожалев
Ни сил, ни новых туфель, ни костюма!

Вот можно, сто пудов, сказать о ком,
Что это настоящие мужчины:
Ведь каждый – знаем все – построил дом
И вырастил, к тому же, каждый сына.

Учиться за бугор их сыновья
Тю-тю, оставив княжие палаты,
А «Порш» и «Бентли» – отвечаю я! –
Купили папы тоже на зарплаты…

Зато хоть нет для них чужих детей –
В детсад пришли же? Вякну вам на это:
А разве с «детских», так сказать, статей
Никто у нас не тырит из бюджета?

Счастливой ребятне (что да, то да)
Настолько денег из казны хватает,
Что в колледжах и школах, в детсадах
Родителей всё больше обдирают.

Садящие державные мужья
Еще природолюбы, краеведы –
Побахкать по животным из ружья
В красивые места охотно едут.

Ломают там и топчут всё подряд,
В себя вливают жутко понемногу
И «по теням» вокруг себя палят –
Убить случайно человека могут…

В наш век от новостей как ни беги,
Весной душистой, звонкой и лучистой
Тебе всё ж изнасилуют мозги –
Мол, вот, сажают деревца «садисты»!

И не переведутся лопухи,
Кто от заботы теле-показушной
Не хуже, чем от плетки мазохист,
Усладу получает простодушно.

Александр Некрот

Если бы кто-то меня спросил...

Image Hosted by pixs.ru
Если бы кто-то меня спросил,
Как я чую присутствие высших сил —
Дрожь в хребте, мурашки по шее,
Слабость рук, подгибанье ног, —
Я бы ответил: если страшнее,
Чем можно придумать, то это Бог.

Сюжетом не предусмотренный поворот,
Небесный тунгусский камень в твой огород,
Лед и пламень, война и смута,
Тамерлан и Наполеон,
Приказ немедленно прыгать без парашюта
С горящего самолета, — все это он.

А если среди зимы запахло весной,
Если есть парашют, а к нему еще запасной,
В огне просматривается дорога,
Во тьме прорезывается просвет, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Внушает надежду там, где надежды нет.

Но если ты входишь во тьму, а она бела,
Прыгнул, а у тебя отросли крыла, —
То это Бог, или ангел, его посредник,
С хурмой «Тамерлан» и тортом «Наполеон»:
Последний шанс последнего из последних,
Поскольку после последнего — сразу он.

Это то, чего не учел Иуда.
Это то, чему не учил Дада.
Чудо вступает там, где помимо чуда
Не спасет никто, ничто, никогда.

А если ты в бездну шагнул и не воспарил,
Вошел в огонь, и огонь тебя опалил,
Ринулся в чащу, а там берлога,
Шел на медведя, а их там шесть, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Отнимает надежду там, где надежда есть.  
Дмитрий Быков