Линейная бригада «скорой помощи» считает экипаж барбухайки страшными лентяями: количество вызовов у тех и других просто не сравнить. Зато качество... На днях смене Дениса Анатольевича пришлось сделать десять выездов. И все боевые. Даже одну укреплённую огневую точку пришлось штурмовать.

К Василию (назовём его так) спецбригаду вызвали родители. Стаж болезни у него немаленький, и почти ни одна госпитализация добровольной не была. Парень провёл ретроспективный анализ и сделал вывод, ни разу он не больной. Диагноз ему поставили по заданию всемирного сионистского оккупационного правительства. Даже родителей подменили на двойников-соглядатаев. Про докторов вообще речи не идёт, они и не доктора вовсе, а передовой карательный отряд. Просто без пейсов, в целях глубокой секретности. И Тору они маскируют под томики Фрейда. У них везде по городу установлены мозговые сканеры: только успеешь подумать что-нибудь антисемитское — сразу оказываешься в дурдоме, на перевоспитании. Хорошо, что от тех, настоящих родителей осталась дача.

Узнав, что ехать предстоит за город, Денис Анатольевич затребовал провожатых. Родители Василия долго отнекивались — дескать, он и так на нас косо смотрит, а если увидит, кто его сдал, так и вовсе житья не будет. Даже попытались нарисовать схему проезда, но поскольку оба смыслили в топографии немногим больше, чем шимпанзе в теории фракталов, всё же согласились прокатиться с ветерком. При условии сохранения инкогнито.

Машину пришлось оставить на въезде: дачный сторож сообщил, что Василий с утра занял наблюдательный пост на чердаке своего дома и при малейшем подозрении на шухер может уйти огородами. У него, мол, там бинокль и много всякого разного — впрочем, сами увидите. К дому подбирались короткими перебежками. На одном из открытых участков родители пациента порекомендовали двигаться по-пластунски, но понимания не встретили. Сошлись на том, чтобы изобразить подвыпившую компанию.

Оказавшись у цели, Денис Анатольевич оценил фортификационный талант Василия. Окна в доме были закрыты глухими железными ставнями, забор увит колючей проволокой, а на крыше оборудовано что-то среднее между капитанским мостиком и гнездом большого, очень одинокого аиста, страдающего паранойей. Во всяком случае, здоровому аисту не нужны телескоп, морской бинокль на штативе и шалашик из маскировочной сетки. И антенны тоже ни к чему.

Взяв у родителей дубликаты ключей, спецбригада выдвинулась к дому. Очень осторожно, мимикрируя под яблони, кусты малины и прочие детали местного ландшафта: мало ли что из дома прилетит... В дом проникнуть удалось без проблем, а вот с люком на чердак вышла загвоздка: он был заперт с другой стороны. Денис Анатольевич вежливо постучал. Через пару минут с той стороны люка спросили:

- Кто?

- Троянский конь. В пальто.

- Я серьёзно спрашиваю!

- А где ты слышал, чтоб я ржал? Шалом еси, добрый молодец.

- Ну, сионисты хреновы, держитесь!

Люк открылся, и сверху посыпался картофельный град. А следом по лестнице слетел Василий с вилами наперевес. Вид его был грозен. Ровно до первой картофелины, угодившей под ногу.

- Врубель. Демон поверженный, - резюмировал санитар, перехватывая вилы.

- Сионисты! Оккупанты! - не унимался парень.

- Ты чего обзываешься? - грозно спросил второй санитар.

- Я называю вещи своими именами! - апеллировал Василий. - Вы все тут марионетки ихнего режима! И вся ваша психушка — его слуги!

- Вот тут ты здорово ошибся, - возразил Денис Анатольевич. - Ты что, газет не читаешь?

- Да что в газетах могут такого написать! Всё давно куплено!

- А ты между строк читал? Не читал. Вот и нечего хороших людей обижать.

- А что там написано? Между строк-то?

- А то, что больница объявила о своём суверенитете и автономии. Объявлен конкурс на герб, гимн и проект конституции. В общем, думай. Ты с нами? Такие бойцы нам нужны. А то смотри, мы-то уедем, но сионисты где-то рядом...

Всю дорогу до приёмного покоя Василий сидел, задумавшись. То ли герб пытался представить, то ли гимн складывал. (Максим Малявин. Россия)

Был, говорят, у древних колдунов такой хитрый способ: если не хватает экспириенса колдануть посильнее, надо вызвать из иного мира духа соответствующего уровня. Причём не просто вызвать, а пригласить его в своё тело. А то пока поляну накроешь, пока ты и гость достигнут нужной кондиции для взлома языкового и культурного барьеров, пока изложишь, что к чему... А тут — всё напрямую, слёту и без слов. Собственная душа для такого важного случая потеснится. Главное — после окончания сеанса не забыть заплатить по счёту и убедить гостя не путать бизнес-туризм с эмиграцией.

Игорь Дмитриевич далёк от мистических практик. Дай ему рабочую пентаграмму вызова — так он впишет туда что-нибудь такое назаборное, что его в лучшем случае забанят на всех соседних планах реальности. Или пришлют тачку заказанного. Да и не до мистики ему. Тут разведка родной страны такое творит, что уже не знаешь, кому пожаловаться.

Что творит? А спецпроект у них. «Переселение душ» называется. Причём переселяют эти души конкретно в его, Игоря Дмитриевича, тело. А тела тех, из кого душу вытрясли, хранят у себя в подвале, в спецхранилище. В большом холодильнике. Он-то знает, ему новоприбывшие рассказали. Не будучи принципиально против нынешней власти, Игорь Дмитриевич всё же огорчён произволом её опричников. Ведь можно было вызвать, побеседовать, объяснить суть проекта — мол, на твоих плечах теперь такая ответственность, ты уж не подведи, дорогой! А мы тебе потом премию выпишем за какую-нибудь хрень. Или орден дадим. Нет, всё привыкли делать на халяву.

Собственная душа теперь как в общаге: народу куча, все толпятся, мешают сосредоточиться, а главное — всем чего-то надо. Иногда просто непонятно, чего же он сам хотел. И он ли хотел. Вот, к примеру, он точно помнит, что всегда был не против вечерком в пятницу хватить граммов этак сто пятьдесят водочки. Да с солёными огурчиками. Отчего же тогда в среду вдруг потянуло на шампанское с ананасом? А пышногрудые брюнетки? Они ж ему никогда не нравились, он и женился-то, как и хотел — на миниатюрной блондинке. А недавно и рыженькие вдруг стали неожиданно симпатичны и желанны. И это постоянное ощущение, что, кроме тебя, ещё кто-то другой смотрит твоими глазами. И слышит твоими ушами. И...в общем, хоть вообще от секса отказывайся, а то какая-то групповуха получается.

А хуже всего то, что новые постояльцы до прямого разговора снисходят крайне редко. Предпочитают общаться мыслями. И приходится каждый раз соображать: ты это подумал или тот, которому рыженькие нравятся. Вообще — кто сейчас двигает моими ногами?

В прокуратуре от Игоря Дмитриевича уже прячутся. Наверное, стыдно за коллег-разведчиков. И жалобы принимают крайне неохотно. Одна отдушина — интернет. Там, на форумах, он нашёл единомышленников, таких же жертв разведки. По вечерам сидят, обсуждают, что с кем сотворили. Выяснилось, что души подселяют не только к нему. Но чтобы вот так, до двух сотен — такого ещё ни у кого не было.

Психиатров Игорь Дмитриевич старался обходить стороной, хотя в прокуратуре его чуть ли не на коленях умоляли — сходи, мол, всем сразу станет легче! Но как-то раз всё же пришлось познакомиться. Он тогда решил подойти к проблеме гостей радикально. Пошёл и прыгнул в Волгу. Зачем? Так ведь когда человек умирает, душа что делает? Правильно, отлетает. Вот он и собирался тонуть ровно до тех пор, пока все лишние души не отлетят. Своя-то повременит, ей родное тело будет жалко. Одна промашка вышла: топиться он пошёл в охраняемой зоне, аккурат в районе гидроэлектростанции. Долго тонуть не получилось, и отлетевшие души были с лихвой компенсированы прилетевшими люлями. Он попытался объяснить медленно хренеющей охране, что это не суицид вовсе, это попытка депортировать нелегальных ментальных мигрантов. В результате получил ещё — нельзя устраивать людям такой культурный шок — и был сдан с рук на руки экипажу прибывшей барбухайки.

После выписки из больницы состоялся крупный разговор с пожилыми родителями. Они заявили, что ходили в церковь, где сердобольные бабульки открыли им глаза на истину: то не болезнь и не происки разведки. То лукавый прельщает. Это его бесы в количестве двух рот совершили акт гнусной пенетра...тьфу ты, прости господи, то есть, интервенции! А всё почему? Потому что вера в тебе, сын, слабая. И жена некрещёная. Нехристь белобрысая, сосуд греха. Слабое звено. Будем исправлять. Крестить, венчать, молиться и каяться. А таблетки пить не смей — химия, посадишь печень.

Тут-то вся честная компания от некрещёного сосуда греха и огребла. Дескать, устроили мне тут филиал дурдома! Я вас научу родину любить и отечественную психиатрию уважать! Ещё одно такое заявление — и двумя учётными у психиатров будет больше. А сейчас, дорогой супруг, время пить таблетки. А то, видите ли, рыженькие ему вдруг понравились. И пышногрудые брюнетки. Шампанское с ананасами. Дача, дети и любимая жена — для всего прочего места в голове быть не должно! (Максим Малявин. Россия)

Логика — занятная штука. У женщины она особенная (хотя жена утверждает, что правильная), у шизофреника она кривая. Причём «кривая» - это я не для красного словца. Есть и другое, более политкорректное определение: паралогичность. То есть, мысль у такого человека, вместо нахоженной проторённой дороги, бродит тропами зайцев и контрабандистов. Заблудившихся. Поэтому выводы из рядового, в общем-то, события следуют такие, что некоторое время стараешься собрать всю свою смекалку в кучу, чтобы хоть приблизительно понять: с чего он это взял? То же касается и способов достичь цели. А уж если цель себе поставила женщина, страдающая шизофренией... Впрочем, лучше расскажу одну историю.

Марина Александровна (назовём её так) ходит на приём к психиатру уже много лет. Причём каждый её визит — это незабываемое зрелище для неподготовленного посетителя диспансера. Представьте себе фигуристую даму, которая уже десятый год медитирует на тему, что она ягодка-рецидивистка, и всячески старается эту мысль донести до окружающих посредством прямой визуальной стимуляции. Не знаю, как справляются с культурным шоком те, кто видит её впервые, но в таком наряде из какой-то невероятной ткани, сочетающей в себе свойства марлёвки и рыбацкой сети, да ещё и на голое тело, можно смело вставать на огороде: воронам просто глазки повышибает. Плюс контролечка — очки с пронзительно жёлтыми линзами, вроде поляризующего фильтра у фотоаппарата. Их Марина Александровна носит не просто так, а для того, чтобы лучше видеть ауру собеседника и подмечать, кто это ей всё время шепчет в голове всякие непристойности.

Супруг пациентки много лет стойко, как по уставу, сносил тяготы и лишения семейной жизни. Но у организма тоже есть ресурс, и в конце концов он был исчерпан. Приехала «скорая», отвезла его в реанимацию, а через несколько дней Марине Александровне позвонили и сообщили, что муж скончался, и теперь ей предстоит его забрать, чтобы похоронить.

-- Как это похоронить? - растерялась дама, - Я же не умею! У нас дачи отродясь не было, я не знаю, с какой стороны за лопату браться. Сами и хороните.

На том конце провода долго собирались с нужными выражениями, совершая титанические усилия в поиске цензурных выражений. Наконец предельно вежливо сообщили, что в инвентаре реаниматолога тоже нет лопат. Мол, просили, умоляли, писали письма — не выделяет минздрав, хоть ты тресни. И вообще есть такие специальные люди, которые приедут и всё сделают, можем даже телефончик по такому случаю продиктовать.

-- А зачем мне их телефон? - удивилась Марина Александровна. - Я их не знаю, мало ли что у людей на уме. Вдруг приедут и нагло, в извращённой форме, воспользуются моим беспомощным состоянием. Нет-нет, пусть лучше они едут к вам, вы же их знаете, раз телефон мне дали.

На этом цензурный фильтр сотрудников реанимации всхлипнул, собрал котомочку и пошёл лесом. Даме высказали всё, что наболело, и в категоричной форме обязали явиться немедленно.

А через несколько часов корпус, где располагалось отделение, был оцеплен полицией и сотрудниками ФСБ. Всех спешно эвакуировали: отделение было заминировано. Об этом полиции сообщила одна расстроенная дама. Даже уточнила, где спрятана бомба: мол, лежит у них там один труп, вот под ним-то и ищите. Персонал реанимации тут же припомнил недавний телефонный спор о том, кому копать, и сдал даму полиции с потрохами. Те ответили, что телефон уже пробивается по базе данных и что туда уже выехала отдельная группа, спасибо за гражданскую сознательность, но под трупом и в самом отделении мы всё-таки поищем — мало ли что. Выяснив, что мина была исключительно телефонной, дали отбой тревоги. Отделение, устало матерясь, вернулось на рабочие места, а полиция и ФСБ занялись отработкой адреса террористки.

Прибывшую на место оперативную группу ожидало то самое зрелище, к которому в психбольнице худо-бедно успели привыкнуть. Да-да, то самое сочетание марлёвки с рыбацкой сетью на голое тело и пронзительно жёлтые линзы. Ребята оказались крепкими, от потрясения оправились быстро и строго спросили: мол, вы звонили? Надо же, даже не скрываете. А какого...то есть, на... в смысле — зачем?

-- А чего они моего мужа не хоронят? И ещё кричат, ругаются — забирайте, хороните! А я не умею! Может, вы как-нибудь на них повлияете, раз уж приехали? Опять же, сапёры у вас есть, а у них лопатки такие специальные имеются.

-- Женщина. - старший группы нервно сглотнул. - Я понимаю, что этот вопрос прозвучит некорректно. И всё же я его задам. ВЫ ЧТО — ДУРА?

-- Да! - радостно подтвердила Марина Александровна. - У меня и справка есть. Красивая такая, розовая. Об инвалидности.

В итоге заниматься похоронами пришлось всё же реанимации. Точнее, больнице, к которой она относилась. Марине Александровне было страшно некогда: то допрос, к исходу которого следователь был готов биться головой о стопку уголовных дел, то судебно-психиатрическая экспертиза, то суд (пациентка свысока глянула на молоденькую секретаршу с декольтированным пупком и травмоопасным маникюром — дескать, прокачивай харизму, фифа!) - столько дел, столько дел...(Максим Малявин. Россия)

Доктор без стетоскопа
подобен доктору со стетоскопом.
Только без стетоскопа.
©Народная врачебная мудрость.

Недавно Journal of Medical Internet Research опубликовал статью.. оказывается, доктор со стетоскопом (вот такой)

воспринимается пациентами намного более положительно и вызывает больше доверия к собственной персоне, нежели доктор без оного. Что любопытно, предпочтение пациенты отдавали именно наличию стетоскопа. Ни хирургическое облачение,

ни молоточек невропатолога,

ни отоскоп ЛОРа,

ни ручка, столь необходимая при написании истории болезни,

не пробудили в выборке столь сильного отклика. При этом специальность доктора значения не имела. Нет стетоскопа — нет той харизмы.

В чём же дело? Скорее всего, всё в тех же стереотипах восприятия. Вы можете себе представить батюшку без креста и бороды? Или продавца полосатых жезлов без объекта продажи? То-то. Картина получается какой-то неполной. А белый халат, спросите вы? Это фон, важный, но не решающий. Тем более, что в последнее время появилась масса медицинской спецодежды модного фасона и весёленькой расцветки. Да и мало ли сейчас народу в белых халатах шастает, начиная с продавцов и заканчивая физиками-ядерщиками! То ли дело стетоскоп: хром, резина — словом, фетиш. Юнговский архетип, не побоюсь этого слова. Ни кардиограф, ни аппарат позитронно-эмиссионной томографии тут и близко не валялись: нет той массовости, нет того груза веков.

Возможно, имеет значение и то, насколько часто, начиная с раннего детства, любому из нас приходилось сталкиваться с тандемом «доктор — стетоскоп». Ведь к терапевту (или, как его сейчас принято называть, врачу общей практики) все мы обращались чаще, чем к какому-либо иному специалисту. Вспомните! Этот тандем вам встречался много чаще, чем пара «стоматолог — бормашина». Или «гинеколог — смотровое зеркало». Или «невропатолог — молоточек». Инструментальную пару для психиатра я вообще затрудняюсь подобрать. Ранцевый аппарат электросудорожной терапии? Смирительная рубашка?

Пара «шприц-медсестра» тоже довольно символична, но ранг уже иной, да и, стараниями немецкой порноиндустрии, тяготеет у определённой гендерно-возрастной категории к немного иным аксессуарам.

Вывод прост, коллеги: хотите, чтобы пациенты неосознанно вам доверяли и считали вас априори солидным, основательным и внушающим уважение — носите стетоскоп. Сложно сказать, что собирается в него услышать всё тот же гинеколог, проктолог или окулист, но ради имиджа можно и постараться. Даже психиатру этот девайс не помешает, хотя в него ни крика души не расслышать, ни императивных галлюцинаций не разобрать. Хотя нет, помешает: нечего ему на шее болтаться, пациентов провоцировать на предмет спонтанной странгуляции. Патологоанатом не в счёт, его рейтинг и так заоблачный, а стетоскоп у коллег и родственников клиентов может вызвать ненужные ассоциации.

Размышлял Максим Малявин, врач-психиатр

Согласитесь, что одиннадцать — а именно столько типов акцентуаций было перечислено — число, прямо скажем, так себе. Нет в нём той законченности и святости, как, например в двенадцати. Или ожидания чего-то эдакого, как в тринадцати. Да что там говорить — даже Гиппократ, с его четырьмя типами темперамента, выкрутился. Про Павлова с его сигнальными системами и говорить нечего — всё просто, как двоичный код и незамысловато, как фистула.

Но где-то в глубине души остался вакуум, осталась незаполненной двенадцатая ячейка, посему отправим фантазию в полёт, на поиски последнего типа. Идеального. Апостольского, свято-угоднического, образа настоящего самурая, благородного мужа...ладно, ладно, истинной леди, раз уж пир духа намечается. Исходным типом для него может быть в принципе любой. А далее начинается работа над собой. Работа из разряда «сам себе демиург, психиатр и нейрохирург». Каков итог? О...

 Настроение? Какое нужно для текущего момента: осознал, обосновал и испытываешь. От кротости агнца божьего до силы гнева, пламени страсти и уверенности в победе. Без тяжелоатлетического рывка с венами на лбу и характерным звуком, а как бы невзначай и с лёгкой иронией удивления: хм, надо же — только что ведь было мрачным. Выпить? Хорошо, налейте чуток — поддержать компанию и оценить вкус напитка. Хорошо, хорошо, просто поддержать компанию. Выкурить сигарету? Отчего бы и нет, в перекур так хорошо поболтать о том, о сём. Можно, кстати, и просто постоять — запах дыма приятен сам по себе, без активных ингаляций. Готовность перейти от громадья планов к медитативному исполнению и чёткое, диалектически-материалистическое понимание свободы, как осознанной необходимости в сочетании с налётом пофигистически-каббалистического: «если оно не получилось — оно шо, так таки вам было надо?»

Благородный муж утром развезёт детей по садикам и школам, сходит на мамонта, принесёт добычу домой, разгонит поклонников и воздыхателей и придумает для истинной леди развлечение — на её вкус и под текущее настроение. Театр? Да, дорогая. Ресторан? Заказан, милая. Секс? Сей момент, страстная моя. Шоппинг? Сразу после душа, солнце. Трезв, но не до омерзения, подтянут, но не до вялено-копчёного состояния, ироничен, но без петросячества, с налётом брутальности, но не до скотоподобности, утончён, но без фиалковости, одет хорошо, но без претензии на вешалку в бутике, нежен, но без розовых соплей, образован, но без настырной энциклопедичности, мудр, но без занудства, сентенциозности и ханжества, пахнет чистым телом и дорогим одеколоном, а не выносящим обоняние и разум сочетанием пота, пармезана и прогорклого тестостерона плюс пригоршней лосьона после бритья — чисто полирнуть. Помышляя о лучшей доле для всего человечества, начинает с собственной семьи.

Истинная леди...Истинная леди всегда сможет вдохновить благородного мужа на все эти подвиги и убедить его в том, что он самый благородный муж в мире и привести тому двенадцать аргументов и двадцать один довод, не считая того, что его выбор супруги был вершиной его житейской мудрости. Ну, и накормить добытым мамонтом — новомодные течения, вроде воинствующего феминизма, равно как и боевых пидорасов, безусловно, интересны, но промысла божьего никто не отменял. Один добывает и защищает — другая создаёт уют. И не перепутать. С лёгким шармом язвочки, неуловимым флёром стервочки, непринуждённой лёгкостью феечки, теплом и уютом мамы, единомыслием товарища по партии, готовностью к спасению волонтёра «красного креста». Она — та, ради которой совершаются немыслимые подвиги на работе, даче и в постели, не говоря уже о текущем ремонте с заменой сантехники. Она — цель и смысл, мотив и причина. Главное — внятно и недвусмысленно это объяснить.

И ещё одно. Психиатрия как-то скромно об этом умалчивает — мол, скажешь «а», а там и до «ёпрст» недалеко... Я о духовном. О том, что делает человека ЧЕЛОВЕКОМ. Неважно, кто и во что верит. Неважно, кто куда собирается после смерти — ад, рай, Вальхалла, нирвана, сон без сновидений или с оными...Просто принять как данность, что душа есть и что нелишне о ней заботиться. От духовной пищи до духовного роста. Постепенно лелея и взращивая этот росток. Оставляя всё меньше и меньше места зверю в себе — пусть даже это всего лишь кролик.

P.S. Безусловно, можно было бы упомянуть про смешанные типы, когда человек носит в себе черты двух-трёх типов акцентуации — тем более что таких чуть ли не половина: это промежуточные (когда черты присутствуют от рождения) и амальгамные (когда на ядро одного типа происходит в последующем наслоение, напластование черт другого типа — под влиянием воспитания, социума и т.п. - то есть, психогенных факторов). Можно было бы отразить динамику черт: сглаживание и выравнивание при благоприятной ситуации и заострение при неблагоприятной — как река, будучи полноводной, скрывает все неровности дна, мели и затонувший хлам, но стоит обмелеть — и плавание по ней начинает приобретать оттенок экстрима. Просто излишняя академичность порою хоронит саму причину, по которой человек начал интересоваться предметом, посему не упомяну и не отражу. (Максим Малявин. Россия)

Этого заметно сразу и издалека. Даже утром в понедельник, когда все будут морально и физически переживать дозволенные себе излишества и стонать от предвкушения полной рабочей недели, эта зараза будет иметь цветущий вид, омерзительную бодрость и убийственно хорошее настроение. Мало того, он будет пытаться поднять его всем окружающим и искренне недоумевать, отчего он всюду послан. Впрочем, искренние и адресные пожелания не в состоянии омрачить его лучезарного состояния души — по крайней мере, надолго. Равно как и отменного аппетита и крепкого сна.

С окружающими знакомится и сходится с полпинка, и то, что для работников сетевого маркетинга и «Свидетелей Иеговы» есть геморрой и предмет ежеутренних медитаций на тему «я, сцуко, люблю людей, я, ёперный театр, легко — легко, я сказал! - с ними схожусь, они, гады, мне интересны» - для него так же естественно, как дышать. Или отлить после литра пива. Кстати, об алкоголе. Кто-то пьёт, чтобы развеять тоску. Кто-то, чтобы забыться. Этот пьёт в компании, чтобы остальные догнали его эйфорически-гедонистический уровень. Может, правда, увлечься.

В компаниях друзей чаще всего лидирует — столько энергии, задора и дурной инициативы можно найти только у лишившегося управления и давно позабытого на орбите советского спутника-шпиона на ядерных батарейках. Для начальства, соответственно, геморрой и постоянное дыхание в затылок на фоне сводящего с ума имиджа весёлого раздолбая, которому прёт.

Что касается интересов и хобби — они есть. Их много. Умопомрачительная широта взглядов вкупе с лёгкостию мыслей необычайной приводят к тому, что вчерашний активист «Гринпис» сегодня начинает коллекционировать ружья и чучела, а завтра — плакаты, отобранные в потасовках с «зелёными». В-общем, «драмкружок, кружок по фото, а ещё мне петь охота» © А.Барто.

К законам и подзаконным актам относится как к недоразумению, сдерживающему здоровую инициативу и рассматривает их только в рекомендательном аспекте, что порою приводит к взаимным недоразумениям, также, впрочем, неспособным надолго омрачить его чело. (Максим Малявин. Россия)

 тема потусторонней связи настолько же неисчерпаема, насколько актуальна. По крайней мере, для наших пациентов. А уж если попадётся человек деятельный, да ещё и точка роста рук у него окажется на уровне нужного отдела позвоночника — всё, жди чего-нибудь интересного.

Эта история произошла в Самаре. Самара вообще очень интересный город, но главное его сокровище — это люди. Разные, неповторимые, но смекалка и чувство юмора у них на месте, и если уж отожгут, то словно из «Буратино» жахнут.

К одному нашему коллеге год за годом ходил на приём один мужичок. Голоса в голове, да ещё и на религиозную тему — это вам не шутка. То зовут покаяться, то, наоборот, согрешить. В зависимости от того, кто дорвался до ментального мегафона, орава бесов или когорта ангелов. Он-то поначалу всё старался обойтись молитвой и постом, пока батюшка, большое ему психиатрическое спасибо, не вразумил болезного. Случай, мол, у тебя сложный, подход нужен комплексный. Молитвой, постом и галоперидолом тут можно добиться большего, нежели просто молитвой и постом. И нечего губы кривить, чадо. Считаешь себя умнее священника и доктора? Сие — грех гордыни. Дуй на приём, не искушай меня грехом сквернословия!

С тех пор визиты к психиатру стали хоть и более редкими, чем в церковь, но тоже регулярными. Количество госпитализаций, сответственно сократилось. Одно огорчительно: доктор оказался непроходимым атеистом. То есть, он, конечно допускал, что где-то ТАМ что-то такое есть, что не поддаётся на текущий момент рациональному объяснению и объективному познанию. И это что-то порой к тебе расположено (это когда тёща, твёрдо решившая приехать и навеки поселиться, вдруг снова возлюбила сельский воздух, йесс!), порою нет (ведь была мысль пойти в институт нефтяной промышленности, вот кто под руку в мед толкал!). Но вот чтобы персонифицировать это что-то — увольте.

Теологические диспуты доктор пресекал на корню: мол, всё это демагогия и мастай, нету тела — нету дела! И вообще, откуда, мил-человек, у вас такой пыл? И этот огонёк в глазах? А ведь жалко доктора, человек он неплохой, душевный, а вот так и помрёт атеистом. Как потом Павлу в глаза смотреть? Скажет - недоглядел, не подсказал. И возразить будет нечем.

Возможно, другой на месте пациента махнул бы рукой и бросил свои миссионерские попытки. Но это был НАШ человек, той ещё закалки и той ещё смекалки. И вот, в один прекрасный день, он пришёл к доктору на приём, ужасно гордый собой.

- Доктор, это вам! - с этими словами он протянул портсигар, оклеенный иконками и крестиками.

- Что это? - осторожно полюбопытствовал доктор.

- Устройство для прямой связи с Иисусом Христом! Вы просили доказательств — вот они, доказательства.

- И как он работает?

- Открываете крышку, - пациент открыл портсигар, явив начинку, самодельный радиоприёмник на пальчиковой батарейке, - включаете вот здесь, закрываете крышку. Слушаете. Вот, послушайте!

- Слышу белый шум. Может, как-нибудь настроить?

- Ничего в нём не надо настраивать! Он и так на нужной волне! Надо себя настроить, тогда всё услышите. А как услышите — общайтесь на здоровье.

- Боюсь, после такой настройки мне самому будет пора сдаваться.

- Ой, можно подумать, оно так страшно! Я вон сколько лет таблетки пью — и ничего. Ну да ладно. Оставляю вас наедине, общайтесь.

Так коллекция врачебного кабинета пополнилась ещё одним экспонатом. Использовать его по назначению доктор не рискует — мало ли что, пусть себе лежит. (Максим Малявин. Россия)

В отличие от гипертимных товарищей, у которых настроение и активность, как в пуле со смещённым центром тяжести, сдвинуты в сторону «+», у этих ребят и девчат есть два положения тумблера: «фигово» и «офигительно». Причём начинается всё у ничего не подозревающего подростка чаще с щелчка в сторону «фигово». Причём опять-таки чаще в период полового созревания, что в некоторой степени опровергает расхожее в народе мнение, будто всё от нервов, то бишь от головы. Нет, дорогой электорат, кое-что от гормонов, то бишь...ну да ладно.

Так, между двумя полюсами настроения и, соответственно, самочувствия, и протекает жизнь циклотимика: свершения, учебные и трудовые подвиги, успех у противоположного пола, общение и компании, выпивка под настроение и прочие блага жизни в гипоманиакально-офигительной фазе и, соответственно, пропуски занятий, бананы и пересдачи, нагоняи по работе, лютая ненависть к своему отражению в зеркале, тяга побыть одному, отношение к сексу как к тяготящему недоразумению вкупе с полным отсутствием видимых перспектив, даже если оные будут лежать, позёвывая, под носом — в фигово-субдепрессивной. К слову, в ней же, последней, не исключены и попытки прервать своё бренное существование, дабы покинуть сию юдоль скорби. Причём попытки не из тех, что делаются пред бледнеющими и падающими в эротический обморок девицами либо любимыми, но неоправданно чёрствыми родителями — мол, вот вам всем! Эти делаются именно от кажущейся безысходности и именно с той самой целью. К счастью, чаще всего вовремя вмешивается устало матерящийся ангел-хранитель, и всё заканчивается парой-тройкой шрамов, расстройством желудка и визитом к психиатру. Тоже, к слову сказать, не имеющему фатальных последствий и организационных выводов. Занятное наблюдение: неприятности в фигово-субдепрессивной фазе преследуют человека с завидным постоянством: мало того, что в своём текущем состоянии бедолага обращает на них больше значения, так ещё и опускает руки, получая вполне справедливый и оттого ещё более болезненный втык от начальства или учителей, воспринимая его не как целебную клизму, а как очередное надругательство в особо извращённой форме, что придаёт бедному Иа ещё больший оттенок мировой скорби в глазах.

Тумблер щёлкает не часто, этак раз в две-три недели, что отличает циклоидного акцентуанта от лабильного. Кстати, тумблер может щёлкать и ещё реже — и раз в год. А между крайними положениями может быть вполне нормальное во всех отношениях и ничем не примечательное состояние. Да, вот ещё: знакомимся с противоположным полом в гипоманиакально-офигительной фазе, расстаёмся — в фигово-субдепрессивной. И не перепутать! (Максим Малявин. Россия)

Если о ком-то можно сказать «человек настроения» - то это о них. С утра было прекрасное настроение, ехал на работу, любил весь мир, но стоило пролетающему голубю в акте прицельной дефекации чуть попутать щедро угуаненую голову памятника с его плечом — и всё, капелька органики поставила точку в эпизоде человеколюбия. На работу пришёл рыцарь ордена воинствующих мизантропов, втайне мечтающий дать кому-то в глаз. Ну, хорошо, хорошо — послать подальше. Ну, ладно, если уж быть до тошноты объективным, то не вслух, а про себя.

Но процесс работы отвлекает нашего паладина от мрачных дум, в которых присутствуют сослуживцы, начальство и сцены профилактических усекновений с ним в роли исполнителя; вырисовываются перспективы более приятственные — уютная квартира, любящая жена, холодное пиво — и вновь настроение стремится к отметке «безоблачно». Кто б ещё голубя пристрелил...

 Отличие в быстроте и лёгкости смены настроения. При всём при том эмоции и чувства яркие, выраженные, глубокие, речи о поверхностности и легкомыслии тут не идёт. Они не меняют друзей и любимых направо и налево, нет. Предпочитают радовать сменами настроения тех, кто есть. Друзья же и любимые, зная о такой милой изюминке, тоже не шибко серчают. Ибо знают, что, достаточно обнять и поцеловать (если любимый) или предложить забить на всё и выпить quantum satis (если друг) — и человек преобразится. В нужную сторону, главное — не перепутать. С родителями тоже глубоких и неразрешимых конфликтов, как правило, не бывает, тем более что подавляющее большинство людей этого типа в детстве часто болело всякими простудными и прочими инфекционными болячками и прекрасно помнит, кто за ними, больными и несчастными, ухаживал.

Не склонны к заблуждениям в оценке себя, любимых. Равно как и в оценке окружающих — их они чувствуют скорее интуитивно, чем логически, потому чаще всего верно. Вряд ли вы найдёте среди них фанатов коллекционирования либо упёртых хоббитов — не то состояние души. Ежели такой человек у вас в подчинении, помните: хвалить и поощрять! Тогда для вас будут свёрнуты нафиг горы и, в качестве бонуса, укатаны холмы. (Максим Малявин. Россия)

«Арабский скакун, товарищи студенты. Такой же нервный, тонкий душою и пугливый. Капризен, но красив. В долгий галоп пускать не моги — не сдюжит, всё больше рысцой да шагом, а если уж галопировать — то короткими рывками. И чтоб ни одна сволочь рядом из ружей не палила, иначе на дыбы и седока вон! Такая вот...загогулина.»

...Приняв по порции комплиментов борцов за права всех и вся и гиппофилов, продолжаем. Так вот, длительные нагрузки для представителя этого типа смерти подобны — неважно, физические или психоэмоциональные. Это как F-16 без дозаправки в воздухе: вылетел, нашкодил в целях поддержания демократии — и на базу. Стояние в очередях, ожидание чего-либо, перспективу монотонной работы сразу вносят в список пыток особой изощрённости и стараются, соответственно, избегать.

Раздражительны. Не вспыльчивы, подобно гипертиму — мол, все вы тут эксклюзивы, а я — Д`Артаньян, не гневны с закипанием, покраснением и паром из ушей, подобно эпилептоиду, а более подобны воздушному шарику: хлопок — и обмякший лоскуток на ниточке. Причём «хлоп» может быть громким, внезапным и на незначительный с виду укол. При этолм отходчивы, могут даже порыдать на плече только что обматерённого, но тоже недолго. Порою ставят этим в тупик свою любимую половинку: сам же наорал и самого же в итоге приходится утешать, гладить по голове и говорить, что всё хорошо.

Озабочены своим здоровьем. Сердце, головные боли, короткий половой акт — да мало ли что, главное — попереживать за какую-нибудь хрень. Посему очень любимы всякого рода целителями — главное, чтоб лечение было коротким и наглядным, длительные схемы и диеты приводят их в состояние субступора, как Винни-Пуха длинные слова.

К друзьям тянутся, но быстро устают от шумных компаний. Ищут покоя — и быстро лезут на стену от одиночества. Вспоминая лучшие годы, с удивлением отмечают, что прошли они под знамёнами хронической утомлённости и перманентной раздражительности. Строя планы на будущее, как арабы «иншалла» повторяют «если даст Бог здоровья». (Максим Малявин. Россия)