Был вечер, за окном уже зажглись звезды, высоко в небе светился мерным голубым светом острый молодой месяц. Печальная дама сидела в ротанговом кресле и, по временам глубоко вздыхая, долго смотрела в уходящую даль спокойного темного моря. Я деликатно забрался к ней на колени и удобно свернувшись калачиком, наслаждался приятной негой единения с большим и могущественным существом. Мой коготок украдкой залез в пространство между пуговицами, задняя правая лапка поглаживала лобок, хвост нежно щекотал пупок. Удлиняющийся влажный язык осторожно вился вокруг набухших женских сосцов, шерстинки шелестели по холеной мягкой коже, ушки аккуратно подбирались к подмышкам. Где-то внизу моего живота происходило сладкое шевеление, срамной уд уверенно набухал, укреплялся и выходя из под моего сознательного контроля уже искал чреврточинку, складочку, щелочку среди нежнейших изгибов и сочленений. Не грусти, возлюленная, я утолю твою печаль!

Мох, трава, листья и ветки - после быстрого но яростного слияния с природой, я на время стал ее органической частью. Почти во все течение времени я тихо релаксировался и наслаждался томной негой единения, однако моя сущность иногда требовала подпитки и тогда я выжидал одинокого путника проходящего вдоль аллеи в сумеречный час, привлекал его внимание нежным шелестом листвы и сладчайшим женским тихим призывом: - Возьми меня! Заинтригованный прохожий любопытствуя заглядывал в кусты и в тот же миг гибкие ветви обвивали его тело, затаскивали в западню, а шипы и колючки вонзившиеся в незащищенные места кожного покрова высасывали из незнакомца все живительные соки, неорганические остатки потребленного существа использовались для укрепления жилища и формирования жесткого сетевого каркаса закамуфлированого кустарником. Так проходили недели и месяцы, пока структурное преобразование не завершилось.

Портал открылся, пора было прощаться со своим вечным я и принимать новое воплощение. Но я говорю - до свидания, это не навсегда, я буду возвращаться к себе бессчетное число раз, из каждой рожденной былинки, тваринки появившейся на свет самопроизвольно или созданной волею индуцированной манипуляции. Чем новый неопознанный мной мир сможет удивить меня - порадовать или наоборот испугать, будет ли он сродни раю или полон страданий и испытаний? Впрочем, к чему напрасные рефлексии - я собрался с силами и словно распаренный в бане мужик со сладким ужасом в сердце прыгающий в студеный сугроб, ринулся в новорожденную реальность чувственного бытья... Бр-р-р-р... Да уж, снег действительно был обжигающе холодный! Словно упругий латексный мячик я отскочил от него и поспешил вернуться назад в натопленную баньку.

И она появилась. Вышла ко мне из темноты в черной шляпе, закрытая черной вуалью, в черном плаще, в черном кружевном белье с черным всхолмленным цветком и с черными мыслями в голове. Дама в черном обернула меня уютным черным бархатом, мягкая темнота сдавила мою грудь, в глазах померк свет и стало беззвучно, бесцветно, бездыханно. Ловко подхватив мой одеревеневший торс под мышку, дама понесла горизонтального меня вдоль полуосвещенных пустынных полуночных улиц. Гулкое эхо ударов ее острых каблучков по мостовой ощущалось мной осязательным чувством, заглушаясь ворсистым звукоизолятором. Повернув на одном из перекрестков, дама остановилась перед пустой детской коляской и уложила спеленутое черным мое тело в это раздражающе тактильно-скрипучее транспортное средство, склонилась надо мной и достав из покровных складок темной материи полновесную грудь заткнула мой удивленный рот объемистым упругим сосцом из которого тут же стало выделяться благоухающее пульсирующее черное молоко.

О сознание, сыграй мне классическую симфонию мироздания, возьми аккорды звездных систем, яви мелодии галактик переплетающихся во вселенскую музыкальную композицию. Темная комната, мягкий вельветовый диван, на отдалении во мраке светил диодный индикатор музыкальной стойки, из хай-эндовских динамиков льется звучание филармонического оркестра вызывая странное ощущение нахождение оркестровой ямы где-то впереди и сверху. Чувство самоощущения растеклось по прозрачному звуковому аквариуму, телесность терялась в аудиопревалирующем окружении. И так продолжалось 74 минуты пока симфонию не оборвал хрустальный звон.

Из шумового хаоса на одно мгновение вечности выкристаллизовался целостный мир. Городская улица с мерно идущими пешеходами. Я стою возле облупленной телефонной будки. Рядом дети толкутся возле автомат с газводой, поливая друг друга струйками воды из стаканомойника. Слева зазвучал веселый перезвон и, такой же обшарпанной красно-желтой фактуры как и телефонная будка, трамвай появился посреди улицы, остановился возле меня, открыл двери словно приглашая в свое чрево, и, дождавшись когда я все же вошел в него, скрепя рессорами медленно двинулся вперед. Я сел на красное пластиковое сиденье и посмотрел в окно. Мимо проплывали воткнутые в газон огромные фанерные буквы СССР.

Выйдя на утреннюю улицу я услышал странный приближающийся шум состоящий из скрипов, топанья и лязганья железа. Издалека со стороны рассвета приближалась громыхающая процессия людей и каталок. Молодые негры в красно-белых ливреях и золотых шапочках катили перед собой подобия панцерных кроватей на которых возлежали во всей красочной экипировке утомленные завсегдатаи дискотек и данс-клубов. На флагманской кровати индуистского вида юноша в сиреневых лосинах и рубахе с петухами раскачивался в позе лотоса, повторя словно мантру: - Танцевать ночь напролет, танцевать ночь напролет, танцевать ночь напролет... Не прошло и пары минут как процессия пронеслась мимо, оставив после себя шлейф из запахов пота, перегара, никотина и выдохшейся туалетной воды.

Пространство разорвалось гитарным рифом, небо осветилось полосами под звук клавишных, ударные градом обрушились на земную поверхность! Короли попсы в городе, на этой сцене - я не верил своему счастью! Разодетые в облегающие блестки бесполые длинноволосые создания бесновато прыгали на подсвеченной неоном сцене. Вступил визжащий вокал и вздох умиления прокатился по зрителям. Я здесь, я это вижу, я слышу эти ноты вживую, я плачу! Вторая песня возносит мою душу на вершину экстаза, последующая лирическая баллада сладкой негой сжимает сердце, сознание входит на плато эйфории на последующие три номера, а потом молекулы радости и счастья начинают распадаться на более простые химические соединения. Краски блекнут, звук уплощается, экстаз проходит... Опусташенный и обессиленный я попадаю в свою постель, но сна нет и не о чем думать, я просто нахожусь здесь и сейчас.

- Конечная остановка, освободите пожалуйста вагон! - прохрипел динамик и я вышел из вагонной духоты на свежий воздух. Согретая летним солнцем тенистая улица, освежающий ветерок, по обе стороны дороги неказистые двухэтажные строения, чуть далее просматривается витрина магазинчика ХЛЕБ-МОЛОКО. И мне так захотелось отведать свежего с хрустящей корочкой батона и запить стаканом холодного молока. Я поспешил в продуктовую лавку. Утомленная продавщица подала теплый хлеб и аккуратно налила литровым половником из бидона стакан молока. Я наслаждался трапезой, когда эта тетка начала причитать каким-то выцветшим голосом, обращаясь видимо ко мне: - Скажи, что ты больше... скажи, что ты больше никогда... скажи, что ты больше никогда не вернешься сюда!

Перед моими глазами пронесся калейдоскоп звезд, дней и событий. Одна ночь в Банкоке, в мокрых простынях, удушливая влажная жара. Я и мой брат в дешевом гостиничном номере состязались с нанятыми тайками в телесной гимнастике.  Тайки были липкими от пота, но задорно энергичными. Казалась повышенная температура только подстегивала их темперамент. В очередной раз сменив позицию, мой лингам охваченный упруго пульсирующей вульвой наконец нащупал нужный энергетический узел мироздания и метафизическая благодать волнами начала истекать из астрального канала наполняя материальный план радостью и счастьем.